Отпусти домой
Шрифт:
— Ладно, согласен, кашалоты через Босфор не пройдут. А других почему нет? Даже кефаль куда-то ушла, скоро одни бычки останутся.
— Мало ли что! Корму не хватает. Загрязнение среды.
— А почему нижние слои Черного моря насыщены сероводородом? — запальчиво продолжал Федор Иванович. — Ни одно море не насыщено, а Черное насыщено! В Балтийском море во-он сколько островов, а в Черном — раз, два и обчелся…
— Три, — уточнил
— Что «три»?
— В Черном море три острова.
— Пусть три. Не имеет значения. О чем я говорил?
— О загадках Черного моря. Что из всего этого следует?
— Не знаю. Но чувствую — там, внизу, что-то есть, — Федор Иванович зашептал: — Неопознанный плавающий объект… понимаешь? Иногда по ночам он всплывает… я фотографировал, но плохо видно. Когда пограничники освещают его прожектором, он тут же уходит под воду. Он всплывает с какой-то периодичностью, не могу вычислить. Всплывает и идет в порт на ремонт. Понимаешь? Мой корабль? Его трудно узнать… он весь в водорослях, как плавучий остров. Чувствую, что-то в этом месте готовится. Я полез бы посмотреть с аквалангом, да с одной ногой плавать не научился.
«Нет уж! Бутылки я сдал, а с аквалангом не полезу», — подумал корреспондент.
— В общем, все ваши переживания мне психологически ясны, — сказал он.
— Многие ветераны едут за тридевять земель, чтобы взглянуть на свои памятные места. А вас всю жизнь тянет к погибшему кораблю. Он для вас как живое существо… Вот и чудится всякое.
— Психологически… — усмехнулся Крюков. — Спасибо, объяснил. Это ты в свой очерк вставь: «психологически».
«Чудной человек, — оцепенело подумал корреспондент. — Как о таком писать? « Леска у него на пальце дернулась — кто-то в глубине поймался. Корреспондент торопливо выбрал леску. На крючке болтался маленький серый бычок.
— Смотрите, какой глупый бычок… Проплывал мимо крючка и зацепился плавником.
Федор Иванович без интереса взглянул на бычка и опять уткнулся в бинокль.
Бычок наконец опомнился, задрыгался на крючке и сделал страшный вид.
— Ну, что с тобой делать? — спросил корреспондент.
— Отпусти меня лучше в море, — прошептал бычок. — Я исполню любое твое желание.
Или корреспонденту послышалось?
— Что? — переспросил он.
— Отпусти домой… — прошептал бычок, еле дыша.
Корреспондент мотнул головой, хотел окликнуть Федора Ивановича, но передумал. Вот мерзость, что за день выдался? Уже и бычки заговорили!
Он освободил бычка и швырнул его в воду.
Бычок успел сказать: «Задумай желание! « — и исчез в Черном море под затонувшим кораблем.
«Хочу, чтобы мой роман печатался весь год с продолжениями в „Молодом черноморце“, — задумал корреспондент и почувствовал себя окончательным дураком.
— Возвращаемся, — объявил Крюков и спрятал бинокль. — Жаль. И сегодня не появилось.
— Что не появилось?
— В этом месте что-то должно появиться. То, что меня на берег выбросило.
«Почудилось или не почудилось? « — соображал корреспондент, гребя к берегу.
В будке их с нетерпением ожидал лодочник:
— Не нашел? Ладно, не унывай. Прошу к столу.
Но корреспондент вдруг заспешил и не остался завтракать.
— Это Нордост на мне эксперименты ставит, — объяснил Федор Иванович, когда корреспондент удалился. — Засылает пацанов, вроде этого, и проверяет
— поймут они меня или нет. А потом отдает мне же очерки на проверку — как я подплываю к погибшему кораблю с описанием морского пейзажа. Все пишут одно и то же. Ни одного не напечатал — я добра не даю. Чайники, ничего не понимают. Но этот вроде ничего… бутылки сдал. Может, что-то получится, а?
— Ладно, не унывай.
Почудилось или не почудилось, навязчиво думалось студенту по дороге в редакцию. Если Нордост возьмет роман — значит, бычок волшебный!
Он вошел в отдел культуры, ожидая чуда.
— Вот что, — сердито сказал Нордост и бросил кипятильник в пивную кружку. — Я всю ночь не спал, читал твой роман. Я с этим десантом высаживался… но не с феодосийским, а с керченским. И до сих пор даже на рассказ не собрался… боюсь соврать. А ты тут наплел, как мы немцев телепатией били. Иди, друг, иди. Учись. Читай «Цусиму», это полезно. Вот твой роман, приходи через десять лет, может, я еще жив буду.
— Ничего, — пробормотал корреспондент. — Я еще над ним поработаю.
— Давай, — согласился Нордост и придвинул к себе воспоминания о Вере Холодной.
«Почудилось или не почудилось? — проклинал себя корреспондент. — Дурак! При чем тут романы, газеты и очерки о хороших людях?! Завтра же… С сетью… С аквалангом… Болван, не то надо было просить! « Черное море — оно в самом деле с загадками.