Отмеченная
Шрифт:
— Не знаю, — пожимаю плечами, открывая багажник своего джипа. — Но дальше ехать, смысла пока нет. Уверена, нас уже засекли волки северной стаи.
— Боишься, что сразу же доложат Владу? — усмехается Святослав.
— Думаю, сейчас у него есть дела поважней, — не могу скрыть обиды в голосе.
— Ага, — осматриваясь, соглашается брат, не замечает моего сарказма.
— Поехали, — забросив во внедорожник волка мешочек с самым необходимым, прошу Святослава. Нам еще предстоит путь назад, к тому месту, где меня нашли. Там мы и расстанемся.
—
— Обязательно, — улыбаюсь брату. Волк выглядит очень уж серьезным сейчас. — Не нравится мне твоя идея.
— Мы же оба смотрели карту. По пути нет никаких опасных мест. Все будет хорошо.
— Может, я с тобой пойду, а?
— Нет. Это мой путь. Я должна его пройти. Лучше присмотри за Кириллом.
— Насчет него не волнуйся. Ребята за ним следят. Пока он топит горе в вине.
— И действует? — хмыкаю. Волки все же не так подвержены воздействию алкоголя, как человеческие мужчины. Чтобы оборотню опьянеть, нужно пить сутками.
— Действует, — хмурится брат. Вот оно как. Значит, Кирилл пошел по такому пути. Что ж, это его выбор. Я вмешиваться и уговаривать его одуматься не буду. Это, во-первых, может дать ложную надежду волку. Во-вторых, мне как-то безразлична дальнейшая судьба Кира. Вот такой бесчувственной я стала. А может, просто знаю, что Кирилл быстро возьмет себя в руки. Я могу лишь помешать. Такие люди, как он, в приступе злости или печали выбирают два пути — вредят другим или себе. Мне Кирилл, судя по всему, вредить или мстить не хочет, поэтому выбрал путь бичевания себя любимого.
— До встречи, Святослав, — открываю дверь.
— Я буду звонить тебе. Тока попробуй пропустить звонок, — басит грозно братик. Улыбаюсь ему и выпрыгиваю из машины.
Мой путь начат.
Провожаю взглядом удаляющуюся машину и вздыхаю. Чувствую растерянность от того, что наконец-то могу осуществить задуманное. Не верится.
Забрасываю рюкзак за спину и спускаюсь к берегу. Сколько раз я уже здесь была? Сейчас ничего не меняется. Не появляются новые чувства, да и воспоминания не накатывают. Все ровно. Ладно. Это же только начало.
Первый привал я делаю спустя километр пути. Солнце уже как полчаса зашло за горизонт. Лес погрузился в сумеречную синеву. Двигаться получается не так быстро, как я рассчитывала. Снег в большинстве мест уже сошел, но кое-где встречаются тенистые места, где он все еще лежит нетвердым одеялом. Приходится ступать аккуратно, замедляясь и прощупывая каждый шаг. Можно было бы спуститься к самому берегу, но от воды тянет холодом.
Устраиваюсь на широком пеньке, пью не спеша воду и осматриваю местность вокруг. Ничего примечательного не нахожу. Лес как лес.
Рассиживаться долго, нет смысла. Мне бы до утра успеть добраться до охотничьего домика, где я смогу поспать. В конце концов, воспоминания любят появляться у меня именно через сновидения. Пока моя основная задача — это фиксировать окружение в надежде, что промелькнет что-то знакомое.
К домику я выхожу перед самым рассветом. Уставшая и засыпающая на ходу. Протопленная накануне печь все еще дарит свое тепло, поэтому я с радостью грею ладошки о шершавые кирпичи. Не представляю, чтобы я делала, если бы заранее не подготовила для себя подобные вещи. Хотя в моем случае, было бы глупо не продумать детали. Я готовилась к этому походу все свои последние четыре года. Планировала, корректировала маршрут и обдумывала возможные трудности. Хотя на территории стаи Мунте их возникнуть не должно, а вот что ждет меня в северной стае, это вопрос. Я не знаю, сколько мне придется топать до того места, где я прыгнула в воду. Да и сам путь станет сложней, потому что в горах до сих пор еще много снега.
Но пока думать об этом рано. Сейчас нужно в первую очередь выспаться.
Темный высокий лес. Холодный снег. Холодный ветер. Я плохо чувствую свое тело. Но это даже лучше тех ледяных игл, что прошивали каждую клеточку совсем недавно. Сколько прошло времени? Что я делаю в этой темноте? Как меня зовут?
Я пытаюсь справиться со страхами. Лицо то и дело обжигает тепло слез. Я спотыкаюсь, падаю, иногда ползу, сдирая кожу на ладонях, но внутри будто есть кто-то еще, кто не дает мне совсем остановиться. Стоит только замедлиться, уткнуться лицом в снег, тяжело дыша, как рыкает зверь внутри. Волчица?
И я снова встаю, снова переставляю свои короткие ножки и двигаюсь вперед. Куртка была снята еще у разлапистой сосны. Оборачиваюсь, но дерева уже не видно. А сапожки? Где мои сапожки? Не помню, чтобы они вообще были на мне.
Холодно.
Шаг, еще один, и снова я падаю на колени. Руки разъезжаются в стороны, соскальзывают в пустоту. Несет промозглой сыростью от близости реки. Падение недолгое. Я даже не успеваю испугаться. Подняться нет сил. И так больно сзади головы. Снова рычит волчица внутри, но я не могу идти дальше.
Проваливаясь в темноту, представляю, как обнимаю мохнатого щенка. Белого с черными лапами и черными ушками.
Сон очень реалистичный. Проснувшись, я понимаю, что это мои воспоминания. Тяжелые, придавливающие меня к земле, но мои. И спасла меня тогда моя волчица. Сама еще была неумелым щенком, но не дала нам погибнуть. Мысленно обнимаю ее, как и в воспоминании, и ощущаю волны тепла и любви в ответ. Мы с ней давно стали единым целым. В горе и радости. Вместе.
Перед выдвижением из охотничьего домика я набираю номер Святослава, сообщаю, что со мной все в порядке. Вчера перед тем, как заснуть, пришлось тоже звонить и докладывать обстановку. Брат, как оказалось, очень ответственно подошел к контролированию моего пути.
Не успеваю пройти первый километр, как трель звонка оглашает ночной лес. Кто бы это мог быть?
Смотрю на неопределенный номер на экране и гадаю в душе, брать или не брать трубку. Решаю все же узнать, кто решил потревожить меня. Принимаю звонок, подношу телефон к уху, но не произношу и слова.