Отпусти меня к морю
Шрифт:
Я сварила кофе, мы поболтали о чем-то неважном, уже и не вспомнить ни слова. Помню лишь, что он удивился, увидев меня в джинсовом комбинезоне и смешной майке, с небрежным пучком волос на голове. И сказал, что никогда не видел меня домашней, а ведь мы знали друг друга практически с детства. Сказал, что забавно, ведь я не на каблуках и без бриллиантов, без широкой улыбки и надменного
И мне стало вдруг грустно, и мне показалось, что я потеряю нечто большее, чем просто квартиру, мне показалось, что я рискую потерять часть этой жизни, кусок истории и что-то важное, о чем еще даже не догадываюсь.
Через час он ушел, мы долго стояли у лифта, он сгреб меня в охапку и все спрашивал, буду ли я по-прежнему прилетать. Я обещала, что все останется как прежде и мы так и будем непонятно кем друг другу. Все без изменений. Все четко по плану, которого не существует. Ах, милый мой друг, если бы ты знал, как часто я в жизни произношу слова и фразы не потому, что уверена в них, а потому что красиво и к месту.
В ту ночь я так и не уснула. Просто не хотелось. Смотрела, как встает над Москвой зимнее солнце, курила в морозное окно и бродила по комнатам, садилась то в розовое кресло в спальне, то на бежевый диван, осиротевший без пестрых английских подушек. Без ярких пятен картин и цветов квартира казалась уснувшей и очень спокойной.
В час дня пришли маклеры с обеих сторон, мы ждали новую хозяйку, я выезжала, она заезжала. Я сварила всем кофе, на столе в пиалке стояла спелая бордовая черешня, лилась светская беседа на тему «а что там в Германии» и «зима в этом году снежная, как никогда».
Накануне я поставила в холодильник бутылку розового шампанского и большую коробку конфет «Моцарт» для новой хозяйки, отметить переезд в новую жизнь.
Около двух в дверь позвонили. Маклеры переглянулись и посмотрели на меня. «Вы еще пока хозяйка дома, открывайте».
И я пошла навстречу новым жильцам.
Новая хозяйка оказалась скромной миловидной женщиной моего возраста с приятным голосом. Она стояла на пороге моего дома, который уже принадлежал ей, и не решалась войти. Интеллигенция в самом ярком своем проявлении. Вдруг из-за ее спины выскочила девчушка лет семи с двумя черными и блестящими косичками.
– Я Айя, – сказала она, – а это Банни.
На ее маленьких руках, тараща глазки-бусинки, сидел белый пушистый кролик.
С детства я собираю знаки. Вижу их в самых разных ситуациях и проявлениях, уже давно не пугаюсь их, срослась и смирилась. Это как, например, родинка на теле или шрам из детства, это просто с тобой и не требует постоянного внимания и мыслей.
Пока я показывала Айиной маме, как пользоваться духовкой и стиральной машиной, Айя с кроликом носилась по комнатам и кричала в восторге, что я, наверное, принцесса, а моя квартира – это принцессный замок. Она садилась в каждое кресло, зажмуривалась на мгновение в восторге и тут же молнией, крепко держа кролика, перебегала на диван и после снова в кресло.
Какие-то мужчины стали заносить чемоданы и коробки новых хозяев, а я продолжала рассказывать и показывать где, что и как в моем доме.
Как знаешь ты, Бог, что даешь нам по силам, а что чрезмерно? Как распределяешь ты, каким событиям быть, а каким просто сгинуть?
Как посылаешь людей теми дорогами, на которых они могут встретить друг друга, а могут лишь молча, не глядя, мимо пройти?
Ты, что ли, гадаешь на картах там, сидя на небе? Или кофейная гуща решает события? Не важно, ответов не жду, ибо, чтобы просить ответ, надо верить в тебя, а я верю лишь в знаки.
Предательский комок подкатил к горлу, и в глазах защипало. Я пожелала им жить в этом доме уютно, и пусть они будут счастливы, как была счастлива я.
Маклеры молча стояли, неловкая пауза. Две хозяйки на одной кухне.
Мои чемоданы погрузили в машину, до самолета на Мюнхен еще было время. Я подняла голову и посмотрела наверх, на окна своей, уже не моей, уже чьей-то квартиры. Теперь в ней живет белый кролик. И новые люди. И я разревелась. Мне вдруг показалось нелепой ошибкой, неверным решением, ненужными действиями все, что я сделала.
Конец ознакомительного фрагмента.