Отец подруги купил меня
Шрифт:
Внезапно в мозг закрадывается дерьмовая догадка, что все это не случайность. Для подобных клиентов у Орлова всегда была отдельная категория проституток, а тут он вдруг наступает на свои принципы и подвергает девчонку насилию. Я еще в ту ночь задумался, почему он подсунул мне девятнадцатилетнюю целку…
Очередной болезненный стон возвращает меня к Варе, когда я начинаю вынимать из ее рта кляп. Она даже пошевелить губами не в силах, и я помогаю ей, мягко массируя пальцами затекшую челюсть, пока Бунтарка не падает безвольной куклой мне на грудь. Наконец избавив ее от последних садистских
– Надеюсь, ты запомнишь мой подарок, – Орлов бросает мне в догонку с надменностью в тоне, а потом снова отдает команду: – Пусть уходит! Клиента в смотровую.
У Орлова слишком большое эго для такой щедрости, это может обернуться большими неприятностями. Слишком быстро моя потенциальная проблема с бантиками переросла в реальную. Но и я не пальцем деланный, каждый в этом городе знает, что со мной связываться не стоит, были те, кто пытался. Ключевое слово – были. Не ожидал, что Орлов предпочтет оказаться в том же ряду.
С этой последней мыслью я переступаю через мычащую тушу и широкими шагами покидаю чужую территорию, понимая одно: я заплачу за эту девчонку слишком большую цену, и измеряется она не в деньгах.
Забравшись на заднее сиденья внедорожника, аккуратно устраиваю Варю у себя на коленях и кивком отдаю распоряжение водителю, после чего мы незамедлительно трогаемся с места.
И только сейчас, немного остыв, ощущаю, как трясется зажатое в моих руках тельце. Я для нее не лучший вариант, но патологическое желание защитить девчонку выжигает весь здравый смысл, вот только кто защитит ее от меня?
Наплевав на все, начинаю пальцами бережно освобождать шелковистые волосы из тугой косы. Распускать их мягкими волнами по дрожащим плечам и спине, накрытыми моим пиджаком.
Я даже не успеваю понять, как быстро поддаюсь какому-то ранее неизвестному мне гипнозу и рядом с ней окончательно обретаю спокойствие, зарываясь носом в ванильные локоны, наполняя легкие одурманивающим запахом ангела.
Ангела, лишенного крыльев.
И я совершенно не знаю, что мне с ней делать.
8
ВАРЯ
Я все время пребываю в какой-то прострации, то прихожу в себя, то снова уплываю в темноту, но каждый раз, когда мне удается открыть глаза, картины меняются, а сердцебиение учащается, проявляя признаки жизни и запуская в кровь слабую дозу адреналина.
Мозг все еще не может нормально функционировать, наверное поэтому я больше не ощущаю былого страха, как и сковывающих мое тело кандалов и веревок с прочей ерундой. А вместо красных давящих стен и мелькающего перед глазами кнута, меня уже заносят в какое-то помещение с приглушенным светом и влажным воздухом, где приятно пахнет мятой и немного цветами.
Нет, это все нереально, я не верю, что выбралась из ада.
А что тогда это? Сон? Галлюцинация? Жива ли я еще? Или так пахнет рай? В любом случае это лучшее, что я чувствовала за последнее время.
И особенно я понимаю это, когда мое тело медленно опускают во что-то теплое, правда от невольного испуга
Начинаю оказывать сопротивление, потому что пугающая догадка, что я все еще жива и ничего не закончилось, приводит затуманенный разум в ужас. А от мысли, что тот больной ублюдок утопит меня как слепого котенка, даже закричать пытаюсь, но рот словно набит осколками…
С трудом вырываюсь из кокона беспамятства и первое, что вижу более осознанно – лицо Асиного папы. Слабый вздох слетает с дрожащих губ, и его образ скрывается за плотиной слез. Отчаянно цепляясь за его крепкие плечи, теперь я пытаюсь удержаться за них, чтобы не упасть обратно в темную пропасть, но одновременно абсолютно отказываюсь верить в то, что передо мной он… Я заставляю себя несколько раз моргнуть, но получаю лишь сноп белых мушек, окончательно лишаясь способности увидеть хоть что-то, прежде чем меня полностью погружают в воду.
Сквозь зубы вылетает сдавленное шипение, потому что тело начинает неприятно покалывать, особенно остро онемевшие руки ощущают резкую смену температуры. Такое чувство, будто меня обваляли в стекловате. Сглатываю деревянный ком в горле, из которого тут же вырывается приступ кашля. Я буквально задыхаюсь от проникшего в меня горячего воздуха. Или таким он показался моим горящим легким, что недавно разрывались от собственных криков. Нет, трясу головой, я не хочу сейчас вспоминать тот ужас, но стоит мне ощутить на затылке мужскую руку, как автоматически съеживаюсь. Вот только любое движение еще отдается эхом боли.
– Не бойся, ты в безопасности, – низкий голос словно накрывает всю меня бархатным покрывалом, а ладонь, что секунду назад я хотела оттолкнуть, теперь мягко массирует кожу голову.
– Оставьте меня, пожалуйста…
Обняв себя за плечи, я поворачиваюсь к Мирону спиной, содрогаясь от ускользающих из глаз соленых капель. Потому что, чем больше прихожу в себя, тем сильнее накатывает на меня волна стыда и смущения. Особенно когда я смутно вспоминаю, как он пытался дать мне воды, а меня вывернуло наизнанку прямо на сиденье дорогой машины. В груди разгорается колючая неловкость, ведь скорее всего именно Мирон и вытер с моего лица остатки рвоты… Только зачем ему?.. Почему он это делает?
Из очередного потока мыслей меня вырывает аккуратное прикосновение, и уже в следующее мгновение я лежу на спине, а надо мной нависает тот самый красивый мужчина. И так проходит несколько минут, под прицелом его холодных и потемневших синих глаз, прежде чем я снова слышу мужской голос:
– Варя, – его грубые пальцы вытирают мне стекающие из глаз слезы, а от того, с какой нежностью он произносит мое имя, и вовсе хочется умереть. Это не может быть правдой, но вместо того, чтобы продолжить говорить, он убирает от меня руку и с глухим вздохом склоняет голову. Покачав ей, отталкивается от краев ванны и отходит в сторону. А я даже не провожаю его взглядом, так и лежу с часто колотящимся в груди сердцем, отчаянно глотая безысходность, пока надо мной вновь не нависает мужская тень.