Отец моей подруги
Шрифт:
Я так сильно ждала боли и чего-то неприятного, что удивленно замерла, когда его головка оказалась внутри и это стало лишь чем-то ново-приятным, совершенно неизведанным, но от того не менее возбуждающим.
— Как ты, котенок? — Витя задыхался, явно с трудом сдерживаясь. Он старался быть нежным ради меня, не давить. Одна его руки обхватила меня за грудь, сжимая сосок, а вторая занялась клитором. С каждым толчком член погружался в меня все глубже и глубже. С каждым толчком я все сильнее сливалась со своим мужчиной. Пока он не вошел полностью и не замер, давая мне привыкнуть к ощущениям. — Одно твое слово и все
Больно? Это совершенно не то слово, которое хотелось употребить в отношении моего первого в жизни анального секса. Витя довел меня до такого придела, что достаточно было лишь сильнее ущипнуть сосок, чтобы я кончила. Но он знал, когда остановиться. Знал, как сконцентрировать все мои чувства на своем поршне, медленно раскачивающемся.
Это не было похоже на традиционный секс, который быстро и легко мог сбросить напряжение. Это был целый ритуал. Острый, но приятный.
— Ммм… — врывалось с его губ, зубы прошлись по пульсирующей жилке на моей шее. Я закричала, что есть мочи от первого толчка. Каждый новый был резче предыдущего. Палец на клиторе ускорился, соски оказались скручены пальцами. — Я – твой первый… — рычал он мне, вколачивая в меня свой член снова и снова. — И последний... — мои глаза закатывались, голова оказалась запрокинута назад. — Кричи, кричи, котенок… Обожаю эту песенку… — шептан он грязно и пошло. Именно так, чтобы вконец довести меня до предобморочного состояния. — Хочу, чтобы ты всегда так стонала подо мной… Всю жизнь…
— Да, да… — я чувствовала, что оргазм подкрадывается волнами, но как только он оказывался ближе некуда – Витя словно нарочито замедлял темп. Я двигалась ему на встречу, но это мало помогало. Именно он все контролировал. Именно он был дирижёром моего тела. — Пожалуйста… Пожалуйста…
— Скажи мне это… — вдруг отчеканил он по слогам, — Скажи мне то, что я хочу услышать, родная…
Странно, но я точно знала – о чем он. Хотя вообще не могла думать. Все мысли сводились к пульсирующему до боли клитору, к натягивающему меня на себя члену, к ноющим соскам… Витя говорил о моей маленькой мести. Кто бы мог подумать, что мужчине так важны эти слова! Он ведь никогда этого не показывал!
— Я люблю тебя! — застонала я обреченно и мучительно. Это был мой личный сладкий ад. Он переполняющих эмоций слезы брызнули из глаз. — Люблю, Витечка…
— Я тоже, сладкая… Я тоже… — с явным облегчением рыкнул он и ускорился.
Член его бешено вбивался в меня, как сумасшедший. По комнате эхом разливались шлепки, мой плач, стоны, крики… Его хрипы и пошлые фразы, действующие на меня, как бензин… Я ощутила, как член внутри меня задрожал и это стало последней каплей. Тело разорвалось, его метало из стороны в сторону. Голова кружилась… То холодный, то горячий пот покрывал кожу. Я выпрямилась на коленях, и Витя крепко удерживал меня на месте, не давая упасть с кровати. Пока я приходила в себя, он крепко вжимал меня в свое тело и целовал. Будто убаюкивая…
— Ну, что, — нежно, с легкой издевкой, хмыкнул тот, — Все так ужасно, как тебе говорили?
— Знаешь, что, Витечка?.. — я удивленно на него посмотрела, будто впервые. Тот настороженно замер. — Мне уже страшно представить, сколько у тебя было баб, чтобы так натренироваться!
— Все, что было до тебя – не считается! — поднял руки тот, сдаваясь.
— Ха-ха три раза. Такой же девственный лист, как я балерина! — закатила глаза я, нехотя падая на постель и зарываясь в нее лицом.
— Ну, не зна-а-аю, — шлепок по попе и мужчина поднялся с места с обреченным вздохом. Явно ведь, уходить не хотел. — Растяжка у тебя лучше любой Волочковой. Так что…
— Иди в душ, умник, — поторопила его я, кивая на дверь. Затем все же повернулась к Вите, чтобы видеть его прекрасное лицо. Я обожала его заплывший коварный взгляд, который бывал только после хорошего секса. — Иначе там все подпишут без тебя, ага. Как же ты там будешь, бедняга, без своих мульенов?
Мужчина сделала первый шаг в сторону ванной комнаты, как вдруг остановился, пронзительно меня разглядывая. Внезапно кровать подо мной прогнулась, он навис сверху.
— Скажи это еще раз, — серьезно попросил он, не моргая. — Я хочу услышать, когда ты в себе. Когда ничто на тебя не давит.
Нервно сглотнув, я снова читала его мысли. Момент показался мне безумно волнительным и даже немного страшным. Будто от моих слов зависело сейчас все мое будущее.
— Я люблю тебя, Витюш. Очень сильно. — хрипло сорвалось с губ.
— Отлично, родная, — кратко кивнул он, как отлаженный военный и, чмокнув меня в губы, вскочил на ноги, быстро уматывая по направлению душа. И я действительно ощущала себя так, будто вошла закрытыми глазами в какую-то новую дверь.
А что за ней? Да, черт его знает...
Часть 19
Не прошло и получаса, как Витя умотал с водителем в город, а я осталась одна смотреть телевизор. Ничего хорошего и интересного не показывали, но без мужчины огромный дом показался чужим и страшным. В нем особенно ощущалось одиночество.
— Как же ты тут жил, один-то, бедолага? — спросила я мысленно Витю, но смотрела при этом на Мурзика. Он-то, как раз выглядел очень довольным. — Лыбишься, да? За воду от оливок родину готов продать!
Согласна кивнув, кот многозначительно вильнув хвостом, скрылся в пустоту. Раз в неделю Витя давал Мурзику пару миллилитров воды из-под оливок (хотя я его и ругала за это), и котик мой превратился в алкаша. Ради новой дозы готов был мужчину моего вылизывать ночи на пролет за пятки. Спал с ним рядом! Даже давался ногти стричь, купаться, вычесываться. Чудеса какие-то.
Было уже пять утра, а Вити еще не наблюдалось. Я смотрела какой-то местный маленький канал с повтором новостей и вдруг резко спала сонная дымка. На экране была моя мама с букетом цветов и счастливой улыбкой.
— Надежда Семеновна, — обратился к ней репортер, — Наш канал поздравляет вас с заслуженной премией. Среди учителей младших классов нашего района именно вы написали диктант по русскому языку лучше всех!
— Мамочка! — с гордостью воскликнула я и радостно улыбнулась. — Как же ты молодец у меня!
— Расскажите немного о себе, — продолжил репортер, и женщина стеснительно покраснела.
— Хорошо, — не унимался тот. — Но… сколько у вас своих детей? Наверняка, такая квалифицированная женщина может воспитать ни одно достойное поколение!