Отпуск&Детектив
Шрифт:
– А до этого вы разбирали слова?
– Не совсем, – смутилась экономка.
– Хорошо, – сказала Мирослава, – вы услышали, что беседа двух мужчин, как вам показалось, перетекла в мирное русло, и вы успокоились.
– Да, – кивнула Тихонова.
– Что было потом?
– Через некоторое время раздался выстрел, – испуганно ответила женщина. – Я поначалу остолбенела, а потом выскочила из летней кухни и побежала в дом. Но дверь оказалась закрытой.
– Дверь дома?
– Нет, кабинета.
–
– Нет, – покачала головой экономка. – Дверь в кабинет я открыть не смогла. Стала кричать, звать хозяина. Но Фрол Макарович не откликался. Тогда я выбежала на улицу и увидела, как к дому спешит хозяйка. Она, как я вам говорила, собирала клубнику и тоже услышала выстрел.
– У нее ничего не было в руках?
– Было.
– Что?
– Корзина с клубникой. Вия Валентиновна поставила ее на землю, и мы побежали к окну.
– Вы заглянули в окно?
– Да.
– Обе?
Женщина кивнула.
– Фрол Макарович лежал на полу. Я подсадила Вию Валентиновну, и она забралась в комнату. Я увидела, как она перевернула хозяина, охнула, потом велела мне бежать в дом к двери.
– И вы побежали?
– Конечно!
– Зачем?
– А как же?! – озадаченно спросила экономка.
– Хорошо, вы подбежали к двери. Что дальше?
– Вия Валентиновна открыла мне ее, и я вошла.
– Зачем?
– Чтобы помочь хозяину!
– Помогли?
– Нет! Он уже не дышал.
– И что делали вы?
– Просто стояла рядом. А хозяйка вызвала полицию. Мы дождались приезда местного следователя и всей их группы. Нас потом из кабинета выгнали. И дальнейшее я помню плохо.
– А что стало с корзиной клубники?
– Я отнесла ее на кухню. Следователь про нее тоже спрашивал и даже захотел на нее посмотреть.
– Посмотрел?
– Посмотрел. Даже зачем-то порылся в ней. Будто что-то искал. Но не нашел. Вид у него, по крайней мере, был разочарованным.
– Вы сказали, что слышали выстрел?
– Да.
– То есть вы решили, что вашего хозяина застрелили?
– Да. Я так подумала. Но Фрола Макаровича зарезали, – прошептала женщина.
– А как же выстрел?
– Выстрелили из ракетницы. Это нам следователь сказал.
– Опишите мне незнакомца, приходившего к вашему хозяину.
– Да как его опишешь…
– Он был высокий? Низкий?
– Выше меня, но ниже вас.
– Худой, полный?
– Средний, но, скорее, худощавый.
– Какого цвета глаза?
– Не рассмотрела…
– И все-таки.
– Я же говорю, что не рассмотрела. Да и как тут рассмотришь, если он был в темных очках.
– И это вас не насторожило?
– Нет, сейчас многие в таких ходят. Вон и артисты! Я по телевизору видела, правда, давно, – вздохнула женщина.
– Почему давно?
–
– Отчего же?
– Да так… – ответила Тихонова. Мирослава догадалась, что отвечать на этот вопрос женщина не хочет. Знать бы еще, по какой причине. Впрочем, разве это важно? Но на всякий случай взяла это на заметку.
– Полина Ивановна, надеюсь, вы запомнили, какого цвета у него были волосы?
– Волосы запомнила, – обрадовалась женщина, они у него были кудрявые, как у Пушкина на портретах.
– Русые? – уточнила Мирослава.
– Нет! Черные! Он же был внуком арапа Петра Великого.
«О-хо-хо», – подумала про себя Мирослава и не стала говорить женщине, что у поэта были темно-русые волосы, ближе к каштановым, и светлые глаза. Вера Нащокина, жена друга Пушкина Павла Нащокина, писала, что они были голубыми. Кому-то из современников глаза поэта казались серыми. Сам Пушкин в шутку по-французски писал о своей внешности: «У меня свежий цвет лица, русые волосы и кудрявая голова».
– Бакенбарды у незнакомца были? – спросила детектив.
– Нет. Не заметила. Зато были усы и небольшая бородка!
– Как он был одет?
– Джинсовая рубашка и брюки, тоже джинсы, и кроссовки.
«Не жарко ли в такую жару в джинсовой рубашке, – подумала Мирослава, – хотя если это всего лишь экипировка, то ищи-свищи ветра в поле…» Она уже почти не сомневалась в том, что все это именно так и было.
– А какой у него был голос?
– Обычный, – ответила экономка, – хотя он картавил, – проговорила она недоуменно, только сейчас подумав о том, что первоначально не обратила на это внимания.
– Сильно картавил?
– Некоторые буквы вообще не выговаривал.
– Полина Ивановна, вы вот сказали, что незнакомец был худощавым. А вы не помните, щеки у него были впалыми?
– Нет, что вы! Совсем наоборот!
– То есть?
– Полноватые.
– Как у хомячка?
Экономка прыснула.
– Немножко. – А потом неожиданно для Мирославы добавила: – Следователь назвал его невидимкой.
– Это еще почему? Вы же видели его!
Тем временем Мирослава подумала: «Хотя можно сказать, что и не видела, и следователь в какой-то мере прав».
– Видела! – воскликнула тем временем Тихонова. – Но следователь сказал, что в доме нет посторонних следов.
– Вот как?
Женщина кивнула.
– Возможно, незнакомец был в перчатках? – спросила Мирослава.
– Нет, ну что вы! – возразила женщина. – Перчатки я бы точно заметила.
– Но как случилось, что он не оставил следов?
– Не знаю, – растерялась экономка и предположила: – Может быть, он стер их? Я и следователю так сказала.
– Возможно. Вы уверены, что не видели, как он выходил из дома?