Отель «У призрака»
Шрифт:
И, прежде чем я успел хоть что-то ответить, принялась быстро пихать в рот традиционное шишпанское блюдо. Представьте себе мой ужас, когда, не съев и половины порции, она вдруг села прямо на пол и громко захохотала, запрокинув голову.
– Что с тобой? Что происходит? Ты в порядке?!
Эльвира не отвечала ни на какие вопросы. Её взгляд стал стеклянным, из горла вылетал только глупый хохот, а тело тряслось так, словно её било электрическим током.
– Надеюсь, вы ещё не подали заявление? – участливо обратился ко мне сомелье. – На вашем месте, сеньор,
– Не только ей одной, – нервно пробормотал я, глядя на окружающих.
Хохотали, визжали, хихикали, смеялись и пританцовывали практически все. Я вернул кружки шишпанцу и достал из кармана сотовый.
– Алло, шеф? Поднимайте всё отделение, пришлите «скорую», врачей и как можно больше опытных санитаров. У нас тут массовый психоз в «Гранд-отеле»!
Приблизительно через час, когда всех гостей развезли белые машины с чёрными крестами, вызванный с выходного Чмунк проводил опрос свидетелей, а я успел задержать сбегающего через окно повара. Вы же помните, он с самого начала повёл себя подозрительно.
Допрос преступника вёл сам комиссар Базиликус, который приехал сразу же, как только услышал о шмаэлье. Флевретти, как всегда, остался «охранять» участок. После того случая с задержанием страхового инспектора капрал быстро опомнился, ещё более разленился, и вытащить его на задание мог только комиссар, да и то за шиворот!
Мы расположились на кухне, за столом для прислуги. Обстановка здесь осталась с имперских времён, когда всё делали на совесть. Но и такая мебель не могла выдержать ста лет эксплуатации и была изъедена могильными жучками, ножки шатались, краска обсыпалась. Тем не менее для ведения протокола допроса длинный обеденный стол вполне подходил, если придерживать его коленями.
– Что такое вы подложили в еду, сеньор Эспиноза?
– Эспиноза Мадридос дель Кастаньедос! – важно поправил толстяк, гордо вскидывая подбородок.
– Я учту это, – делая пометку в блокноте, сообщил комиссар. – А вы учтите, что мы взяли достаточное количество вина и шмаэльи для проведения экспертизы. Так что отговорки и ложь вам не помогут.
– Я требую адвоката. Си! Я не местный гражданин, чтобы вам отвечать.
– По нашим законам мы не обязаны предупреждать ваше консульство, сажая вас на десять суток.
– Десять суток! Но ке эро! (Я не хочу!) За что?!!
– За преступную кулинарную деятельность, подвергшую опасности жизни десятков мирных граждан. И у вас всего один шанс на чистосердечное признание. Если соврёте сейчас, скорее всего, сядете надолго. У нас есть договор с вашим шишпанским комиссариатом о взаимном сотрудничестве. Они не будут выгораживать международного преступника.
– Я не международный преступник, команданте! Я только бедный повар.
– То есть варщик? – осторожно уточнил я. – Варите синтетические наркотики?
– Вы узнали мою тайну, – медленно протянул шишпанец. – Но больше я не скажу вам ни слова, можете меня расстрелять.
– Так уж и ни слова?
– Си, сеньор!
– Вот видите.
– Вы поймали меня на слове, команданте. Я, как шишпанец, настаиваю на расстреле.
– Ну а мы не настолько кровожадны. Учитывая, что от вашей шмаэльи никто не умер, вас, скорее всего, приговорят к десяти годам исправительных работ.
– Шишпанцы не боятся работы на рудниках!
– Опять не угадали, – тепло улыбнулся комиссар Базиликус, подмигивая мне. – У нас вам предстоит десять лет работать клоуном в младшей группе детского сада.
– О нет! Нет, сеньоры! Вы не можете быть так жестоки ко мне! – не выдержал повар, мгновенно потея, как в сауне. – Я слышал о страшной судьбе клоунов в детских садах, там даже самые отъявленные уголовники сходят с ума за полгода. Я всего лишь безобидный повар! Пэрдонимэ! (Извините!) Моя жена беременна, у моего сына перелом двух ног, врачи ставят мне омар лёгких. Вы бы видели, насколько я похудел за год! Это был мой единственный шанс хоть немного заработать денег. Умоляю вас, только не в детский сад!
Не в силах совладать с собой, он бросился на колени и, обливаясь слезами, начал целовать руку комиссара.
– Шишпанцы – эмоциональный народ, – мягко пояснил мне шеф. – Вставайте, вставайте, милейший. Я почти уверен, что нам удастся найти компромисс.
Эспиноза Мадридос дель Кастаньедос с трудом поднялся на ноги и, громко высморкавшись в поварской колпак, сказал:
– Си, сеньор команданте. Я готов идти на сотрудничество с властями. Но вы обещали мне…
– Слово комиссара Мокрых Псов, – важно подтвердил Базиликус.
Не буду утомлять вас деталями допроса, скажу лишь, что к концу моих записей я испытывал искреннее сочувствие к этого толстому бедняге. У него действительно были серьёзные проблемы в семье, невыплаченная ипотека за трёхэтажный дом на берегу Пискайского залива, а когда врачи поставили ему страшный диагноз, его тут же уволили с работы в дешёвой закусочной.
– Так вы не являетесь великим поваром?
– О, мио падре! У нас каждый второй такой «великий» повар, уж поверьте! Мне просто нужен был рынок сбыта. Неужели вы думаете, великие кулинары Шишпании приезжают в такие занюханные городки, как ваш, и арендуют убогие «Гранд-отели»?!
Дальше он рассказал, как он придумал рецепт своего наркотика, использовав для этого исключительно шишпанские приправы, немного бензоата натрия, амфетамина, ушной серы, толчёного стекла, бездымного пороха и средство для мытья посуды голубого цвета.
– Сварив первую партию голубого «счастья», я решил испытать его на своём помощнике. Просто сунул ему порошок под нос и зажал рот. Парнишка втянул мою смесь ноздрями, а через минуту симптомы счастья были налицо. Он кружил по комнате, уверяя, что летает, и даже признался, что по воскресеньям изменяет мне с другими поварами.