Отелло с кочергой
Шрифт:
— Надевай! — командирствовал Сляр. — И пройдись!
Евгений Петрович по настоянию друга опустил штаны поверх сапог и начал сходить с высокого крыльца.
Вода обрушилась на Евгения Петровича, когда он был на последней ступеньке. Поток ударил по спине, плечам, голове.
— Ты че? — отскочил Евгений Петрович, как ошпаренный, хотя вода была холодной.
— Натурные испытания! — поставил пустое ведро Скляр.
— Да ну тебя, — обиженно срывал с себя уфологическую обнову Печенин.
Он уже сожалел, что связался со Скляром, который похоже совсем
Опасения оказались напрасными. Жениховсий костюм нисколько не пострадал. Ни единого мокрого пятнышка. Хоть сейчас заводи мендельсоновский марш и айда под венец.
— Модель «как с гуся вода»! — с гордостью сказал Скляр. — В огне не горит, в воде не мокнет!
— Где у тебя костер? — спросил Печенкин.
— Какой костер? — не понял юмора Скляр.
— Куда меня совать собрался.
— Огневые испытания не предусмотрены программой, — расхохотался Скляр. — А плавсредство стоит попробовать на зуб!
Вещь, я тебе скажу, не передать!
Посреди уже убранного огорода стояла крутобокая резиновая лодка с гордым названием на борту «Амазонка».
— НЛА, — взойдя на корабль, представил его Скляр, — что в переводе с сокращенного языка означает: надувная лодка «Амазонка». Сплавимся на ней, как на крыльях.
Скляр взмахнул короткими веслами и опустил их в воображаемую волну.
— Хочешь попробовать? — спросил у Печенкина.
— Напробуюсь на Улуйке, — ответствовал водник поневоле.
Зря он отказался. Окунуть весла «Амазонки» в Улуйку ему не пришлось — не отпустили в отгулы на работе.
— Ничего, я на них еще отосплюсь! — ругался последними словами Печенкин. — Они ко мне обратятся, они меня попросят…
Скляра, зараженного водоносной идеей, останавливать было бесполезно. Пусть Улуйка «детский сад», а не река, не ревут в ней грозные пороги, не шумят коварные шиверы, не встают неприступные скалы каньонов, все равно вода есть…
— Не журись! — успокаивал друга Скляр, — я сам про НЛО все узнаю и доложу. Не разводиться же в самом деле.
На освободившееся место в «Амазонке» Скляр посадил Валеру Синяка. По размерам он один к одному подходил под уфологически-водный, «как с гуся вода» костюм.
Валера после института не знал, куда податься, тынялся без дела…
— Поедем, развеемся? — предложил Скляр.
За развеяться Валера был руками-ногами.
Глава четвертая
ПОД ГУМАНИСТАМИ
«Амазока» спущена на воду. — Встреча с аборигеном. — Вынужденная остановка.
Добираться до Улуйки было делом плевым. Ночь на поезде, пять километров подхода и вот она Улуйка, редкая муха не долетит до ее середины. Поезд на три часа опоздал, но Улуйуа была на месте. Правда, обмелела за пятнадцать лет разлуки со Скляром. Хотя глубина осадки «Амазонки» позволила начать сплав.
Помянув грозного, не
Язык до Киева — это верно, когда есть к кому приложить орган членораздельной речи, а когда берега пустынны, дело с навигацией значительно сложнее. Рыбаки улуйские закончили путину, смотали летние удочки и еще не размотали зимние. Мертвое межсезонье, и ни одной деревни по курсу.
Зато красота вокруг, не передать. Песчаные косы, тальник, черемуха, сосны зеленые, березы желтые. Вода прозрачная, и пескарики на перекатах.
— Хорошо, — сказал Скляр.
— Ничего, — сказал Валера, хотя он уже успел набить мозоли веслами.
— Нам бы мимо аномалии не проскочить.
— Туда, наверное, как магнитом затягивает? — предположил Валера.
До обеда их никуда не затянуло. А после… Вертлявая Улуйка, с высоты НЛО-шного полета похожая на всяко-разно изогнутую синусоиду, сделала очередной поворот, а там… живописная картина. Перенеси ее на холст — цены бы холсту не было.
На песчанной косе в позе дозорного замер наездник. Привстав в стременах, он в бинокль внимательно разглядывал заречные дали.
Бинокль в левой руке, правая поднята как для команды. Казалось, брось ее вниз — и сразу все вокруг оживет, задвигается. Лес за спиной взорвется конским топотом. С гиканьем, ржаньем, сверкая саблями, выскочит неукротимая конница. Небо наполнится устрашающим гулом и солнце затмят армады бомбардировщиков. Крутая волна пойдет по Улуйке, из темных глубин поднимутся подводные ракетоносцы. Одним словом, сарынь на кичку! свистать всех наверх!
Наши уфологи решили не испытывать судьбу — не дожидаясь начала наступления, повернули резиновое судно к берегу.
— Кто в деревне, — ступил на песок Скляр, — красные или белые?
Наездник тоже спешился, говоря тем самым, что хотя он одет отчасти по-военному — в армейский бушлат и кепку «афганку», — хотя и без хлеб-соли, но гостям рад.
— Под гуманистами с лета ходим, — за руку поздоровался со Скляром лесник.
Да, это был хозяин местного леса. С колоритным лицом, основная достопримечательность которого — брови. Широченные, в добрую половину лба. И не брови, а бровь. Одна на оба глаза, без просвета над переносицей.
— Гуманисты, говорите, — сказал, вытаскивая «Амазонку» из воды, Валера. — Это что за звери? С чем их едят?
— Они сами кого хошь замолотят. Два раза у меня картошку подкапывали. Тоже губа не дура, язык не лопата, хошь и на тарелках с шарами летают. Картошка у меня знатная, крупная да рассыпчаиая. Без гербариев этих самых выращиваю.
— Гербицидов?
— Во-во! На колхозное поле не идут, заразы.
— А что, — спросил Скляр, — гуманисты, как вы говорите, прилетают к вам?
— А то как же, — гордо поднял спаренную бровь лесник. — Мы не хуже других!