Откровенный разговор про это для тех, кому за
Шрифт:
Нерасписанный
«В 97-м году мы с братьями и друзьями приехали из Мордовии в Истру, шабашить. Строили виллу фирмачу – 2 этажа, флигель, сауна, погреба и т. д. В последний день я сверзился с крыши, приземлился на пятую точку, там хрустнуло, все перед глазами поплыло. В больничке сказали, что перелом крестца. Ног я не чувствую до сих пор, хожу под себя, словом, домой не поехал, чтобы не быть обузой родителям.
Братьям наказал не выдавать, мол, уехал искать счастья, вот и все. А на самом деле я стал скитаться, ночевал где ни попадя, жрал все, от чего собаки отказывались. Вначале была тысяча долларов, что фирмач дал отступных, потом их украли, я совсем опустился. Ездил на тележке самодельной, просил ради Христа,
За два года настрадался по женщинам, но вешаться абы на кого не мог, а портить жизнь какой хорошей – неловко, нехорошо. Да и как представлю себе, что со своей тележки к женщине тянусь – самого передергивает, словно я какая каракатица на нее взгромождаюсь.
Но потом зачастила ко мне женщина постарше, с соседней улочки, то с борщом, то с котлетками. Посидим, поговорим, я работаю, она убирается в избушке. День за днем – привык я к ней, поджидаю, даже суечусь. Одно время решал уехать, чтобы не попутаться, да раздумал чего-то.
В общем, через полгода я стал у нее жить нерасписанный, да и чего расписываться, если я не мужик, а недоразумение на колесиках. Спали вместе, спина к спине или она ко мне сзади прижималась. Потом она игры придумала – погладит, поцелует, повертит этим делом, глядь – что-то получается. Я, правда, ничего не чувствую, но вижу – торчит стручок, а она его оглаживает, глаза светятся.
Дальше – больше, как сядет на меня, так и мычит, глаза закатывает, елозит в удовольствие. А мне-то каково счастье – опять в мужики выбился, снова женщина от меня безумеет. Так я ее полюбил, что иногда даже вздрагиваю – а если бы я тогда все-таки уехал сдуру? Детей, правда, у нас не будет – это мне еще в больничке объяснили, но ведь живем, друг на дружку не надышимся. Я к жене и днем и ночью с лаской, а она и так и сяк вокруг меня вертится, то обнимет, то погладит, то поцелует. Вот и не знаешь, кому действительно живется – лбу здоровому или мне, инвалиду. Спасибо жене – из руин меня подняла и до себя возвысила».
Радиоактивный
«Мне 52 года, всегда был здоров, но после некоторых исследований год назад выставлен диагноз «рак толстой кишки», сделана операция, выведена колостома. Кто не знает – это кишку на животе выводят, а все что ниже – удаляют. Тут-то все выделяется, пахнет, мокнет, а главное – постоянно напоминает, что вот она, смертушка, всегда при мне.
Духом я упал, ниже некуда, хотел покончить с собой, но не решился – боязно, да и грех, а я в религию очень ударился. Потом была химиотерапия, облучение, словом, не до того, а потом привык. Вот только на жену взглянуть жалко: бабе 34, здоровая, всегда ко мне приставала, стоит пару дней ее не удовлетворить, а тут, мало того, что возни со мной невпроворот, да еще ей и не отрабатываю заботу. После того, как ножичком порезали, химию подавали, радиацией подействовали – висит что-то мелкое, а ни на что не годное.
Пойти по врачам я не мог – звонил, там цены кусачие. Что в клинике врачи советовали – что-то делал, что-то купить не мог, но ничего не помогало. Я опять в депрессию ударился, поскольку жену люблю, всегда хотел ее счастливой делать, на руках носил, пока не заболел.
Вот однажды ночью она ко мне прижалась, стала как кошка тереться, вся влажная, а я только колостому рукой прикрываю, чтобы ненароком не пошевелила, чтобы вонь не вылезла. А моя дорогая все ластится, бедро оседлала, грудью припадает. У меня, конечно, результат ноль, а она вдруг как вскрикнет, как в прежние ноченьки, да и рухнула мне на грудь. Я аж испугался: не принято у нас такое было, обычно я ее пару раз поглажу, оседлаю, минут 10 пашу, потом вместе доплываем. А тут непонятное поведение.
Утром она на работу, а я в раздумья, что можно почерпнуть на будущее. Вечерком, только детки уснули (8 и 4 года), я мою любезную разложил и принялся гладить, поцарапывать, щекотать, залазить, куда прежде и не заглядывал. Она вся раскинулась, воркует что-то, вся вспотела, а потом застонала, забилась – доплыла. Мне понравилось. Даже не думал, что глядеть на бабу в такой момент так уж приятно, почти как самому доплыть.
Так и пошло: детки в спальню, мы в постель, я так за дело берусь, что только успевай! Причем, конечно, каждый день, а не как раньше – 2 раза в неделю. Иной раз и мне что-то перепадает: как жена забьется, да еще меня за некоторое место к себе притиснет, то что-то внутри словно эхо отзывается: как когда-то было, еще до радиации.
По правде, я особого возбуждения уже и не чувствую, все-таки рак есть рак, тем более и подозрение на метастазы уже есть. Но пока живу, жену буду удовлетворять – ей в охотку, а я себя человеком чувствую, а не бесполезной вещью. Да и она за мной тщательно ходит, в чистоте держит. Словом, каждый по-своему любит».
Умелая
«Мне 48 лет, а в кармане удостоверение инвалида войны. Конечно, не главной, а, как принято говорить, локальной, но от этого здоровья не прибавляется.
Когда я вышел из госпиталя в 1986 году, белый свет был немил: все время болела голова, обмороки, память как отшибло. Я жил один (детдомовский, а семья как-то не получилась, разошлись с женой через год), почти все время лежал в лежку, пенсия тогда была. Потом, как известно, перестройка и все прочее, пришлось крутиться. Работал на физических работах, много ездил. От баб отшатывался – помнил, как жена со мной обошлась (это отдельная сказка).
А потом как-то в поезде из Турции оказалось, что у меня талант: лег с челночницей, всю ночь ее ублаготворял, да так и не кончил. А уж она не только накончалась от пуза, но и всем подружкам раззвонила: и долго, и без риска беременеть, да и мужик (то есть я) ласковый. Так они меня потом в своей компании всегда держали, отовариваться помогали, деньгами ссужали, ревновали к другим страшно, а я их и ночами, и днями обслуживал по-мужски. Им ведь надо, а не с кем. А мне хоть бы что – стоит и стоит в любое время, как будто другого положения не знает.
Потом, когда уже году в 97-м стало все более-менее устаканиваться, меня одна, Клавка, увезла с собой в Камышин, стали там жить. У нее, между прочим, четверо детишек, а она без мужа. Но баба крепкая, все тянет на себе, даже меня на ноги поставила. Ну, то есть стал я кончать с нею. Правда, через час примерно, но бывало. Так еще одного мальчугашечку настрогали. Так и живем.
Но все-таки мне тяжело стало по часу скакать каждую ночь. Пошел я к доктору, а он говорит, что это последствия травмы. Да не то, что устаю, а то, что по часу. У нормальных мужиков не более 10 минут должно быть (а я уже не помню, как раньше было), а так – можно и копыта отбросить.
Я жене сказал, она засомневалась было, сама к врачу пошла, отнесла бутылку и торт, а он и ей говорит: «Если, мол, не хотите, чтобы муж раньше времени откинулся, сократите время постельных дел до 10–15 минут». И подарки не помогли.
Но Клавка и тут вытянула. На 2 недели уехала в Москву, что делала – не знаю, но приехала такая рукастая! Ложимся в постель, поиграемся, потешимся, она или на подходе, или уже приплыла. Я начинаю, а она таймер английский включает. Как 10 минут пройдет, он запикает, а она меня скидывает и начинает уже от себя ублажать. И так быстро получается – минута-две, не более. Да я думаю, она и мертвого раскочегарит – такая умелая. Вот так и приспособились: она довольна, я ублажился, здоровью не повредили.