Откровения. Книга первая. Время перемен
Шрифт:
Если верить их словам, эти четыре странника, вторгшихся в тот день в однообразную вечную жизнь острова и его обитателей, были протекторами. Собственно говоря, не так уж и много они о себе рассказывали. Самый старший из них, тот что был с фигуркой стервятника, называл себя Mortem — Смерть. Тот азиат, у которого была фигурка саранчи, Fames — Голод. Седовласый старик с фигуркой мунго, Prolio — Война. И последний, самый молодой из них, с фигуркой комара, Morbus — Болезнь.
Как они объяснили, эти странные имена были даны им не при рождении — их нарекли ими в тот день, когда они стали протекторами и выбрали себе металлическую
Они толком не объясняли мотивов почему предали своих же протекторов, похитив из хранилища Сферы несколько этих серебристых фигурок зверей, и отправились в это далекое прошлое, освободив при этом несколько десятков отверженных узников острова вечности. Они хотели изменить историю, что-то исправить в ней, но не желали говорить причин.
Сами же пленники острова практически ничего не знали и не помнили из того, что происходило за его пределами. Протекторы были защитниками и стражами порядка, обвинителями и судьями — они решали всё и за всех, они управляли всем. Миром правили протекторы, в руках которых была сосредоточена огромная мощь загадочных серебристых фигурок.
Эти четыре, теперь уже бывших протектора, говорили о какой-то тирании, рабстве и неравенстве, которые воцарились в мире из-за того, что такая колоссальная власть и сила оказались у небольшой кучки людей, которые использовали ее в своих интересах, подчиняя себе мир. А они хотели предотвратить это.
И раз уж эта четверка предателей не хотела более считаться протекторами, то больше в шутку, чем в серьез, те отверженные, что покинули вместе с ними остров, стали называть их Всадниками Апокалипсиса — их имена очень этому соответствовали.
И эти Всадники переместили их всех через червоточину на две тысячи лет в прошлое — в эпоху римской власти и зарождения империи протекторов. Они должны были изменить историю, но время шло, а они так и не сдвинулись с первоначальной точки. Вот уже десять лет всё было на том же паршивом месте. А ведь здесь у них нет вечности. Всё надо было решать быстро и немедленно.
Бросив прощальный взгляд на спокойную морскую гладь, человек оторвался наконец от своих размышлений и воспоминаний. Отвернувшись от окна, он направился к другому человеку, сидящему на единственном стуле во всей комнате. Впрочем кроме этого стула в комнате ничего больше и не было.
— Он задерживается. Я боюсь, что мы можем и не дождаться его сегодня, — он обратился к сидящему человеку, поигрывая при этом в своей правой руке фигуркой с изображением фоссы. Он подбрасывал ее вверх и ловил. Сама фигурка была закручена короткой цепочкой, которая в свою очередь была крепко завязана на запястье руки.
— А когда он вообще приходил вовремя? — не поднимаясь со стула этот человек повернул свою голову, посмотрев на стоящего перед ним. У них обоих был один и тот же шрам на лице, и такие же разноцветные глаза. Правда у сидящего не было видно серебристой фигурки. Он не особо любил открыто демонстрировать ее. — Ты его знаешь не хуже меня. Он придет, а нам остается только ждать.
— Ожидание заставляет меня нервничать. Всё слишком не ясно. Не знаешь к чему готовиться. Мы словно застряли в каком-то штиле неизвестности. И когда уже будет хоть какой-то ветер перемен?
— Честно говоря, я не знаю застанем ли мы его вообще. В Германии всё по-прежнему спокойно, Парфянское царство не желает конфликтов с Римом, а здесь, в Иудее ничего не получится из этого восстания, если мы не вмешаемся. Но как ты знаешь, Всадники не хотят, чтобы мы вмешивались. Всё так сложно…
— Мир никогда не был простым. Но что мы можем сделать? Ничего. И именно это и нагоняет жуткую тоску и скуку. Когда ты не знаешь куда податься и что делать. И самое страшное, что наши ведущие, наши «капитаны» тоже не знают…
— Всадники просто не могут решиться на какие-либо серьезные действия. Если бы они только позволили нам, мы бы уже давно развернулись на полную.
— Ты прав, они только тянут время и ничего более. Чего они ждут? — вновь подбросив фигурку фоссы, он еще раз мельком бросил взгляд на входную дверь, но никаких шагов не было слышно. — Рим? Да мы могли бы раздавить их и даже не заметить. А на руинах заложить новый… свой собственныйРим. Но нет, Всадники не желают открытого и грубого вмешательства в историю. Так для чего мы тогда здесь? Чтобы десятилетиями наносить мелкие удары исподтишка, которые ни на что не влияют?
— Мы все вместе это уже обсуждали. Так для чего ты вновь поднимаешь эту тему? Ты прекрасно знаешь, что Всадники никогда так и не решаться переписать историю. Они бояться последствий наших изменений. Бояться, что это приведет только к худшему. Мы сделаем это сами, без них. ОН это сделает. Я в этом уверен.
Сидящий на стуле человек произнес слово «он» с каким-то нажимом, давая понять стоящему перед ним, о ком именно идет речь. Это был один из них, отверженных узников, что покинули остров, их негласный Лидер. Этот человек их объединил и сплотил, предложив реальный план, который должен был создать новую цепочку событий и привести к созданию новой временной линии, новой истории человечества. И в тайне от Всадников, которые продолжали бездействовать в своих сомнениях, они приняли предложение своего нового Лидера.
Сами отверженные не использовали никаких имен. Они привыкли обходиться без них. Имя для них не значило абсолютно ничего. Власть — вот что имело реальную силу, и у них она была, благодаря Всадникам. Они дали им предметы, эту силу, мощь и… власть. И они-то знали, что с ней делать.
— И где Он сейчас? — фигурка взлетала вверх и опускалась вниз. Это его немного успокаивало. — Я давно уже ничего не слышал о нем. Считай с позапрошлого года, когда он всё это начал.
— Я знаю только то, что он присматривает за ребенком. За нашим маленьким Богом. Но где именно Он находится мне неизвестно. И чем меньше народу знает, тем лучше. Главное ведь, чтобы о нем не узнали Всадники.
— Бог среди людей… Думаешь получится? И сколько вообще это займет времени? Еще десять лет или может двадцать?
— Это лучше, чем ничего. Я Ему верю и не сомневаюсь. Вопрос лишь в том, где взять предметы для нашего Бога. Ему ведь нужны десятки. Сомневаюсь, что кто-то из наших братьев добровольно расстанется со своими. Вот ты, например, готов?
— Время покажет. — он посмотрел на свою фигурку фоссы, желания расставаться с которой не возникало. — Может Он отдаст своего ибиса этому Богу. Ну и… еще Всадники поделятся с ним.