Откровение А4. фильм в виде книги

Шевченко Андрей

Через ворота меня пропустил вчерашний секьюрити, теперь без халата. Табличка перед входом в куб имела большой размер и говорила мне, входящему: «Управление Стандартом». Мы прошли внутрь. Совсем не оригинальной показалась мне белизна холла, посреди которого сидела милая секретарша, без искусственно созданного пафоса, как это часто бывает в подобных кон- торах. Рядом с ней стоял вчерашний Бэтмэн в белом. Я был пунк- туален, он тоже.

– Ида, подготовьте пропуск нулевого уровня, – сказал он секретарше, и уже ко мне: – Потом тебе объяснят, как и куда его вставлять. Я – Игорь Игоревич.

Ида была из тех, кто имел способность преподносить красоту (свою и вообще красоту) в чистом

виде, без примесей, не прибегая к искусству макияжа и комбинирования аксессуаров. Этим искусством владеют немногие, но когда ты таких видишь – сразу понятно: человек фишку сечёт. Она не была симпатичной в традиционном понимании, она не для всеобщего понимания. Её нужно увидеть и понять её красоту, это не на поверхности. Часто наоборот, красота явная, но её не видно или она перегружена всеми теми подчёркиваниями, которые использует неумелая её обладательница. В общем, эта секретарша произвела на меня позитивное впечатление. Я понял её красоту.

Мы с Игорем Игоревичем, оставляя Иду позади (в ней явно было ещё что-то, чего я пока не знал), проследовали по коридору. Коридор держал на своих стенах мой нереализованный проект.

– Давно это здесь? Я носился с таким проектом, хотел сделать выставку, на которой все холсты, как здесь, были бы белыми, – ничего не получилось, – вспомнил я былое. – Галеристы фишку не просекли, обложились все секретаршами – не пройти к телу… Я так понял, у них там своя тусовка. Они выстроились в круг, вплотную друг к другу, и имеют по очереди свои выставки… Любуются друг другом… по кругу. С улицы не зайдёшь, слишком плотно стоят… Что это я о грустном? В общем, мне приятно видеть это – белые холсты… у вас это есть… интересно…

– Занимаясь продажей картин, никто не сделает чего-то раньше, чем это нужно лично им. Ты забегаешь вперед с этим проектом. Ты правильно сказал, что по кругу… ты вне этого круга. Видишь, то, о чём ты думал, уже есть, – по-отечески успокоил меня Игорь Игоревич. – В чём сила белого холста, по-твоему? – этот вопрос походил на некий тест.

– Я предполагаю, что белый холст – всегда по энергетике гораздо более интересен, чем разрисованный. На разрисованном есть то, что мы видим, а в белом есть всё, что потенциально может быть… в большинстве случаев, творчество – это заполнение пустоты или белизны. Всё человечество использует бумагу, так исторически сложилось, а она белая. И потому белая бумага в себе истину содержит, что её из древесины производят, а дерево, оно из Земли растёт, дождь его питает, а истина в этом всём и заключается, – ответил я давно продуманное и понятое. Лёгкий тест.

– Всё правильно предполагал, но вспомни произведения классиков. Они рисовали на белом, и получалось нечто… великое.

– Я уверен, они знали что-то такое и делали, и это стало классикой. Теперь за это платят миллионы. И сейчас есть такие, которые понимают и делают, но их не покупают, – высказал я. Раньше, я не имел возможности говорить об этом, не с кем было. И вот я вижу того, кто сам об этом заговорил. Мне пока нравится.

– Людям нужна история, они платят не за холст и краски, а за историю, которая стоит за холстом, – озвучил моё понимание Игорь Игоревич. – Сейчас дай любому музыкальному поп-идолу краски в руки или ещё смешнее – намажь ему на любое место, пускай размажет. Поклонники купят. Или кто угодно из народных кумиров чёрточки и кружочки нарисует – тоже возьмут, не за миллионы, конечно, но возьмут. Их забудут через пару лет, после ажиотажа певческого… а классики будут всегда, и стоить будут сколько надо. Вот не отрежь себе Ван Гог ухо, не создай историю, и стоил бы сейчас подешевле.

– Так он помер давно, ему всё равно сейчас, сколько платят за его картины – жил-то он в нищете, – припомнил я вангогову историю.

– Ты, вижу, всё правильно понимаешь, поэтому я и взял тебя… и фамилия у тебя правильная, и имя. Знаешь что… для начала позанимаешься в полиграфическом отделе, потом видно будет, – рассудил вслух Игорь Игоревич.

Пройдя по коридору, мы оказались у двери с чёрным квадратиком на месте обычного расположения номеров. Кабинет Игоря Игоревича представлял собой чёрный параллелепипед с красной мебелью и, противоположно коридорным белым, чёрными картинами, то есть совсем чёрными холстами в чёрном багете. Несмотря на минималистическо-утончённый стиль кабинета, Игорь Игоревич, судя по всему, аскетом не был, он был… как бы это сказать? В общем, я сразу понял, он врубался в фишки. Огромный, я таких ещё не видел, плоский монитор на рабочем столе, был, как и мебель, красным. Он производил новое впечатление. На столе царил хаос или беспорядок, сразу сложно определить… на самом деле я бы назвал это бардаком. Основную роль в этом бардаке играли разбросанные цветные карандаши. Их было штук пятьсот – большой набор в деревянной коробке из красного де- рева, пахнут хвоей, у меня были такие. Видимо, до ухода из кабинета Игорь Игоревич их точил. Он их что?.. сам точит? Неужели нет точилки автоматической?.. карандашей же много!

– Мне тоже нравится минимализм, – поделился я соображением относительно интерьера. – Эта возможность его, редкая, показать тем, чего нет… какую-то невысказанность.

– Да, я так же к этому отношусь. Мне тоже Минимализм нравится, это он сам дизайн разработал, под моим чутким руководством, – сказал обладатель странного офиса и кабинета.

– Минимализм? Сам?.. Как это? – Не уловил я тайный смысл.

– Сам подумай, любую мелочь, предмет или направление в архитектуре и дизайне кто-то первый придумал и сделал. И таким образом, он, кто придумал, автоматически становится этим чем-то или является этим… и есть это всегда, – запутанно ответил Игорь Игоревич.

– Понятно, – ответил я из вежливости, хотя сразу суть не уловил. – Эти картины у вас… напоминает Малевича, у меня тоже есть работа – чёрный холст, но она имеет название, в отличие от ваших, – у меня появлялось ощущение, что здесь я встречу понимание.

– Какое? – формально спросил Игорь Игоревич.

– «Мои сны», – также формально ответил я.

– Я примерно знаю, что ты ответишь, но всё-таки ответь, хочу подтвердить свои предположения. Что ты говоришь тем, кто спрашивает: «Неужели у тебя такие чёрные сны?»

– Именно так и спрашивают. Отвечаю – на самом деле сны у меня – цветное стерео, но это мои сны.

– Думаю, ты у нас задержишься, если лишнего ничего делать и говорить на стороне не будешь. Займись пока вопросами полиграфии, вникни во всё, потом разберёмся. Сейчас пойдёшь к Семёну, в кабинет с оранжевым квадратом на двери, он растолкует что к чему, – распорядился Игорь Игоревич.

– Хорошо… так вы что, на работу меня берёте? Пропуск, пойди к Семёну, то-сё, пятое-десятое… – уточнил я.

– Там видно будет, А Четыре.

– А каким это, интересно, стандартом вы управляете? – задал я волновавший меня вопрос.

– Ты сейчас про что?

– Как? Ваша же контора, «Управление Стандартом» называется.

– Да, правильно.

– Так, какими стандартами вы управляете? – повторил я. – Килограммами, граммами или, может быть, дециметрами?

– Собственно, никакими конкретно… И в то же время всеми, – у меня сложилось впечатление, что Игорь Игоревич, давно не отвечал на этот вопрос, возможно, никогда. Наверное, именно поэтому он не сразу понял, о чём я.