Отказ Громыко, или Почему Сталин не захватил Хоккайдо

Почти трехвековая история контактов между Японией и Россией определенно указывает на то обстоятельство, что в основе отношений между обоими государствами

лежит специфический для японского национального сознания т. н. «северный вопрос». Этот «северный вопрос», трансформированный японскими политиками в так называемый вопрос о «северных территориях», не имеет в действительности характер территориальной проблемы между Россией и Японией. Он возник в начале XVIII века в правительстве сёгуна как угроза преодоления изоляции Японии с Севера русскими мореходами, что нарушало привычные представления японцев об угрозах их безопасности, которые были связаны с южным направлением. Неожиданный факт существования на севере от Японских островов дотоле неизвестного им, сильного централизованного государства, обладающего мощным военным и торговым флотом и располагающим большим числом предприимчивых людей, поставил японское общество в напряженное состояние.

Очевидно, что несанкционированное сёгунатом соприкосновение России с Японией в первой трети XVIII века породило у японцев тревогу в отношении к северному соседу, которую они до наших дней пытаются преодолеть политическими, военными, экономическими, идеологическими, дипломатическими и другими средствами. В качестве основного аргумента многие японские политики указывают на проблему «северных территорий», тогда как в действительности в основе отношений России и Японии лежит сложный комплекс чувств, связанный с болезненным крушением привычных представлений о собственной безопасности и системы базовых ценностей, восходящим к началу XVIII века, когда японцы осознали, что к северу от них находится мощное государство — Россия. За прошедшие века этот комплекс глубоко укоренился не только в сознании и психике японской политической элиты, но и в широких слоях японского общества.

Древнерусское государство домонгольского периода вело активную внешнюю политику в западном и южном направлениях, взаимодействуя с государствами на Западе Европы и Византией. Включение Руси в состав мировой монгольской империи открыло России новые торговые пути к Востоку от Уральских гор. Как таковая, восточная политика России сформировалась после 1480 года с приобретением государственного суверенитета Московским великим княжеством, которое пыталось восстановить старые торговые и дипломатические связи монгольского периода со странами Востока и Китаем. Препятствием на этом пути были Казанское и Астраханское ханства, образовавшиеся после распада Золотой Орды и блокировавшие для России торговлю с Востоком.

В 1471 году произошло подчинение Москве Великого Новгорода, что открыло прямой путь на Востоке через зауральские пятины Великой Перми, издревле принадлежавших новгородцам. Уже в 1483 году князь Курбский Черный и Салтик Травин доходят до урочища Тюмень, одной из ставок сибирского хана Лятика, с которым устанавливают от имени великого князя Московского (царя) Ивана III Васильевича Грозного стандартный договор «о мире и любви», в который входили условия стратегического союза двух царств.

Распространение русских земель к Востоку от Уральских гор поначалу не вызвали особой настороженности у государей Запада и латинского престола, которые были заняты взаимной междоусобицей и строительством централизованных национальных государств. Положение изменилось к середине XVI века, когда в Южной Азии и на Дальнем Востоке прочно обосновались португальские и испанские миссионеры и купцы, которые впервые ввезли в Корею и Японию огнестрельное оружие и проповедь католичества. Поэтому стремление Московского государства утвердиться в странах Востока вызвало у латинских государей острую необходимость воспрепятствовать этому процессу.

В 1563 году латиняне устраивают в стратегическом тылу Москвы грандиозную диверсию: посулами и деньгами они заставляют потомка Чингисхана хана Кучума отложиться от Москвы и основать новое Сибирское ханство.

Однако подобными мерами невозможно было справиться с предприимчивостью русских людей и желанием Москвы войти в непосредственное соприкосновение со странами Востока. В 1650 году в бассейне Амура, в пределах его соприкосновения с Маньчжурией, уже существовала мощная цепь опорных пунктов для русско-китайских торговых и дипломатических контактов, управляемая Ерофеем Павловичем Хабаровым, имевшим в своем распоряжении мощное войско из 20 сотен стрельцов и большого количества казаков.

Поступательное движение России к восточным пределам Евразии не ограничилось установлением глубоких и взаимовыгодных связей с китайскими императорами династии Цин (1636–1911 гг.).

В 1639 году на Охотском побережье Великого океана русские основывают острог — морской порт Усть-Улья, который, наряду с Охотском (основанным в 1647 г.), стал опорным пунктом русской колонизации побережий и островных земель в северной части Тихого океана. В этом же году сёгунат был поставлен под власть феодалов из клана Токугава, перенесших столицу Японии из гор. Камакура в свой родовой замок Эдо (нынешний Токио), а резиденцией полностью отстраненного от государственных дел императора по-прежнему остался священный город общеяпонских религиозных церемоний Киото.

Установлению сёгунского режима Токугавы в Японии предшествовал почти трехвековой период феодальной междоусобной борьбы и государственной раздробленности Японии, последовавший после свержения власти сёгунов из родственных домов Миномото и Ходзё (1192–1333 гг.). К началу XVI века император и сёгун потеряли всякую реальную власть над страной. Отдельные феодалы распространили свое влияние и господство на целые провинции; так, были созданы автономные княжества, правители которых (даймё) не подчинялись ни императору, ни сёгуну.

Князья (даймё), заботясь об увеличении собственных доходов, поощряли развитие торговли, ремесел и сельского хозяйства в своих владениях. Все это привело к расширению внешней торговли с Китаем, Кореей, Филиппинами и Индокитаем, а также к первым контактам и их упрочению с португальскими и испанскими купцами, которые привезли с собой католических миссионеров, начавших усиленное распространение латинства на юго-западе Японии.

Рост богатства и могущества отдельных феодалов создал предпосылки объединения страны под властью некоторых из них. Такой союз был создан во главе с Ода Нобунага в объединении с кланами Токугава и Такеда. С 1582 по 1615 годы этот союз феодалов объединил всю страну под своей властью. В ходе последующей краткой борьбы за власть между ними победителем вышел дом Токугава, взявший под свой контроль управление по делам самураев — представительство сёгуна и всю полноту власти в Японии, которую он сохранял до середины XIX века.

Проблемой Токугавского сёгуната явилась христианизация страны. Некоторые влиятельные даймё, принявшие христианство, были непримиримо настроены к дому Токугавы, феодалы которого рассматривали их как факторы возможного иностранного вторжения в Японию. Второй сёгун из дома Токугавы Хидэтада закрыл в 1616 году по этой причине все морские порты для европейских судов. В 1624 году в Японию перестали допускать испанские корабли, а в 1630 году последовал запрет на европейскую литературу.

Оппозиционные князья с острова Кюсю не только богатели на внешней торговле, но и обменивались посольствами с папским престолом в Риме. Крестьяне, обрабатывавшие землю феодалов-христиан, также были христианами и не раз поднимали восстания против сёгуната. Наиболее крупное выступление японских крестьян-христиан произошло в 1637 году на острове Кюсю в г. Симабаре. Оно было подавлено при помощи голландцев, нанятых сёгуном. Голландцы артиллерийским огнем орудий, установленных на их судах, разбили неприступные стены замка Хара; затем войска токугавского сёгуна вырезали более 30 тыс. японских христиан. Залпы голландских корабельных орудий оказались победными для дома Токугавы.

После подавления восстания режим Токугавы запретил въезд в Японию для испанцев и португальцев; англичанам и голландцам разрешалось проживать лишь на острове Дэсима, близ Нагасаки. Голландцам и китайцам разрешалось торговать, и для них был открыт два раза в год только один порт — Нагасаки. В 1639 году последовал указ сёгуна об изоляции страны, этот указ прерывал связи Японии с европейскими странами. Исключение было сделано только для голландских купцов. Японцам выезд за пределы трех центральных японских островов был запрещен.