Отрава
Шрифт:
— Не лучше ли отказаться, раз причина в них?
Неужели, Джейд и правда сказала это. Она пусть и не согласна с поставленным лечением, продолжала беспрекословно его соблюдать. Но чем жизнь стала отличаться от прежней? Мысли даже под блокаторами уходили не в то русло.
Отложив блокнот, Райт взял папку и стал изучать план терапии. Черты как были спокойны, так и остались, он будто и не слышал ее слов.
— Можешь вспомнить, что было, когда ты первый раз поранила себя? — спросил доктор.
— Я не помню, — врала
Оторвавшись от документа, Райт внимательно посмотрел на Джейд. Его глаза сузились в прищуре. Он будто пытался увидеть насквозь.
— Я не хочу причинить тебе вред. Помнишь мы договорились, что будем друзьями?
На последнем слове, горло сдавило болью. Как с Итаном, Джейд не могла слышать в его голосе разочарование.
— У меня нет друзей, — перебарывала она.
— Не правда, как и твоя амнезия в нашу первую встречу. Мы долгие недели беседуем, но ты все еще не можешь окончательно открыться.
Знал бы он насколько Джейд открыта в этом кабинете. Здесь ее мысли выходили за пределы, настолько далеко, что разум освобождался. После сеансов, она не чувствовала тяжесть.
— Это не просто.
— У тебя уже получалось. И сейчас сможешь.
Джейд молчала, спрятав лицо в ладонях, что стало неким способом. Ей приходилось прибегать к нему, так возникало ощущение будто она говорит сама с собой. Доктор Райт предложил такой вариант, после нескольких сеансов, проведенных в тишине. Они договорились, что до тех пор, пока Джейд не отнимет руки, он ничего не скажет.
— Мне больно. Тьма утягивает меня, но взамен я получаю удовольствие. Только так я не бесчувственный осколок камня, — глубже вдыхая, она не открывала глаза.
Райт записывал, все сказанное.
— Я пытаюсь, но в итоге схожу с ума. Постоянно загоняюсь или называйте, как хотите. На любое совершенное действие придумываю просто невообразимое количество других. Я ведь до какого-то момента не осознавала, но как поняла все рухнуло. От этого голова раскалывается, если не сознание. Мне невыносимо плохо. Каждый раз при столкновении внутри я умираю, — подбирала слова Джейд. — Вам покажется смешным, ведь в начале думала, что у меня вообще раздвоение личности. Или вдруг это голоса. Так почему же после всех таблеток и часов с вами, мне все еще больно?
Оторвав дрожащие руки, Джейд сжала подушку.
— У вас не получается помочь, потому что сама придумала и так загнала, что не могу найти выход. Людей доводят намеренно или нет до суицида, но я все сама делаю. Вы можете копаться в голове и пичкать таблетками. Жаль вы не спасете меня, и тогда не смогли. Ведь я давно уже мертва.
Ни печаль, ни страх, холод и безразличие на лице. Ледяные глаза, с утерянными искрами.
— Это не так. Все что-то ты говоришь только способ. Все по-разному просят помощи. Кто-то может четко сформулировать, другие в виде агрессии привлекают внимание. Твоих попыток не увидел,
Достав с полки журнального столика упаковку бумажных салфеток, Райт протянул ей. Только он видел ее слезы.
Она заводила тяжелые разговоры с Джесс. Делилась по возможности, собираясь с духом. И подруга выслушивала. В начале помогало, но потом всегда становилось стыдно за слабость. В избежание, Джейд заставляла себя молчать, а потом настолько привыкнув терпеть, не могла заговорить. Во время одной из ссор с мамой, намекала что ей стоит обратиться к специалисту. Ребекка отмахнулась, ссылаясь на особенность семьи. Она представить не могла, что все окажется намного хуже.
Без истерик, надрывов. Болезненные слезы, одиноко падали, оставляя за собой дорожку равнодушия. У всех есть грань, можно вывести, огорчить, развеселить и все это будет частью терапии, но там, где ничего нет, почти невозможно.
Оставив нетронутую коробку, Джейд смахнула слезы.
— И не подведу, — убедившись, что она внимательно слушает, сказал Райт.
— Вы думаете мне нужны эти слова? Вот честно. Как человек человеку, не основываясь на учебники.
— Как человек человеку… Да, — ответил психиатр.
Приложив усилие, но даже так Джейд не верила. Перестала. Сверив часы на руке и стене, она настроила свои. Они легко убегали вперед и за неделю набирали больше двух минут.
Закончив записывать в блокнот, доктор Райт спросил:
— Так что же такого произошло с последней встречи? У тебя наблюдаются значительные отклонения от лечения.
— Без ваших журнальчиков никак? В современном мире построить жизнь без них не получается? — качала головой девушка и пыталась улыбаться.
— Книги написаны, чтобы учиться. Ты не согласна?
Когда они успели перейти от умиротворенного разговора, к перекидыванию вопросами.
— Может и так. Но вы сами видите, что стандартны для меня не подходят.
И Джейд чертовски права. Она со своим видением и сознанием не просто исключение из правила, а миф о цветении папоротника.
— Расскажите почему? — добавила девушка.
— Не могу, — Райт отложил в сторону блокнот с папкой и не под запись, готов ее выслушать. — Откройся мне.
— Чем же по вашему мнению я постоянно занимаюсь? Разговоры с вами помогают, мне действительно легче, но эффект слишком короткий. Он не стоит всех усилий, — врала себе Джейд.
И снова не правда. Оно того стоило. Заставлять себя, испытывать дискомфорт, но после выходить в давно утерянную себя, было прекрасно.
— Есть вещи, которые я не могу прочитать. Ты должна указать, и мы вместе найдем решение.
Скрывать до последнего, держать в себе, оставаться наедине, как мантра звучала в голове. Разрастающимися корнями, препараты перекраивали, заставляли и подчиняли. Достав телефон из кармана, Джейд открыла заметки и начала читать: