Откровение
Шрифт:
Посмотрим, не будет ли проку.
Гро запер кабинет, забрался в потрепанную «тойоту» и покатил по Джорджия-авеню в центр, к «Винному погребку «Столица». Горшин, рано ушедший из клиники, удачно расположенной в Фогги-Боттом, уже громоздился на своем обычном месте, зыркая через плечо на экран телевизора. Сегодня в выпуске новостей показывали бескрайнюю багряную долину, стиснутую громадами марсианских гор.
– Отчего-то, - заметил он, когда Гро устраивался за столиком, - это напоминает мне о Кейтлин.
– Что тебе не сидится с ней дома?
– спросил Гро, омочив губы в своем
– В конце концов, она твоя жена.
– Уже нет. В прошлом году она от меня ушла. Разве я не говорил?
– Нет. И заодно умолчал о том, что отправил У.Пирсона Клайда на мой семинар, чтобы я сделал за тебя твою работу.
– Интересный тип, верно? В смысле, для полоумного.
– Ты мне зубы не заговаривай. Кому платят за то, чтоб вправлять ему мозги? Почему же я должен читать его бредни?
– Слушай, я поставлю тебе ящик «Мондо россо». По рукам?
– По рукам.
Горшин спросил, есть ли в этом году другие занятные студенты, и Гро рассказал про Иншаллу Джонса, описав его так: «примечательный молодой чернокожий».
– У молодых афроамериканцев, – с неодобрением поправил Горшин, ибо Гро пренебрег корректным на данный момент определением, - ужасающие проблемы на почве кастрации. А все из-за афроамериканских старушенций, которые их растят. Вот почему эти парни с ходу срываются в насилие, если косо на них посмотреть. Или даже не смотреть.
– Без этих старушенций никто из них не дотянул бы и до года.
– Да и скатертью дорожка. «Смерть им к лицу», - фыркнул доктор Менгеле из «Погребка».
– В общем, мой тебе совет - смотри за ним в оба.
Гро внимательно пригляделся к Горшину и впервые заметил: несмотря на обширность его жирной физиономии, глаза посажены так близко, что лишь нос не дает им налезать друг на друга.
Отчего Гро с ним связался? Неужели рухнувший брак, карьерный тупик и нежелание взрослого сына общаться опустошили его жизнь столь бесповоротно, что пришлось заполнять эту пустоту Горшиным и дешевым вином? Неужто он настолько одинок?
Ну… конечно, да. И конечно - настолько.
– Да уж, - выдавил он, - не премину.
Оценивай Гро собственную беседу, он нацарапал бы над этой убогой пародией на отповедь: «Крайне слабо».
Подобно всему университетскому сообществу, Гро коротал служебные часы за кофе. Этот режим он нарушал лишь изредка, ради зряшной траты времени в аудитории и неизбежных походов в туалет.
Накануне Гро вернул молодым авторам их работы, а сегодня сидел в студенческом центре над чашкой густой кофеиново-сахариновой бурды, за любимым столиком с видом на застекленный бассейн. Гро нравилось глазеть оттуда на фигуристых молодых женщин определенного типа: такие - возможно, получив предостережение в сети на сайте
– Можно присесть?
– осведомился чей-то
Облачение молодого брокера он сменил на повседневную одежду, отчего - тощий, долговязый, белобрысый - выглядел еще большим ничтожеством.
– Прошу, - буркнул Гро, как полагал, с издевкой. У. ничего не заметил.
– Вас… э… гм… интересовал дракон, Доктор Гроб, - сказал У. и тотчас зарделся.
– Меня зовут Гро. Розмарин Юджин Гро. Доктор Гроб - прозвище.
Щеки У. запылали ярче прежнего, совсем уж неоновым румянцем, и на мгновение он напрочь утратил дар речи. Гро молча наслаждался неловкостью краснеющего придурка, вторгшегося в его частное пространство.
– Я нахожу его лестным, - наконец проронил он и одарил У. улыбкой в духе Дэна Разера [4]: углы рта растянуты, но не приподняты.
У. неуверенно улыбнулся в ответ. Алая волна медленно отхлынула от его щек, и язык вновь развязался.
– Я… я… э… гм… не могу объяснить, откуда взялся дракон, доктор Гро, потому что действительно не знаю. Я без конца твержу об этом врачам, а они без конца склоняют меня погрешить против правды.
– Меня не интересует взаправдашняя правда. Меня интересует правда художественного вымысла… - начал Гро. Но У., словно готовился в Горшины, мигом утопил его в океане болтовни.
– Понимаете, доктор Гро, я когда-то сидел на кодеине.
– Вылитый Джейми Кассандра. Кто бы мог подумать!
– На пользу мне это не пошло.
– Догадываюсь…
– Это, по сути, разрушило мою жизнь. Меня бросила жена, Фокси.
– Вы были женаты на терьере?
– сострил Гро. Но У. знай токовал:
– И даже ее уход не заставил меня завязать. Зубная щетка заставила. Однажды утром, полгода назад, я стоял у себя в ванной… стоял, наверное, битых два часа… и не мог найти свою зубную щетку! Тогда я понял: нужна помощь, и лег в Джорджтаунскую больницу, в наркологию.
– Потрясающий опыт.
– Я ведь о чем: эта штука торчала у меня под самым носом, а я ее в упор не видел. В наркологии после детоксикации мне посоветовали длительное лечение и направили к дамочке-психиатру. Она задала мне тот же вопрос, что и вы: откуда дракон? А когда я не сумел объяснить, принуждала сознаться, что я его выдумал во время «вызванного наркотиками помрачения сознания». Но она ошибалась. Это из-за мыслей о драконе я подсел на кодеин. Пристрастие - следствие, а не причина.
– И вы переметнулись от дамочки с ее таблетками к Горшину.
– Да, и сперва думал, что мне наконец-то повезло с врачом. Он подтвердил: наркотики - внешнее выражение более серьезных проблем. Он решил…
– Кастрация, - пробормотал Гро.
– Что?
– Он решил, что причина - в подспудной боязни холощения.
– Откуда вы знаете? Он говорит, что драконыш - это я, а Земля - утроба… Мать-Земля и все такое… Проламывая скорлупу, я спасаюсь от выхолащивающего воздействия материнской любви. Меня, говорит доктор Горшин, тянет на волю, самостоятельно достичь фаллической зрелости - но я боюсь. Это противоречие и есть источник моего беспокойства. Но он тоже ошибается.