Отныне и вовек
Шрифт:
– Я не это имела в виду. Все по-прежнему останется на своих местах. У меня также будет магазин, счет в банке.., нет, Мартин. Я хочу развестись. Я абсолютно уверена в этом.
– Ты достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения. Когда ты собираешься сказать Яну?
– Напишу ему вечером. – Джессика заколебалась, но ей необходимо было спросить. – И надеюсь, вы встретитесь с ним?
– Чтобы оглушить его новостью? – Мартин выглядел очень усталым. Она медленно кивнула. – Если честно, Джессика, я не занимаюсь семейными делами. Военное право, как ты знаешь, не моя специальность.
Но Ян оставался его клиентом. А жена его клиента сидела напротив него и смотрела так, словно именно он был виноват в крахе их семейной жизни. Ну почему, черт возьми, он всегда испытывал чувство вины, если дела у его клиентов шли не так, как надо?
– Хорошо, думаю, смогу уладить это для вас. Дело будет запутанным?
– Нет. Простым до крайности. Магазин – мой. Дом принадлежит нам обоим, я продам его, если он будет настаивать, и положу его часть в банк. Вот и все. Я беру на попечение домашние растения, он – картотеку в своем рабочем кабинете. Черта подведена.
Единственное, о чем она забыла упомянуть, – мебель, что была безразлична им обоим, если не считать нескольких предметов обстановки, принадлежавших ее родителям, которые, по всей видимости, должны были остаться за ней. Так вот просто. Так буднично просто после семи лет семейной жизни.
– Звучит скоро да споро. – Тем не менее Мартина одолевали сомнения.
– Может, и скоро, да не очень споро. Когда ты с ним встречаешься?
– В конце недели. А ты сама приедешь его навестить?
Она осторожно покачала головой. В последний раз Джессика навещала Яна.., в тот невыносимый день, когда он встал и ушел, а она наблюдала за ним через стекло, держа в руках безжизненный телефон. При этих воспоминаниях ее глаза наполнились слезами, и Мартин Шварц отвел взгляд. Он ненавидел подобные повороты в жизни. Они несли с собой только опустошение.
Джессика посмотрела на Мартина, сдерживая слезы. Ее голос опустился почти до шепота.
– Нет, Мартин, я не стану больше с ним встречаться.
Он пояснил ей, что она получит развод через шесть месяцев. В сентябре. Год спустя после того, как его арестовали, гoд спустя после того, как был положен конец их семейной жизни.
Остановившись у дома по пути в бутик, Джессика заглянула в почтовый ящик и обнаружила, что ее дожидается письмо от Яна. Короткая записка. И стихотворение. Она прочитала его с широко раскрытыми, полными грусти глазами, потом аккуратно порвала пополам и выбросила. Но оно почему-то запало ей в душу, бередя ее, словно розовый шип. Последнее письмо от Яна, которое она вскрыла. Стихотворение подвело ее к этому.
Рассвет его жизни остался в прошлом. Однако Джессика не могла избавиться от ощущения, что она в одиночку, без посторонней помощи помешала восходу солнца. Погубила что-то святое. Яна, и себя, и то, что было частью их обоих. Но она понимала, что должна была довести до конца задуманное.
Глава 28
Бутик находился в превосходной форме. Повсюду в торговом зале разместились новые экспонаты, а витрина казалась самим воплощением весны. Астрид сама произвела перестановку.
Вещи, купленные Джесси в Нью-Йорке полгода назад, прекрасно смотрелись и в этом сезоне. В ее офисе появились два новых цветка с распустившимися ярко-желтыми бутонами; она вдыхала особый неповторимый аромат магазина, который уже успела забыть. Джесси отсутствовала две недели, однако за это время «Леди Джей» возродилась, так же как и она сама. Бутик переживал свое второе рождение. Свежий взгляд и неистощимый энтузиазм Астрид чувствовались во всем. Она не осуществила никаких радикальных изменений, лишь привела все к одному знаменателю. Даже Зина и Катсуко выглядели счастливее.
– Как прошел отпуск? – Катсуко был рада видеть ее, но вопросы были излишними. Джесси снова стала собой, прежней Джесси.
– Посмотрите-ка! Именно то, что мне было нужно! Похоже, покрашено или подремонтировано. Так бодро и красиво.
– Всего лишь новый ассортимент. Выглядит чертовски здорово.
– А как расходится?
– Молниеносно. Подожди, вот увидишь, что я подобрала на осень. Все – либо оранжевое, либо красное. Много черного и несколько роскошных вязаных изделий серебристого цвета для выхода в свет.
Оттенки коричневого, модные прошлой зимой, ушли в небытие. Им на смену пришел красный. Яркий, деловой, живой может быть, это хороший знак для ее новой жизни. Джессика не хотела пока думать об этом. А скольким людям придется сообщить.., объяснить…
Джессика обосновалась в своем офисе, с восторгом оглядываясь по сторонам и радуясь возвращению домой. Это приятное ощущение облегчило груз утренних забот и встречу с Мартином. Она попыталась избавиться от подобных мыслей.
Сегодня вечером она напишет Яну письмо. Последнее. Они могли все уладить через адвоката. Чем меньше они скажут друг другу, пусть даже на бумаге, тем лучше. Джессика приняла решение. Теперь ей нужно подумать о будущем, не оглядываясь на годы, прожитые с Яном. Они в прошлом. Часть ее прошлого, как вышедшие из моды вещи. Джессика и Ян устарели.
– Джесси? Есть свободная минутка?
Кудрявая голова Зины показалась в дверях, Джесси подняла глаза и улыбнулась. Она чувствовала себя возмужавшей, спокойной, отдохнувшей. И сильной. Впервые за последние месяцы одинокие ночи не пугали ее. Дом освободился от призраков. Тени прошлого больше не омрачали ее жизнь. Первая ночь в доме прошла мирно. Наконец-то.
Она посмотрела на Зину, по-прежнему стоявшую в дверном проеме.
– Конечно, Зина. У меня полным-полно времени.
Она все еще жила в неспешном ритме ранчо, и ей это нравилось.
– Выглядишь превосходно. – Зина села в кресло рядом со столом Джесси и, казалось, испытывала некоторое смущение. Она задала несколько вопросов об отдыхе Джесси и, похоже, колебалась, как перейти к главному.
Наконец Джесси не вытерпела:
– Ну, выкладывай, что у тебя на уме?
– Не знаю, как сказать, Джесси… – Она подняла глаза, и неожиданно Джесси почувствовала это. Трудные месяцы не прошли бесследно ни для кого, не только для нее. И была удивлена, что ни одна из девушек не сделала этого прежде.