Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том I
Шрифт:
Император Павел, по вступлении на престол, отказался от участия в коалиции и даже начал искать сближения с Францией, но вскоре должен был изменить свое намерение, так как Франция начала угрожать интересам России в Польше и Турции и стремилась к расширению своих владений, угрожая европейскому равновесию. Кроме того, захватом острова Мальты было нанесено личное оскорбление императору Павлу, как официальному покровителю рыцарского ордена Иоанна Иерусалимского.
У императора Павла постепенно складывалось убеждение, что только силою можно заставить Францию отказаться от способа ее действий, и вследствие этого начались приготовления к войне: в июне 1798 года отправлены две эскадры для содействия Англии, а в июле того же года 20-тысячный корпус Розенберга и обсервационная армия сосредоточены на границе Пруссии.
После захвата французами острова Мальты корпус Розенберга, по соглашению с римским императором, был направлен в Австрию по пути на Краков, Брюн и Кремс. В декабре 1798 года Россия заключила союз с Англией, Турцией и Неаполем, чтобы совместными силами покарать державу, в которой, как выразился император Павел, «развратные правила и буйственное воспаление рассудка» попрали закон Божий и повиновение установленным властям.
Австрия еще колебалась вступить в коалицию, но быстрая расправа Французской республики с Неаполем разрушила мечты Австрии о расширении ее владений в Италии, а ультиматум о выводе в двухнедельный срок из ее пределов корпуса Розенберга, находившегося уже в Кремсе, положили конец ее колебаниям. Франция открыла военные действия, и тогда Австрия примкнула ко второй коалиции.
Все члены коалиции преследовали в предстоявшей войне с Францией определенные материальные цели, и только Россия стремилась «принудить Францию войти в прежние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие».
Предстоящая война имела огромное значение для русской армии, после семилетней войны не появлявшейся на полях сражений средней Европы. В славную Екатерининскую эпоху была произведена в ней большая преобразовательная деятельность на почве истинно русских основ, благодаря работе многих, но особенно Румянцева, Потемкина и Суворова. Русская армия была одета, обучена и воспитана совершенно своеобразно. Выработанные в ней тактические формы и способы ведения боя значительно были выше европейских, где все еще держались, отживших свое время, идей и форм Фридриховской эпохи. Высокий дух, воспитанный на постоянных победах, сознательная дисциплина и смелый почин начальников всех степеней делали из нее страшного противника. Вдобавок, во главе ее появились многие талантливые начальники и в особенности Суворов — высший выразитель русского воинского духа и военного таланта.
Суворов — фанатик военного дела, глубоко его понимавший, мысли которого и до сих пор служат основными при решении важнейших вопросов войны, пользовавшийся нескончаемым обаянием среди войск, был в то же время одним из образованнейших военных людей своего времени. Успех никогда не покидал его на войне, при самых трудных условиях.
А. В. Суворов (портр. Шмидта, лит. Прохорова)
Современный нам австрийский военный писатель Биндер фон-Криглштейн в сочинении «Дух и материя на войне», на основании войны 1799 года, и особенно швейцарского похода, преклоняется перед образованностью Суворова, перед его знанием военного дела, а главное — восторгается его изумительной энергией, преодолевшей все препятствия со стороны противника, со стороны союзников (австрийцев) и со стороны природы; боевую энергию Суворова автор ставит выше энергии Наполеона, проявленной им в его лучших бессмертных образцах военного искусства. Он высказывает: «Мы вполне понимаем то фанатическое почитание, каким до сих пор пользуется память Суворова в рядах русской армии, и мы смело и с полным убеждением признаем в этом величественном отпрыске славянского племени величайшего полководца на ряду с Фридрихом и Наполеоном».
Австрийцы в турецкой войне, действуя рядом с русскими, в сражении при Рымнике увидели, каковы русские войска и каков предводивший ими Суворов. И вот, после многих лет тяжелых испытаний и поражений со стороны высоко воодушевленных войск республиканской Франции, не находя в себе ни энергии ни тех духовных сил, которыми только и можно было сломить вновь появившуюся на европейских полях сражения новую силу, решились обратиться за содействием русских войск и их гениального вождя Суворова. Император Павел согласился на просьбу римского императора, и русские войска, с 70-летним фельдмаршалом Суворовым во главе, совместно с австрийцами должны были вступить в борьбу с французскими войсками в Италии.
Но это была уже не вполне Екатерининская армия. Император Павел — страстный поклонник Фридриховского военного искусства, стремился с корнем вырвать все то, что выработалось в нашей армии в славную эпоху его матери. О воспитании войск, о значении нравственного элемента в войсках было забыто; русскую армию начали истязать по правилам немецкой муштры. Грубость и унижение личности стали обычным явлением. Требовалось только механическое исполнение; всякий личный почин был убит. В деле обучения водворился педантизм, внутреннее содержание угасло; все ушло на внешнюю сторону. «Военные почти все время проводят исключительно на параде», писал наследник Александр Павлович Лагарпу.
Суворов попробовал было протестовать против новых порядков, но был исключен из службы и сослан на житье в с. Кончанское, где продолжал следить за тем, что делается в Европе. Он уже оценил новые боевые формы, которыми республиканские войска побеждали европейские армии, и уже в своем гениальном поучении солдатам говорил: «Есть безбожные, ветреные, сумасбродные французишки, они воюют на немцев и иных колоннами! Если бы нам случилось против них, то надобно нам их бить колоннами же!»
Не пришлось великому полководцу осуществить это на деле: в Италии он вел русские и австрийские войска, обученные по принципам уже отжившей тактики Фридриха Великого, основанной на вытягивании войск в тонкие линии и огне залпами из сомкнутого строя.
И с этими-то деревянными формами старику фельдмаршалу пришлось бороться против войск превосходных по духу, на пересеченной местности северной Италии, где рассыпной строй и колонны французских войск имели громаднейшее превосходство.
Суворов сумел возбудить в своих войсках удивительную энергию и с невероятною смелостью направлял их для атаки противника.
Тот же Биндер фон-Криглштейн, о котором мы упоминали выше, пишет по этому поводу следующее: «Невероятно смело! Да! И в этом заключается величие Суворова. Он чувствовал, или, если угодно, знал, что энергия составляет все на войне, и он довел ее до крайних пределов. В 1799 г. Суворову удалось уравновесить неслыханной энергией невыгоды старой линейной тактики в борьбе с преимуществами элементарного боя французских войск, и что достигается при помощи очень чувствительных жертв. Суворову удалось превосходству французской пехоты с успехом противопоставить старые тактические формы при помощи своей высокой энергии в ведении боя — пример причудливой многосторонности войны. Успехи Суворова способствовали более, чем то обыкновенно думают, сохранению старой линейной тактики даже в то время, когда Суворов почил уже вечным сном».
Отпуская Суворова к армии, император Павел, вопреки своим взглядам и принципам, сказал ему: «Веди войну по-своему, как умеешь». Чтобы не ставить австрийские войска в подчинение русскому генералу, Суворов был зачислен на службу в австрийские войска фельдмаршалом.
Быстро поскакал Суворов в Вену, поторопил русские войска и сам отправился на театр войны, в Верону.
До прибытия Суворова в Италии произошло следующее: французы выставили на театр войны две армии — в северной Италии, между реками Киезой и Минчио, 50–60.000 Шерера и в Неаполитанских владениях 30–40.000 Макдональда, около 30–40.000 составляли гарнизоны крепостей. Кроме того, в Швейцарии действовала Гельветическая армия Массены в 30–40.000 человек.
Австрийцы, временно под начальством Края, имели 55.000 на реке Эче; вскоре к ним должен был присоединиться Суворов с 30.000 русских войск; гарнизонами в Каринтии и Крайне было 23.000 чел.
Суворов ведет русские войска для борьбы против Франции (карик. 1799 г.)
Корпус Римского-Корсакова 30.000 русских войск направлялся в Швейцарию. Край не намеревался открывать военные действия ранее прибытия русских войск и Суворова, но французы сами перешли в наступление. Они сделали ошибку: вместо того, чтобы сначала соединить обе армии — Шерера и Макдональда, республиканское правительство предписало Шереру немедленно наступать. Шерер двинулся к Эчу несколькими колоннами, но был неожиданно атакован, перешедшим тоже в наступление, генералом Краем. 5 апреля разыгралось сражение при Маньяно, в котором Шерер потерял 8.000 чел. и 18 орудий, а австрийцы — около 6.000 человек.