Откровение
Шрифт:
Мне некогда было объяснять.
— Быстро в машину! У тебя все получится.
Я усадила Макса на заднее сиденье. Он с трудом держал голову. Прикрикнула на Пашку:
— Садись же!
Колосов нырнул на водительское место, с сомнением покосился на ручку коробки передач.
— Куда тут жать? — Пашка прямо-таки подпрыгивал на кресле, словно в него были воткнуты иголки, на приборы он старался не смотреть. Желто-красный свет приборной доски усиливал выражение испуга на его лице.
— К больнице, — сквозь зубы процедил Макс и уставился
Больше Колосов не дергался. Закрыл дверь, воткнул первую передачу, и машина мягко тронулась с места.
Чем дальше мы отъезжали от моего дома, тем больше расслаблялся Макс.
— Почему опять в мастерской? Какое-то проклятое место! — Я погладила липкую холодную руку.
На Максе еще был плащ. Маскарад. Как все было… давно.
— Неприятности притягиваются. — Его голос был подобен шелесту. — Если где-то пролилась кровь, она прольется еще раз. Мы заходили как-то, чтобы очистить мастерскую от этой последовательности, но, видимо, у нас не очень получилось. Остался след. Теперь там постоянно будут происходить подобные события — предательства, убийства.
— Ты только не умирай, слышишь? — зашептала я в закрытые глаза. — Ты обещал, что мы будем жить вечно. Сам говорил, что наша любовь сделает меня бессмертной. Зачем же мне бессмертие, если не будет тебя? Открой глаза! Этот мир не будет существовать без тебя. Он такой только потому, что в нем есть ты.
Я снова взяла его за руку, погладила по ладони. Она оказалась гладкая и мягкая, и на ней было видно всего три четкие линии.
— Смотри, какие у тебя хорошие линии. Судя по ним, у тебя в ближайшее время никаких неприятностей не предвидится. Все ровно, без крестиков и перерывов. Линия Жизни длинная, ты будешь жить еще сотни лет. — Я говорила, совершенно не понимая, что какая линия может обозначать. — Линия Сердца глубокая…
Я уже не соображала, что бормочу, но была уверена: пока звучит мой голос, Макс будет слышать меня, и никто-никто не посмеет его у меня забрать.
— Там нет линии Жизни, — вдруг произнес Макс и открыл глаза. — Только Судьба, Ум и Сердце.
Машина ткнулась в заснеженный бугорок и остановилась.
— Приехали, — буркнул Пашка, отрывая руки от руля.
За забором виднелось темное трехэтажное здание больницы.
— Зачем бессмертие, если нет вечности, — губы Макса дернулись в слабой улыбке. — Я ненадолго. Здесь есть центр переливания крови. Грегор все мечтает устроиться сюда работать.
Он выбрался на улицу и растворился в темноте.
Дохнуло холодом. Странно, рядом с Максом мне не было так холодно, но вот он ушел, и я начала замерзать. Но холод сейчас обыкновенный. Я знала: надо всего лишь немного подождать, и мне снова станет тепло.
— Значит, ты его любишь? — Пашка развернулся, опершись спиной о руль.
— Люблю. — Я хотела кивнуть один раз, но голова все опускалась и поднималась.
— За что?
Я прислушалась к себе. И ничего не почувствовала. Тревога ушла. Вокруг все было спокойно.
— За то, что он Макс.
Это
— Потому что он вампир? — скривил губы Пашка. — Не такой, как все?
Какой же он глупый! Я рассмеялась. Смех выпрыгивал из моей груди разноцветными мячиками.
— Колосов, ну что ты такое говоришь? Макс не такой, как все, не потому, что вампир, а потому что я люблю его. Конечно, он особенный. Других таких нет.
— Ясно. — Пашка рванул ручку двери, вывалился в темноту и тут же появился в распахнутой двери рядом со мной. — А те, которые около дома, хотели его убить, но ты не дала им это сделать? Там у них какие-то штучки действуют, да?
— Колосов! — Я наклонилась, чтобы остановить Пашку, но тот уже выпрямился.
— Понял я, все понял, — болезненно скривился он. Сунул руки в карманы, постоял секунду и вдруг протянул мне сотовый. — Ты уронила, я поднял. Телефон звонил пару раз. Извини, забыл сказать.
Пашка последний раз хлопнул ладонью по верхней кромке открытой двери и пошел прочь. В свитере и в джинсах, на морозе, он выглядел таким несчастным. Его нельзя было оставлять одного.
Приподнявшись на сиденье, я вгляделась в темноту дороги. Пашка как раз поравнялся с какой-то фигурой. Кажется, она была в чем-то светлом.
Я уже не знала, почему так сильно забухало сердце, почему я с таким волнением стала выбираться из машины — то ли потому, что сделала резкое движение, то ли испугалась за Пашку, то ли почувствовала…
— Лео! Пожалуйста! Помогите ему!
Колосов прошел мимо, даже не повернув головы, — вампира он не заметил.
В руке завибрировал сотовый. На экране появилось: «ОЛЕГ». Черт!
— Ну что вам стоит убедить его, что ничего не было!
— Я не пункт «Скорой помощи». — Лео подошел ближе. — Вы сами знаете, что влюбленным ничем помочь нельзя.
Мой мобильник снова завибрировал.
— Но ведь Пашка…
— Если я вам предложу обмен, вы же не согласитесь?
— Не соглашусь.
— Вот видите. И потом, знаете, испытания усиливают любовь. Пускай они у вас будут в лице этого юноши. Может быть, глядя на него, вы поймете, как гибельно ваше влечение. Пожалели бы своего друга детства… Он же не остановится, пока не докажет, что может быть лучше Макса. Не остановится, даже если ему самому придется стать вампиром.
— Помогите ему! — твердила я, как заклинание.
Пашка ушел. На дороге больше никого не было.
— Помогите, и вас в городе никто не тронет. Я позвоню, они уедут.
Телефон на ладони подпрыгивал, требуя ответить на звонок.
— Со Смотрителями мы разберемся без вас, — сухо ответил вампир. — Эдгар не любит, когда поднимается суета.
Телефон замер, и мне вдруг показалось: все, он больше не зазвонит. С Олегом случилось что-то страшное.
— Вероятно, я должен вас поблагодарить — вам опять удалось вытащить Макса. Повторюсь: вы меня удивляете. Какое самопожертвование… У русских это в крови. Но вы не сможете спасать его постоянно.