Отец
Шрифт:
Прошло пять лет. Грег постиг науку молчаливой угрозы, когда из-под нахмуренных бровей лился свет, убивающий в других позывы к насилию; на помощь благому делу выступали внушительные габариты: шесть футов и сто восемьдесят фунтов. Против такого не попрешь. Себе дороже.
Но сейчас, давно похороненные кошмары вылезли наружу: он топтался перед дверью, не решаясь войти. Детский психолог, назначенный ему в возрасте двенадцати лет, дал единственный дельный совет: когда становится страшно - представить зону комфорта. Грег закрыл глаза и по памяти нарисовал стойку с инструментами напротив входа и блестящий станок, занимающий половину площади гаража. Запахло пряной свежестью деревянной стружки. Парень перестал дрожать и толкнул дверь. Она не сдвинулась ни на дюйм. Неудачная попытка рассмешила
Парень сильнее навалился на нее плечом и толкнул. В каморке площадью около четырех квадратных метров ютились треснувшая раковина в форме квадрата, в желтовато-зеленых подтеках унитаз, кусок зеркала, прибитый к стене чуть выше умывальника, и потемневшая ванная, походившая на тазик. Вот кошмар!
– Что там?
– спросила Шерри.
Он обернулся и посмотрел на сестру:
– Туалет, как я и думал.
Ага, как же.
– Грег, мы здесь надолго?
Девочка обняла себя руками. Попытка отгородиться от возникших обстоятельств вызвала в брате жалость. Ей бы сейчас нестись на велосипеде вниз по улице мимо выкошенных лужаек и безудержно хохотать, а не стоять и смотреть на запущенность чужих стен в двух тысячах миль от дома. Он подошел к ней и присел, подгоняя уровень своих глаза под рост ребенка.
– Я не знаю. Надеюсь, не долго. Завтра утром прогуляемся, купим, что надо для уборки. Вдруг тебе город понравится, и уезжать не захочешь.
На последней фразе Шерри сделала кислую мину, рассмешившую брата.
– Окей, я пошутил, - Грег вскинул руки, сдаваясь.
Будучи в приподнятом настроении, юноша подхватил и крепко прижал к себе хохочущую сестру, чувствуя холодные пальчики на больной шее. Вдыхая запах дома, впитавшийся в кожу девочки, парень вспомнил о человеке, занимающем в тетради смерти почетное первое место. Он думал о хрустящем звуке ломающейся переносицы и погружающихся в тело кулаков. Тонкая линия губ, медленно растягиваемая на загорелом лице, внушала ужас. Какую тайну она скрывает?
Пайпер
Теперь настало время познакомиться с Пайпер. Ей шестнадцать, и неделю назад она, преодолевая препятствия на тысячемильном пути, приехала в Новый Орлеан. Причина поспешного отъезда, скрываясь за воздвигнутой перегородкой, к сожалению, не значится в купленных билетах. Наберитесь терпения.
Денег, которые девушка позаимствовала из семейной заначки, обнаруженной ей по счастливой случайности, хватало, чтобы не сдохнуть с голоду и снять на месяц удобное жилье в безопасном районе. Однако Пайпер предпочла альтернативный вариант: сэкономила на квартире и тратит на еду около семи долларов в день. Не так уж плохо, учитывая полученную в первые же сутки работу. Но сейчас разговор о другом.
Изнурительные часы, потраченные на долгую дорогу, отдавались тяжестью в плечах, приходилось разбрасывать за собой маленькие крошки следов, уводящие в никуда. Синий рюкзак за спиной и одежда, свободно болтающаяся на хрупкой фигурке, составляли полный перечень имущества молодой девушки, прихваченный из широкой гардеробной. За тысячу с лишним миль путешествия она успела увидеть больше городских агломераций, чем за шестнадцать лет, пересекая границы штатов и задерживаясь в обозначенных точках. Солнце, извечный спутник, непривычно грело шею, прошел день, маршрут сократился вдвое. Вторая половина странствия готовила для нее не менее трудные испытания. В волосах скопилась горячая пыль, от нескончаемого количества шагов болели икры, отчаянно хотелось лечь прямо на землю и крепко заснуть. Как только автобус въехал в "большую простоту", путешественница выдохнула накопившиеся в легких тревогу и усталость. Она сошла на станции и остановилась, следя за проезжающими
Здание, к которому Пайпер подошла, согласно собственноручно сделанному путеводителю, стояло последним на короткой улице: три этажа, один вход. Слабый ветерок толкал дверь, заставляя ее протяжно скрипеть. Она подняла голову: в двух окнах из восьми горел свет. Наличие жизни в обветшалой постройке обнадеживало. Несмотря на темноту, поглотившую район, на некоторых участках дома зеленая плесень, ползущая по когда-то молочного оттенка фасаду, привлекала внимание. Внутри держалась тишина. Путница замерла у входа, не зная, как поступить дальше: она просчитала каждый этап, но не учла одной детали - существование собственника жилья. И к кому теперь обращаться по поводу свободных комнат? Ответ пришел из ниоткуда.
– Чего пялишься? Налюбоваться не можешь?
– послышался гнусавый голос. Пайпер вздрогнула и отступила, мужчина противно хихикнул.
– Не боись. Если хочешь снять комнату, я хозяйку знаю. Могу свести.
Девушка молчала, и благодетель, махнув рукой, развернулся, чтобы уйти.
– Подождите. Я ищу комнату.
– Жди здесь, - сказал мужчина после непродолжительного молчания и исчез.
Ожидание затянулось. Фонари в радиусе пятидесяти метров не работали, улица утопала в концентрированном мраке. Когда нервозность Пайпер достигла пика, послышались приближающиеся шаги. Из черноты ночи вышли двое: помощник страждущих и, по всей видимости, хозяйка. Через десять минут девушка стала обладательницей приза в виде клетки четыре на четыре, ключи от которой грузная, светловолосая женщина с носом на пол лица торжественно вручила арендатору, не забыв смачно плюнуть на пожухлую траву.
Пайпер вошла в здание и, осторожно ступая по трухлявым ступенькам, поднялась на третий этаж. Нужная дверь располагалась в конце длинного коридора. Под ногами лежал засаленный ковер темно-красного цвета. Девушка подумала о подходящем для выбранной дорожки предназначении: сокрытия кровавых улик. Она поежилась и подбежала к двери. Ключ без помех открыл замок, повернувшись оба раза, комната не простаивала зря.
Первую ночь пришлось провести в сумраке: висящая на тонком проводе лампочка перегорела. Поэтому Пайпер лишь с рассветом удалось изучить неповторимость приобретенного "дворца": узкое окно в серых разводах и крепкая железная кровать, на стенах буграми вздувалась небрежно нанесенная краска, грозящая в любое мгновение лопнуть и осколками посыпаться на пол. Девушка чертыхнулась и вновь легла в постель, желая отоспаться за безумные сорок восемь часов, проведенных в междугородних автобусах и на пыльных дорогах южных штатов. Тогда и начались странности: Пайпер посмотрела на потолок. Да, вы не ослышались.
С тех пор он стал ее навязчивой идеей. Каждую ночь, пытаясь уснуть, ворочаясь и путаясь в простынях и каждое утро, просыпаясь от пугающих снов, бедняжка вглядывалась в потолок, прожигая его глазами, и старательно выискивала необходимый для собственного умиротворения оттенок. Лучше не засорять свой мозг шлаком и отбросить надоедливые мысли, вы несомненно правы, но она с упорством осла не переставала за него цепляться. Страшно представить, чем закончится маниакальная тяга к окраске комнаты.
По дороге в Новый Орлеан беглянка сочиняла сказку о самой себе, приклеивала к ней подробности и вписывала противоречащие ее сущности привычки. Переваривать в подсознании правду - больно, поэтому ее мозг и она сама поэтапно блокировали часть бросающих в дрожь воспоминаний, но иногда, в ночных кошмарах, они представали ярче реальности. Пайпер просыпалась, чувствуя стекающий по спине ручеек холодного пота, и хваталась за потолок, как за спасительный круг, в одиночестве выплывая из бушующего в груди шторма. Сложно выяснить, спустя какой отрезок времени несуществующие факты из ее биографии заменят реальную историю, и в голове развеются тени.