Отпуск с осложнениями
Шрифт:
белые тапочки.
Не забыть сфотографировать ее лицо в момент, когда я подарю любимой подруге подарок.
Я, посмеиваясь, еще раз окинула номер взглядом, подошла к окну с чудесным видом. Подергала за ручку балконную дверь.
Она с тихим шелестом повернулась. И тут же в нос мне ударил запах соленого моря. Его нельзя ни с чем перепутать. Ради него люди летят сотни тысяч километров, чтобы вдохнуть полной грудью ионы морской воды. И пусть по диагонали от меня до моря было несколько километров, разве это играло значение?
Даже на высоте моего номера я уже ощущала, что попала именно
— И-о-ху, — воскликнула от радости и закружилась вокруг своей оси.
Еще немного постояла на балконе, подышала, и отправилась на поиски чего бы поесть. По пути к ресторану мне навстречу попадались постояльцы отеля. Я с интересом рассматривала их, пытаясь понять откуда они прилетели в этот райский уголок на
Силонии.
Судя по иностранной речи, слышимой то тут, то там, не все были знакомы с межгалактическим. Дикие люди, подумала я, с жалостью глядя на аборигенов. И как они только сюда добрались?
Прозрачный лифт принес меня на пятнадцатый этаж, где стоило только выйти в фойе, как мой нос уловил ароматы, которые могли доноситься только из кухни. Ведомая запахами я поспешила в том направлении, откуда они доносились. И не ошиблась.
— Мы так рады, что вы посетили наш ресторан, услышала я от электронного метрдотеля на входе.
Я с удивлением глянула в безжизненные глаза робота и подумала, что лучше бы здесь поставили живого человека.
Было бы гораздо приятнее.
Или еда в ресторане вкусная, или я такая голодная, но стоило мне откусить первый кусочек от хрустящего хлебца, щедро посыпанного паприкой, как сразу же поняла, я в раю. Только там могли изготовить такое лакомство. Выпечка была моей слабостью. С этим был не согласен мозг, протестовала пятая точка, заявляя, что в ее депо нет лишних отсеков для свежего жира, но когда я слушала советчиков? После дождичка в четверг. Или когда висела над землей на уровне трассы для полетов флаеров. Но сейчас, не тогда. А потому я с огромным удовольствие вонзала зубы в хрустящую выпечку, запивая томатным соком и вожделением смотрела на другие блюда, ожидающие своего часа.
— Я тоже люблю похрустеть, — и ловкие мужские пальцы выхватили у меня из рук оставшийся кусочек.
— А-а-а, куда? — моя рука потянулась следом, чтобы отобрать хрустящую корочку.
— Это плата за испорченный полет, — напротив меня уселся…
Доминик Моне собственной персоной.
— Откуда? Откуда вы взялись? — ошарашенно вытаращила глаза на мужчину. — Как вы меня нашли?
— Вот еще. С чего бы я вас стал искать? Я пришел пообедать. И
кого увидел, когда появился в ресторане? Вас. Я не поверил собственным глазам. Думаю, мерещится. А оно нет. Все явь и быль. Моя прекрасная нимфа, вскружившая голову и одурманившая разум, перед глазами. Только руку протяни и она вот, рядом, — восторженно произнес мужчина, проникновенно глядя в глаза.
От льстивых слов я расплылась, словно воск по древу. Нимфой меня еще никто не называл. Я сразу же пожалела о своей выходке на борту суперджета. И что на меня нашло? Обычно я очень милая и добрая женщина. А тут как с цепи сорвалась.
— Я тоже рада вас видеть. Это провидение ведет нас одними дорожками, не иначе.
Доминик дожевал мою корочку, отряхнул руки и … придвинул мою тарелку.
Этот жест был бы мил, если бы … да, черт с ним, пусть берет.
Первый голод я утолила, а смотреть как ест красивый мужчина с ангельской внешностью это удовольствие недоступное каждой женщине.
Мужчина с виртуозностью мастера расправился с моим антрекотом и моей, замечу, любовно выбранной из десятков таких же побегов, спаржей. То, как он хрустел зелеными ростками, вызывало слюну и слезы умиления. Я смотрела в рот
Доминику и наслаждалась видом.
— А вы разве не будете есть? — спросил у меня мужчина, когда закончил.
— Буду. Вот закажу еще одну порцию и буду. Если вы заметили, то это была моя еда.
— Правда? — Доминик сделал удивленное лицо.
Вот шут гороховый. Ну разве можно смотреть на него и не улыбаться? Чего только стоят его глаза голубые со звездочками на радужке. Я вновь на них запала, чувствуя себя кошкой, нанюхавшейся валерьянки.
— Какой же вы… милый.
— А вы … богиня, — произнес он, кладя свою руку на мою. — Нет.
Фея, спасшая меня от преждевременной смерти.
Стоило мужчине ко мне прикоснуться как я тут же поплыла, как мороженое под майскими лучами солнца. Ушки расправились словно листья лопухов.
— Говорите же … говорите…, - что еда по сравнению с ласковыми словами? Поесть я смогу и в другой раз, а вот послушать… когда еще удастся?
— Мы можем переместиться куда-нибудь в более приятное место, — предложил Доминик.
— К вам в номер? — спросила лукаво.
— Или к вам. Где вы будете чувствовать себя королевой бала, -
намекнул мой светловолосый бог на продолжение пиршества.
–
И заказать в номер креветки с шампанским.
— Это же дорого.
— Гулять, так гулять. Это же Силоний, детка.
И тут же подозвал официанта. Для этого ему достаточно было поднять руку вверх. Тот явился по вызову буквально через пару секунд.
Я млела от умиления, смотря в голубые глаза Доминика. Кроме ранее перечисленного он заказал клубнику со сливками, шоколадное фондю и засахаренные фисташки.
А затем взял меня за руку и сказал:
— Веди меня, моя принцесса.
Я поняла, вот но счастье. Протяни руку и поймаешь. Пятая точка настоятельно рекомендовала присмотреться к мужчине.
Напоминала о случае в суперджете. Но я отмахнулась.
Доминик просто не рассчитал усилия, только и всего. Зато у меня есть возможность проверить насколько у него мягкие булочки. Женское тело, изголодавшееся по ласке, требовало компенсации. И желательно сию секунду.
— Ты моя, богиня. Как только я тебя увидел, сразу понял, что пропал. Единственная и неповторимая, — шептал мне на ушко
Доминик, пока мы поднимались на лифте на мой этаж. Я изо всех сил старалась не краснеть, когда следом за комплиментами мужчина начал произносить легкие пошлости.
Он в красках рассказывал как будет есть креветки и откуда. А
еще пояснил что именно будет использовать вместо стола.
Стоило нам оказаться в номере, как Доминик притиснул меня к двери и завел руки высоко вверх.
— Ну, все. Теперь ты моя, — произнес он и впился в губы. Я даже охнуть не успела от мужского напора.