Отечественная история (до 1917 г.)
Шрифт:
К началу XX в. особую остроту приобрела проблема крестьянского малоземелья. Пореформенная деревня переживала демографический взрыв, вызванный во многом снижением детской смертности в результате улучшения медицинского обслуживания и внедрения в быт элементарных гигиенических норм. С 1863 по 1897 г. численность сельского населения Европейской России увеличилась на 26323 тыс. человек. В результате во многих местностях, в первую очередь в черноземной зоне, крестьянские наделы все более и более мельчали. Правда, в последние десятилетия XIX в. площадь земельных угодий, принадлежавших крестьянам, в целом неуклонно увеличивалась. Так, в конце 1880 — начале 1890-х гг. крестьяне приобрели 1/3 продававшихся земель и к 1905 г. владели 2/3 всех обрабатывавшихся площадей. Тем не менее в среднем по Европейской России за четыре пореформенных десятилетия размер душевого надела уменьшился почти в два раза.
По официальным данным, в 1905 г. в Европейской России при общей
Так или иначе, но, стремясь жить лучше или по крайней мере не хуже, чем они жили, крестьяне в основной массе видели один способ добиться желаемого — дополнительное наделение их землей, прежде всего, за счет помещичьих имений. В результате в русской деревне на рубеже веков сложилась взрывоопасная ситуация.
§ 4. Население России. Российское общество в конце XIX — начале XX в.
Конец XIX — начало XX в. были отмечены быстрым увеличением численности населения Российской империи. За период с 1897 г. (когда была проведена первая всероссийская перепись) по 1913 г. оно возросло на 1/3, приблизительно с 126,6 млн. человек (без Финляндии) до 166,7 млн. человек. Такой значительный рост был достигнут за счет высокого уровня рождаемости (в 1909–1913 гг. на тысячу населения приходилось 44 родившихся) и снижения смертности (с 35,4 умерших на тысячу человек в 1880-е гг. до 30,2 в 1900-е гг.). Впрочем, смертность в России по-прежнему была существенно выше, чем в наиболее экономически благополучных странах. Так, в Дании в начале XX в. на тысячу человек приходилось 12,9 умерших, в Норвегии — 13,5, в Голландии — 13,6. Соответственно ожидаемая средняя продолжительность жизни населения России была невелика — 32,4 года для мужчин и 34,5 года для женщин.
Основная масса населения страны (более 3/4) проживала на территории Европейской России. Однако и здесь его плотность была невысока (28,8 жителя на квадратную версту). Как известно, Российская империя являла собой многонациональное государство. На его территории к началу XX в. проживало более 200 народов, говоривших на 146 языках и наречиях. Русские (великороссы) составляли 47,8 % населения страны, украинцы (малороссы) — 19 %, белорусы — 6,1 %. Весьма пестрой была и конфессиональная карта Российской империи. 76 % населения исповедовали православие, 11,9 % — ислам, 3,1 % — иудаизм, 2 % — различные течения протестантизма, 1,2 % — католичество, а остальные — буддизм, шаманизм и пр.
Ускоренное движение страны по пути индустриализации сопровождалось быстрым ростом численности городского населения, хотя его удельный вес был по-прежнему невелик. В 1913 г. в городах проживало 15 % населения империи.
Социальная структура российского общества отражала еще не завершившийся процесс индустриализации страны. Многоукладный характер экономики обусловливал
Самым многочисленным классом по-прежнему оставалось крестьянство. В состав зажиточных верхов деревни входили как представители непроизводительного капитала (лавочники, ростовщики и пр.), так и представители собственно аграрного капитализма. Немалую долю населения российской деревни составляли пауперы. Вместе с тем продолжала увеличиваться в абсолютных размерах и численность середняков. Полярные социальные группы в деревне в полной мере еще не оформились.
Как уже отмечалось, жизненный уровень основной массы крестьян был весьма невысок. Средний душевой доход от сельского хозяйства равнялся в 1901 г. 30 руб. в год. В 1913 г. он несколько возрос, составив примерно 43 руб. При этом налогов (с души) крестьяне уплачивали в 1901 г. на сумму около 9 руб., а в 1913 г. — примерно 10 руб. Впрочем, источником доходов для многих крестьян являлось не только сельское хозяйство. В Нечерноземье, где почва была малоплодородна и где в силу климатических условий крестьяне в течение 6–8 месяцев в году не могли заниматься сельским трудом, развивались кустарные промыслы. В местностях, примыкавших к большим городам, являвшим собой крупные рынки сбыта на изготовленные кустарным способом изделия, доходы от промыслов составляли до 76 % крестьянского бюджета (в Московской губернии). О том, что положение крестьян, несмотря на проблемы аграрного развития страны, постепенно улучшалось, свидетельствовало неуклонное увеличение размеров крестьянских вкладов в сберегательные кассы.
Быстрый рост российской индустрии в конце XIX — начале XX в. сопровождался ростом численности рабочего класса. Если в 1880-1890-е гг. фабрично-заводских, горных и железнодорожных рабочих в стране насчитывалось 1,5 млн чел., то в 1913 г. — уже 4,2 млн. Состав рабочего класса России был весьма неоднороден. В строительстве, на водном транспорте и т. п. трудилось немало недавних выходцев из деревни. В крупной промышленности преобладали потомственные рабочие. В целом связь рабочих с сельским хозяйством неуклонно ослабевала И все же, например, среди поступивших на работу на предприятия металлургической промышленности в 1906–1913 гг. 22,6 % имели земельные участки.
Средняя годовая оплата труда в промышленности в 1910–1913 гг. составила 264 руб. При этом металлисты, металлурги могли получать 600 рублей и более. Оплата же труда, например, текстильщиков была существенно ниже — 215 руб. На железнодорожном транспорте машинисты получали до 1000 руб. и более. В целом доля высококвалифицированных и высокооплачиваемых рабочих (с заработком свыше 700 руб.) была невелика (2–4 % общего числа занятых в фабрично-заводской промышленности).
Продолжительность рабочего дня на рубеже XIX–XX вв. постепенно сокращалась. На фабриках и заводах к 1905 г. она равнялась в среднем 10,2 часа, а к 1913 г. — 9,9 часа. При этом, однако, интенсификация труда имела тенденцию к повышению: в предвоенные годы увеличивалось число станков, обслуживавшихся одним рабочим, ускорялся их ход и т. п. На мелких предприятиях (с числом занятых от 2 до 15 человек) трудовой день составлял 11–12 часов и более.
Основная масса фабрично-заводских рабочих концентрировалась в немногих промышленных центрах, которые одновременно являлись и политическими центрами империи. В 1910–1912 гг. рабочие составляли в Петербурге и Москве 42–43 % общей численности самодеятельного населения обеих столиц. Сосредоточение значительных масс фабрично-заводского люда в жизненно важных центрах империи превращало рабочих в силу, имевшую возможность оказывать существенное воздействие на ситуацию, складывавшуюся в стране в целом.
На рубеже столетий положение первого сословия империи по-прежнему занимало дворянство, сохранившее свой привилегированный статус. К концу XIX в. в России насчитывалось примерно 1,2 млн. человек потомственных и около 0,6 млн. человек личных дворян. Социальный облик первого сословия постепенно менялся. Площадь помещичьего землевладения, традиционно являвшегося основой материального благополучия российского дворянства, неуклонно уменьшалась. Удельный вес помещиков в общей массе дворян сокращался и равнялся 56 % в 1877 г., 40 % в 1895 г. и 30 % в 1905 г. При этом увеличивался процент мелкопоместных имений (размером менее 100 десятин). В 1905 г. их было около 60 тыс. (почти 50 % общего числа имений), причем примерно 33 тыс. мелкопоместных дворян владели земельными участками площадью менее 20 десятин. По существу, эти лица помещиками уже не являлись. «Положение их, — отмечалось в одном правительственном документе, — весьма тяжелое. Фактически существуя при тех же условиях, что и крестьяне, они, однако, не имеют какого-либо административного устройства и лишены даже тех преимуществ, которыми пользуется сельское население в виде помощи на обсеменение или пособие в трудные годы неурожая. Экономически многие из них беднее крестьян, но тем не менее и земства, и администрация отказывают им в помощи, обращая их к дворянским сословным органам. Дворянские же общества помочь им не могут».