Отладка. Книга вторая
Шрифт:
Это значит, что простонаучные выражения, вроде «психика» или «организм» создавались для того, чтобы наука могла хоть как-то выжить в условиях, где остались только тела. Гипотеза о том, что вся наша душевная жизнь есть плод развития телесного вещества и сложных общественных отношений, в действительности, несостоятельна. И это давно стало бы очевидно, если бы наука говорила только о теле.
Ни анатомия, ни
Хитрость и коварство всех подобных «научных» терминов, вроде «организма» или «психики», в том, что они не могут означать ничто иное, кроме тела, поскольку ничего другого для них нет. Но при этом они позволяют объяснять те наши странности, которые в рамки гипотезы о телесности не укладываются.
Я точно знаю, что для многих вполне неожиданно узнать, что организм – это всего лишь тело в смысле его организации, то есть устройства, если говорить по-русски. Мы все непроизвольно приписываем этому понятию свойства и способности, выходящие за рамки телесности. Как определили бы его в соответствующих словарях: организм – это принцип, управляющий телом. Иными словами, организм как бы над телом, выше тела и даже совсем не тело.
В общем, древняя софистика на службе науки. Игра словами. Ничего, кроме тела нет, а значит, как требовал Сеченов, психологию должны делать физиологи. Их вполне достаточно, чтобы объяснить все. А там, где происходящее нельзя объяснить физиологически, говорим: «Организм человека мудр», – и все сомнения отметены. А в действительности там, где физиологического объяснения не хватает, и ученым приходится обращаться к помощи организма, речь идет о том, что выходит за рамки тела, то есть о душе. И так каждый раз: как только в научном тексте помянут организм, с большой долей вероятности речь идет о душе. Но выглядит все вполне естественнонаучно и триумфального марша науки не прерывает.
Точно так же и психика. «Психика» – производное от греческого слова «психикос», то есть душевный. Это имя для так называемых «душевных явлений», а отнюдь не для души. К душевным же явлениям относятся все те «процессы», которые решила изучать психология – восприятие, мышление, память, воображение, внимание, воля.
И как казалось творцам «психики» вначале – это было чудное изобретение, поскольку оно позволяло все «психические процессы» привязать к телу. Честно говоря, эта задумка была бредовой у самых истоков. Никто из физиологов и психологов до сих пор не смог привязать к телу волю, воображение или внимание. До сих пор нет более-менее внятной теории мышления.
А там, где были возможны хоть какие-то физиологические исследования – в теории памяти и восприятия – как раз и вылезла наружу несостоятельность подхода.
Исходно ожидалось, что проще всего будет показать, что память связана с веществом тела, то есть с мозгом. Все казалось столь очевидным: мы запоминаем, а в клеточках мозга, как в ячейках счетной машины или компьютера, откладывается, к примеру, заряд – 0–1. Этакий бит. И так кодируется все воспоминание, то есть образ.
Действительность восстала против этого предположения бешеным количеством возражений. Поскольку мозг – действительно биоэлектрическая машина, другого способа воздействия на его ячейки, кроме помещения туда заряда, ученые вообразить не смогли. Но в таком случае заряд должен жить в мозге все время, пока воспоминание живо.
Но это означает, что объем мозга исчерпаем, и даже если там 16 миллиардов нейронов, они довольно быстро будут израсходованы. Это первое. И это никак не подтверждается.
Второе – у каждого воспоминания должна быть энграмма, то есть его материальный отпечаток. Как на жестком диске компьютера. Но если физически разрушить такое место, то память должна быть уничтожена полностью. А этого не происходит. И ведущие психофизиологи признаются: даже после разрушения участка коры память постепенно возвращается.
Следовательно, энграмм никаких нет, а это означает, что носитель памяти не мозг, а значит, и не телесное вещество! Этот вывод необходимо сделать, но он разрушит сам естественнонаучный подход. Поэтому нейронаука предпочитает остаться топтаться в своем тупике, надеясь на чудо…
Конец ознакомительного фрагмента.