Отец

Тера Ли

Громкий, настойчивый голос объявил его посадку, и парень, поднявшись с железного кресла, отправился к нужному автобусу. Грег заметил смятые, наспех всунутые банкноты в кармане, когда проехал почти тысячу миль. Его лицо осветила улыбка. И когда она успела? Вероятно, Тереза слишком хорошо знает своего внука и его решение стало для нее предсказуемым шагом. Оставлю деньги на билет домой, когда придет время.

Мысли в голове путались и казалось, что произнеси парень хоть слово, язык станет заплетаться, и он не сможет выговорить простейшей фразы. Ехать оставалось около трех часов, поэтому Грег прикрыл глаза и под мерный гул кондиционера мгновенно уснул.

Пайпер

Интерес Пайпер к отъезду Грега надоедал ей, подталкивая

задать вопрос. Она не хотела ставить себя и Арчи в неудобное положение и лезть в дело, которое ее не касается. К тому же девушка не понимала, какая ей разница уехал он насовсем или еще вернется и почему, только устроившись на работу, сразу покинул Новый Орлеан? Пайпер противно было думать, что есть вероятность каких бы то ни было чувств, ведь тогда то, что с ней произошло, она заслужила. Следствием таких мыслей стало воспоминание о том времени, когда девушка еще имела нечто похожее на семью и когда перед ней не вставала необходимость покидать родные места. Ей тогда только исполнилось тринадцать, она устала от шумной вечеринки, которую устроил ее отец, пригласив туда и ее друзей, и их богатеньких родителей, поэтому Пайпер быстро сбежала, предоставляя отцу возможность управлять ее праздником. Она уже давно не искала компании и лучшим местом для того, чтобы спрятаться от пытливых взглядов была библиотека. Никому нет дела до научных фолиантов, когда в гостиной можно раздобыть алкоголь.

До этого дня девушка не часто здесь бывала, те книги, которые тщательным образом протирались от пыли носили скучные названия: "О праве войны и мира" Гроция Гуго, "Римский Империализм" Тенни Франка и множество других книг по философии, истории и праву, ограненные темными обложками. Пайпер ходила вдоль стеллажей, стоящих перпендикулярно к высоким окнам и не верила, что отец мог прочитать хотя бы слово из этих книг, она вообще не помнила, чтобы он хоть когда- то навещал самую большую комнату в доме, если только не хотел похвастаться перед гостями редкими собраниями сочинений.

Вдали от книжных полок, в углу библиотеки, была обустроена зона отдыха: три кожаных кресла стояли полукругом, обращенные лицом к огню, разгоравшемуся в искусно вылепленном камине; по центру располагался небольшой стеклянный двухуровневый столик, на нижнем ярусе которого своего часа ждали сосуды с марочным виски.

Пайпер прошла мимо, вновь вернувшись к стеллажам. Всего их в огромной комнате она насчитала восемь и ни одной книги о приключениях или любви, о преступлениях и фантастических чудовищах. Только научные рукописи, только беспросветная скука. Девушка не заметила, как наступило восемь, и на улице все быстрее исчезал свет, прячась за дубовыми стволами. Находиться в темноте было куда приятнее, чем прогонять окутывающую ее тишину ярким светом люминесцентных ламп. Поэтому она, ступая на ощупь, добралась до дальней стены и, когда глаза понемногу привыкли ко мгле, увидела стоящую в углу запечатанную коробку. Она не была видна входящим ни при свете дня, ни тем более в темноте, для того, чтобы ее разглядеть, Пайпер пришлось заглянуть за стеллаж. По всей видимости ее принесли сюда давно и регулярно ухаживали за ней: на коробке не было ни пылинки. Как и любой подросток, который прочитав на двери "Не входить", все равно войдет, к девушке пришло любопытство, оно росло по мере того, как она медлила. Наконец сдавшись на милость судьбы, Пайпер села на покрытый ковром пол и вскрыла коробку, которая оказалась забита до краев аккуратно сложенными пухлыми томами в мягком переплете. По иллюстрированным обложкам и названиям стало ясно к какому жанру принадлежат найденные книги: любовный роман. После долгих безуспешных поисков интересного чтива это было наградой.

Девушка не знала кем и когда были любовно собраны и спрятаны мемуары о героических победах в любовных коллизиях. Но это было и неважно, стоило только Пайпер открыть первую страницу и прочитать первое слово, как она тут же забывала о том, что у картонной коробки имелся хозяин, в любой момент властный предъявить на нее свои права; и ее уже было не остановить: она читала их повсюду, прячась от наблюдательных слуг и соседских сплетников, она читала их по ночам и сразу же как только открывала глаза. Что может привлекать молодую девушку, по сути еще ребенка, в описаниях жарких поцелуев, длящихся на протяжении пяти страниц и постельных сцен, увеличивающихся в объеме вдвое? В Пайпер не было порочности, как вы должно быть подумали, ей нравилась лишь строгая линия сюжета, которая соблюдалась в любой прочитанной книге из коробки: герои знакомятся друг с другом, преодолевают множество трудностей, испытывают недопонимание, ссорятся, мирятся и живут потом долго и счастливо. В таких историях девушка видела современную интерпретацию сказок для маленьких детей,

только такими сказками призвано было успокоить взрослых. В каждом новом томе на голую основу - как к скелету человека прикрепляются мышцы, сухожилия, вены и артерии, кожа - навешивались новые имена, места событий, препятствия, с которыми сталкиваются действующие лица и то главное, что их связало друг с другом. Мысленно покинув библиотеку, Пайпер подумала о Греге, происходит ли тоже с ними, или все это плод ее воображения, могут ли человеческие судьбы быть заключены в книжные страницы, не выходя за рамки абзацев или они все-таки способны выбирать и отклоняться от плана? Герои романов обязаны играть свои роли, и даже если история уже прочитана, она все равно живет и продолжает совершаться, ни на долю не меняясь. В жизни все было намного сложней.

Пайпер потрусила головой, стараясь выкинуть из головы мысли о новичке. Только потом в памяти всплыло обещание, которое она дала себе, стоя в туалете перед своим отражением. Никаких чувств к нему нет, обычное любопытство, которое девушка так хотела в себе пробудить, и ей это в конце концов удалось, жаль, что оно проснулось лишь по отношению к Грегу.

Пайпер решила спросить об отсутствии новичка у Арчи перед окончанием рабочего дня, но она не успела. К четырем часам в "Кракен" вошел Грег. Девушка по необъяснимой причине почувствовала облегчение от того, что избежала позора, спрашивая о чужих делах и одновременно радость, как при встрече со старым другом. Только Грег не был ей другом, они едва могли разговаривать наедине и большой прогресс уже то, что они продвинулись до трех фраз, не сбиваясь на коровье мычание.

– Привет, - Пайпер улыбнулась парню, когда он подошел ближе.

– Привет, Пайпер. Как дела?
– звуки собственного имени в его голосе волновали, девушка нервно сглотнула.

– Все в порядке, много работы, туристы прибывают. Завтра моя первая смена в "Рокси", - ляпнула Пайпер.

Грег удивился, увидев на лице девушки воодушевление, как у путешественника от предстоящих приключений. Он сомневался, что Пайпер сама бы захотела этого, узнай она, что иногда происходит в барах. Предостерегающие рассказы отца многому научили подростка. Он осторожно спросил:

– Ты действительно хочешь там работать? И откуда ты вообще узнала об этом баре?

– Да, хочу. Мне понадобились деньги, и я спросила у Арчи, он мне помог, - соврала Пайпер.

– Я не думаю, что такое место для тебя.

Впервые за недолгое время их общения Грег сказал нечто личное, то, что могло дать подсказку Пайпер о том, какой он человек, и что для него важно. Произнесенная в порыве беспокойства фраза могла оттолкнуть девушку либо сблизить их. Все решала реакция Пайпер. Горячий румянец на щеках вызвал в девушке злость на саму себя. Чего она стесняется? Как девица из высшего общества. Одно неаккуратное слово и ей уже подносят нюхательные соли. Грег прав, такие места не для нее, тем более привычка краснеть, слыша любую фразу от ненавязчивого флирта до намеков подвыпивших мужчин, говорит сама за себя. Ее заклюют, если она не сможет спрятать свои чувства куда подальше. Притворись и никто не сможет тебя обидеть.

– Возможно, ты прав, но я хочу рискнуть.

Девушка повернулась, показывая, что не хочет больше говорить об этом, но он не дал ей уйти, схватив ее за руку и резко развернув к себе:

– Чем рискнуть? Жизнью? Ты вообще понимаешь, что там происходит? Ты хочешь в морг переехать?

Пайпер не заметила, как десяток лиц повернулись в их сторону, внезапно замолкнув; в момент всеобщего внимания она смотрела в глаза Грега, угадывая в них переполнявшую его злобу. Девушка вросла в пол и неосознанно задержала дыхание. Потребовалось несколько мучительно долгих секунд, чтобы парень пришел в себя и отпустил руку Пайпер. Она стояла на месте, не зная, как реагировать на грубость; с ней никогда раньше такого не случалось, все те синяки и царапины, что появлялись на ее теле, девушка поставила себе сама, падая с велосипеда или взбираясь на деревья в их саду. Пайпер с усилием отвела взгляд от парня и потрогала больное место, на бледной коже яркими пятнами проступали следы от сильных пальцев. Грег стыдливо опустил голову.

– Извини, я погорячился. Я не хотел делать тебе больно. Прости.

Она посмотрела на него, стараясь не заплакать и выдавила:

– Но ты сделал.

Пайпер схватила в руки поднос с грязными тарелками и ушла на кухню. Грег стоял посреди зала, убеждая себя, что он законченный идиот. Только сейчас он заметил, как посетители поглядывают на него и перешептываются между собой. Только этого не хватало, если они расскажут Арчи, то меня точно отсюда турнут. Поток оскорблений, которыми он наделял себя, не произнося этого вслух, был неожиданно прерван: