Отель
Шрифт:
— Машина, которую взял мистер Огилви… Вы говорили, это был «ягуар»?
— Да.
— Она принадлежит герцогу и герцогине Кройдонским.
— Вы уверены, что здесь нет ошибки?
— Меня саму это заинтриговало, — сказала Флора, — и я попросила в гараже проверить еще раз. Мне посоветовали обратиться к человеку по имени Калгмер — он работает у них ночным дежурным.
— Да, я знаю его.
— Я позвонила ему домой — он дежурил вчера ночью. Калгмер сказал, что у мистера Огилви было письменное разрешение взять машину, подписанное герцогиней Кройдонской.
— Ну,
Флора отрицательно покачала головой.
— Я уж думала, не позвонить ли герцогине Кройдонской. А потом решила, что лучше сперва посоветоваться с вами.
— И правильно сделали. — Проще простого, подумал Питер, спросить Кройдонов, куда отправился Огилви. Раз он взял их машину, по всей вероятности, они знают, куда он поехал на ней. И однако же, Питер медлил. После стычки с герцогиней в понедельник вечером Питеру не хотелось снова обострять с ней отношения, тем более что его расспросы могут быть восприняты как вмешательство в сугубо личные дела. Тем более что пришлось бы расписаться в одном мало приятном обстоятельстве: руководство отеля не знает, где находится начальник его внутренней охраны.
И Питер сказал Флоре:
— Давайте повременим с этим.
Питер вспомнил, что у него осталось еще одно дело — Херби Чэндлер. Сегодня утром он собрался было сообщить Уоррену Тренту о своем вчерашнем разговоре с Диксоном, Дюмером и прочими, из которого выяснилось, что старший посыльный причастен к событиям, предшествовавшим попытке изнасилования. Но увидев, что хозяин явно занят какими-то другими проблемами, Питер решил ничего пока ему не говорить. И сейчас Питер подумал, что, пожалуй, надо сначала повидать Чэндлера самому.
— Выясните, дежурит ли Херби Чэндлер сегодня вечером, — попросил он Флору. — Если дежурит, то передайте, чтобы он зашел ко мне в шесть часов. Если не сможет сегодня, пусть зайдет завтра утром.
И выйдя из помещения дирекции, Питер спустился в вестибюль. А несколькими минутами позже из полумрака вестибюля он уже вынырнул на залитую ярким полуденным солнцем авеню Сент-Чарльз.
— Питер! Я здесь!
Повернув голову, Питер увидел Маршу Прейскотт, махавшую ему с переднего сиденья открытого белого автомобиля, который стоял в ряду свободных такси. Проворный швейцар тут же подскочил к машине и распахнул перед Питером дверцу. Садясь рядом с Маршей, Питер заметил, как ухмыльнулись трое водителей такси, а один из них протяжно присвистнул.
— Привет, — сказала Марша. — Если бы вы не пришли, мне пришлось бы брать какого-нибудь пассажира.
В легком летнем платье она казалась еще восхитительней, но несмотря на веселый, беззаботный тон, каким она его приветствовала, Питер почувствовал, что она стесняется, — возможно, из-за того, что произошло между ними накануне. Он порывисто
— Вот это уже лучше, — сказала она, — мне это нравится, хоть я и обещала папе, что буду держать руль обеими руками.
Таксист сманеврировал, освобождая ей путь, и Марша вырулила на проезжую часть улицы.
Похоже, подумал Питер, пока они стояли на Канал-стрит, дожидаясь сигнала светофора, что он только и делает, что разъезжает по Новому Орлеану с хорошенькими женщинами. Ведь всего три дня назад он ехал в «фольксвагене» Кристины к ней домой! Это было в тот вечер, когда он впервые встретился с Маршей. Казалось, с тех пор прошла уйма времени — возможно, такое впечатление создалось у него из-за того, что произошло это объяснение с Маршей. Правда, при отрезвляющем свете дня Марша могла посмотреть на дело иначе. Как бы там ни было, решил про себя Питер, он первым касаться этой темы не станет.
И тем не менее близость Марши волновала его, особенно, стоило ему вспомнить минуты расставания вчерашней ночью, — поцелуй, сначала робкий, потом с нарастающей страстью; головокружительные секунды, когда Марша из девочки превратилась в женщину; тесное объятие и обещающий трепет ее тела. Питер украдкой наблюдал за девушкой — молодая, порывистая, гибкая и такая тоненькая под платьем. Стоило протянуть руку и…
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержаться. В эти секунды борьбы с искушением Питер вспомнил, как часто на протяжении его сознательной жизни близость женщины затуманивала ему разум, толкала на необдуманные поступки.
Взгляд Марши на мгновенье оторвался от дороги и скользнул в его сторон у.
— О чем это вы сейчас думали?
— Об истории, — солгал Питер. — А кстати, куда мы едем?
— На старое кладбище святого Людовика. Вы там бывали?
Питер отрицательно покачал головой.
— Я никогда не заношу посещение кладбищ в список дел, не терпящих отлагательства.
— А в Новом Орлеане следовало бы.
До Бейсин-стрит было рукой подать. Марша ловко поставила машину на южной стороне улицы, они пересекли бульвар и подошли к обнесенному стеной кладбищу святого Людовика — вход на него охраняли старинные колонны.
— С этим местом связано немало исторических событий, — сказала Марша, беря Питера под руку. — В начале восемнадцатого века, когда французы основали Новый Орлеан, здесь были в основном болота. Да так оно было бы и сейчас, если бы не дамбы, сдерживающие реку.
— Я знаю, что грунт под городом насыщен влагой, — сказал Питер. — В подвале нашего отеля стоит насос, и сточную воду мы качаем не вниз, а вверх, чтобы она попала в канализацию.
— А в те времена здесь было еще влажнее. Даже в относительно сухих местах вода стояла всего в трех футах от поверхности, так что когда рыли могилу, она заполнялась водой прежде, чем успевали опустить гроб. Рассказывают даже, что могильщикам приходилось вставать на гробы, чтобы заставить их опуститься. Иногда они просверливали дырки в днище, чтобы гроб поскорее затонул. Народ мрачно шутил: если тебя закопали, а ты еще не умер, то захлебнешься.