Открытый брак
Шрифт:
— Я не хочу чай, — резко отвечаю. — И «Наполеон» тоже.
Хочу домой. В безопасность, в свою квартиру. К Наилю под бок.
Необязательно быть сверхумной, чтобы понять одну простую истину — Саша банально потешается надо мной и умело ведёт в игре, пользуясь собственным выгодным положением, в котором случайно оказался. Правда, никак не возьму в толк, зачем это ему?
— Не могу спокойно трапезничать, когда ты — нет. Чего хочешь, Полина?
Официант напряженно застывает, опустив поднос. Терпеливо ждёт. Наверное,
— Вино, — наконец, сдаюсь. — Бокал игристого, будьте так добры.
— Вот, — удовлетворённо кивает Журавлёв. — Наш человек.
Шторку, скрывающую нас от внешнего мира, к счастью, не трогают. Ни чай, ни десерт не уносят.
Я отодвигаюсь на край дивана, подальше от стола. Снимаю с себя пиджак, оставшись в чёрной майке на тонких бретелях.
Жарко. И адски неловко. Накал чувствуется кожей и немалыми дозами просачивается в кровь, отчего сердцебиение сходит с ума: то замедляется, то вдруг учащается.
Возможность посмотреть по сторонам, куда-то помимо Саши, здорово облегчает задачу.
Я остаюсь на месте. Прохожусь взглядом по клиентам заведения, закинув ногу на ногу. Ясно даю понять, что если бы не дурацкое безвыходное положение — ни за что не находилась бы здесь и сейчас.
— Тебе настолько неинтересно со мной? — интересуется Журавлёв, пододвинувшись на диване и сев ровно напротив.
??????????????????????????Поза свободная, расслабленная. Верхние пуговицы белой рубашки расстёгнуты, рукава закатаны до локтя. На губах застыла лёгкая улыбка. Что бы я ни думала о его внутренних качествах, Саша — привлекательный засранец. И, конечно же, прекрасно знает, как действует на женщин.
Замечаю, как карие глаза съезжают ниже, исследуют мою грудь и плечи. Интересно, если я скажу правду, станет ли Журавлёв помогать мне и дальше? Почему-то кажется, что он необидчивый.
— Ситуация показалась милой, — увиливаю от прямого вопроса.
Взмахнув рукой, указываю на стойку, где один из посетителей заведения скрутил из салфетки розу и вручил молоденькой девушке, работающей за баром.
— И романтичной, — тут же добавляю.
Саша усмехается. Возможно, не верит в повод слинять от него подальше, но смотрит в нужном направлении.
— Он просто хочет её трахнуть, — ровным тоном сообщает.
Я фыркаю, качаю головой.
— У тебя есть феноменальная способность испортить впечатление о себе даже тогда, когда, казалось бы, хуже некуда.
— Приятно, Полин. Для этого и пригласил тебя в ресторан, чтобы получше узнать друг друга.
Скрестив руки на груди, смотрю с вызовом.
— С тобой я не та, что в жизни.
Вылезают самые тёмные стороны, портится характер. Мне жутко не нравится, но каким-то образом это неконтролируемо.
— А может, наоборот? Со мной раскрываешься ты настоящая?
Журавлёв пододвигает пепельницу, щёлкает зажигалкой и закуривает. Видела на входе табличку о запрете, но, похоже, на некоторых он не действует.
— Возможно, для тебя является секретом, но мужчина всегда, увидев перед собой девушку, оценивает то, насколько она привлекает его в сексуальном плане. Романтика — это шаг для следующих действий, когда ответ ясен: трахнул бы или нет.
— М-м, ясно, — отвечаю с наигранным скучающим видом.
Нервно дёрнув ногой, выглядываю официанта. Наверное, выпить бы действительно не помешало. Возможно, именно алкоголь поможет справиться со свалившейся нагрузкой.
— Например, когда я впервые увидел тебя, то подумал, что…
— Не смей, — грубо осекаю. — Я не желаю этого знать.
— … что да, привлекаешь, — заканчивает предложение Журавлёв. Глазами транслирует другое — да, трахнул бы.
Мечу в него полный негодования взгляд. Грудную клетку распирает от услышанного.
— Упс. Узнала, — невозмутимо пожимает плечами.
Я упираюсь ногой в обшивку кожаного дивана, аккурат между коленями Саши. Воздуха в лёгких катастрофически не хватает, никотин душит. Щёки ярко горят.
— Мне искреннее жаль Настю, — презрительно цежу сквозь зубы.
Журавлёв обхватывает рукой мою щиколотку, ощутимо сжимает. В его глазах вспыхивает пожар от одной только искры. Видимо, не только он умеет задевать за живое, но и я.
— Мою жену жалеть не надо, Полин, — со сталью в голосе произносит. — Я её ценю, уважаю, понимаю и принимаю. Со свой стороны даю всё необходимое: деньги, защиту, силу и стабильность.
«Стабильность в блядстве?» — хочу спросить, но вслух, конечно же, не озвучиваю. Мне нужно домой. И Саша пока единственный, кто может что-либо с этим сделать. Есть вариант выйти на улицу с протянутой рукой, но как-то не прельщает.
— При этом я не загоняю себя в дебильные продиктованные обществом рамки, — подытоживает Журавлёв.
— И где во всём этом любовь?
Чуть склонив голову набок, выдерживаю полный иронии взгляд.
— Что такое любовь, Полина?
Подавшись вперёд, беру из рук Саши тлеющую сигарету. Если не алкоголь, то хотя бы никотин. Вдруг поможет?
Затянувшись горьким дымом, пытаюсь не закашляться. Лёгкие жжёт.
— Теперь мне стало жаль и тебя, — произношу, выдыхая.
Длинные ухоженные пальцы легко касаются моих. И вроде бы ничего значительного, но отчего-то остро бьёт током.
Саша укоризненно качает головой, забирая сигарету. Прижимает её к губам, вдыхает в себя серый дым с каким-то особым наслаждением, слегка прищурившись и улыбаясь. И только потом я замечаю, что на фильтре остались следы моей помады.
— Отвези меня к дому, а… — прошу с нотками отчаянья в голосе. — Я лучше подожду Наиля там.