Отпуск в Ижевске опасный для жизни
Шрифт:
Дело произошло осенью, когда мы дольше, чем обычно, задержались на учебе и поздним вечером возвращались со своих занятий к месту проживания. Наше общежитие находилось недалеко от учебного корпуса, и мы не спеша шли по привычной для студентов тропинке. Наша дорожка проходила вдоль заросших кустарников и не подстриженной акации, которую специально высаживали, чтобы она принимала вид живого забора. Вечер не стал бы ничем примечательным, если бы мы не услышали удары, стоны и крики о помощи. В один миг мы с ребятами остановились, внимательно прислушались, посмотрели друг на друга и, не говоря ни слова, через заросли кустарника бросились в то место, из которого исходил шум. Оцарапав руки кустарником, мы пробрались на небольшую поляну возле березовой рощи. Возле одной березы лежал связанный парень, над которым склонились
– Вы приперлись не туда, здесь и сейчас вам быть тут не следует. Если хотите сберечь здоровье, тогда проходите мимо, убирайтесь отсюда и забудьте все, что видели.
Я не испытывал никаких иллюзий относительно того, что от моих слов эти наглецы возьмут и просто так уйдут, но решил сделать попытку и громко возразил:
– Вам не стоит нападать троим на одного. Это неправильно и…
Не успев договорить полностью фразу, я получил такой сильный удар в солнечное сплетение, что сразу отшатнулся и сделал шаг назад. Началась потасовка. Маша кинулась развязывать пострадавшего. На один миг у меня перехватило дыхание и помутнело в глазах. Я не был новичком в конфликтных ситуациях, и мне иногда приходилось принимать участие в различных бойцовских спаррингах, но именно такого удара я не ожидал. Я тяжело вдохнул, затем выдохнул, все мое тело напряглось, а затем сжалось так сильно, как будто представляло собой пружину, кулаки непроизвольно сжались и налились силой. Собравшись, я резко прыгнул и нанес сильный удар своему противнику прямо в челюсть. Он потерял ориентацию, но в такие моменты я не останавливаюсь и продолжаю бой. Быстрыми, но точными попаданиями я стал бить ему во все места, в которые только можно попасть, - в шею, горло, нос, живот. Делал вдох и повторял удары снова и снова. Он не удержался и рухнул на траву. Его приятели тоже не выдержали натиска моих друзей и кинулись в бегство. Практически все парни устроили за ними погоню.
На поляне из друзей нас осталось только трое - Александр, Маша и я. Стряхнув с ботинок опавшую листву, я направился на помощь пострадавшему, но запнулся о странный сверток. Пакет был перемотан черным скотчем. Не думая о том, что может находиться в этом пакете, я положил его себе во внутренний карман. Находившийся в пакете предмет был достаточно тяжелым. Вместе с Сашей мы подняли лежавшего парня на ноги и сразу же сбросили с головы пострадавшего пропитанный кровью мешок. По окровавленному лицу мы с трудом узнали своего товарища, с которым учились на одном потоке строительного факультета, - это был Самойлов Эдуард. Эдик без нашей помощи не мог стоять на ногах, на наши вопросы не отвечал. По-моему, он находился в беспамятстве и не понимал, что происходит вокруг. А мы не понимали, за что можно так жестоко избить человека, но почему-то никому из нас в голову не пришло вызвать скорую и милицию. Мы вместе с Сашей подхватили избитого под руки и потащили его к себе в общежитие. Маша взяла у Эдика сумку, пошла впереди и помогала нам преодолевать густые кустарники, которые попадались на пути выхода с этой поляны. Комендант, дежурившая на входе нашего здания, мирно дремала, поэтому без лишних вопросов мы миновали просторный холл и поднялись на лифте ко мне в комнату. Хотя путь был не особенно долгим, но, признаться, я изрядно вспотел. Несмотря на усталость, мы сделали последнее усилие и осторожно уложили Эдика на кровать. Мне кажется, одна его нога была сильно повреждена, потому что, когда мы перекладывали его ступни с пола на постель, он громко застонал и именно в этот момент стал приходить в себя.
– Сейчас я быстро принесу какие-нибудь лекарства, зеленку и бинты, - сказала Мария и побежала в свою комнату. Саша стащил с пострадавшего обувь, расстегнул воротник и приоткрыл окно.
С трудом приоткрыв глаза, Эдуард осмотрел комнату, узнал наши лица и хриплым голосом прошептал:
– Парни, у меня была с собой серая студенческая сумка. Где она?
– Не волнуйся, сумку мы подобрали, она здесь, возле тебя, лежит на тумбочке у твоего изголовья.
– Может быть, тебе вызвать скорую и милицию?
– Нет, не нужно, ни в коем случае не надо, сейчас чуток отлежусь и уйду. Я сам во всем разберусь.
Прибежала Маша с аптечкой и принялась оказывать страдальцу первую помощь. Мы с Сашей направились в блок комнат, где находились умывальники, и хозяйственным мылом стали отмывать грязь и кровь, которой прилично испачкались. Через минуту в коридор блока зашли ребята. Все разгоряченные, запыхавшиеся…
– Ну что, мы их так и не догнали. Эти быки быстро бегают. Гнались за ними вплоть до главного входа в парк Кирова. Там они прыгнули в машину и умчались.
– Да черт с ними, главное, человека спасли, а то бы его могли забить до смерти.
– Ладно, мы идем мыться, отдыхать. Да и спать уже скоро пора. Завтра увидимся и поделимся впечатлениями.
– Эх, как часто мы стали находить на попу приключения, но сегодня переполох был самый яркий.
Парни помахали нам руками и разошлись по своим комнатам. Я зашел в уборную, хотел включить свет, но, видимо, лампочка перегорела, было темно. Я подсветил комнатку зажигалкой, достал из-за пазухи найденный сверток и зубами разорвал пакет. Внутри обнаружил светлый порошок и сразу все понял - это был наркотик. Недолго думая о том, что с этой находкой делать, я просто положил эту отраву позади сливного бачка и пошел к себе в комнату.
Мария, как заправский медик, уже обработала Эдуарду раны, сделала повязку, перебинтовала разбитую голову, наложила из куска картона на руку шину и закрепила предплечье лямкой у шеи. Эдик пришел в себя, но не слишком уверенно держался на отбитых ногах. Было заметно, что боль тяжелым грузом давит на его тело по каждой клетке, но он делает усилие превозмогать ее. Раненый, взяв свою сумку, стал рваться на выход. Ему было трудно говорить, но он прошептал:
– Спасибо, ребята, вы мне сильно помогли. Я всегда буду благодарен. Забудьте то, что сегодня случилось, и никому не рассказывайте. Я со всем этим разберусь. Не провожайте меня, я по пейджеру вызову свою машину, и меня заберут. Вы не открывали мою сумку?
– Нет, никто не открывал твою сумку, - сказал я и не спеша помог ему повернуть ручку дверного замка.
– Может быть, тебе лучше переночевать у нас в общежитии? – спросила Маша.
– Нет, спасибо, не могу, у меня еще есть неотложные дела, - прохрипел он и, придерживаясь за стены коридора, ушел.
В комнате наступила тишина, Маша делала вид, будто рассматривает старый журнал. Саня ничего не делал, а просто уставился в потолок. Я, отодвинув занавеску, поглядывал на улицу. Каждый раздумывал об этой вечерней истории. Спустя пять минут к общежитию подкатили две черные машины, из дверей подъезда, по ступенькам, прихрамывая, к ним доковылял Эдуард. Он с трудом залез в ближний джип, хлопнул дверцей, и они точно так же быстро умчались, как и приехали.
Первым заговорил я.
– Ребята… Все, что сегодня случилось, это еще не все. На поляне во время драки я нашел пакет - тяжелый сверток с наркотиками. Я сделал большую глупость, поднял его и притащил сюда. Содержимое пакета - отрава - для этих людей представляет собой огромное состояние. Как мы видели, эти бандиты ни перед чем не остановятся, чтобы получить этот пакет. Теперь я, вы, а также все пацаны, которые участвовали в этой заварушке, находимся под серьезным ударом.
В глазах друзей не было смятения или тем более испуга. Обдумав мои слова, первой высказалась Мария. Тихим голосом она произнесла:
– Я бы сейчас пошла и бросила этот сверток обратно, на ту же поляну.
– Нет, думаю, мы не должны полагаться на случай, ведь эту наркоту могут случайно найти - кто-нибудь еще, совершенно посторонние люди. Ведь тогда и они тоже окажутся в опасности.
– Как нам найти правильный выход из этой ситуации? Что ты предлагаешь, Саша?
– Ну, раз этот пакет так сильно дорог этим людям, то предлагаю продать его подороже - либо Эдику, либо тем самым бандитам, но с условием, чтобы они нас не трогали.