Отравленная страсть
Шрифт:
Уследить за всеми было нереально. Наливая вино Калинину, я шепнул:
– Карамель под язык.
Он вздрогнул, лицо побледнело, губы сжались.
– Юрий Борисович, – бойко окликнула Светлана, – вы обещали рассказать нам что-то важное про отравления.
– Про убийства? – хмуро переспросил Калинин, остановив тяжелый взгляд на каждом из присутствующих. – Да, обязательно расскажу. Но позже. Скоро мне доложат последние данные, тогда все окончательно прояснится.
– А у вас уже есть предположения? – поинтересовался Вадим.
– Это работа следствия, – уклончиво ответил Калинин. – Но я им помогаю. А возможно, даже знаю больше их.
– Кто же этот злодей? – всплеснула руками Светлана.
– Или злодейка, – тихо добавила Женя. В ее голосе сквозила мрачная убежденность.
Все посмотрели на нее.
– Может и так, – согласился Юрий Борисович, звучно прихлопнув комара на лбу. – Одно бесспорно. Это кто-то из тех, кто был в тот день в моем кабинете.
– Ой! Я там была, – хихикнула захмелевшая Ирина.
– Там был каждый из присутствующих, – мрачно изрек Калинин.
Улыбки исчезли, возникла неловкая пауза. Из гостиной доносилась танцевальная мелодия в исполнении оркестра Поля Мориа, а я слышал, как под столом шуршит фантик от конфетки в руках Юрия Борисовича.
– Помянем моих товарищей, Андрея и Петра Кирилловича, – предложил Калинин. – Пусть земля им будет пухом.
Выпили молча. Калинин сначала только пригубил вино, а лишь потом сделал полный глоток. Все, как я учил. Вилки и ножи застучали по тарелкам. Дальше разговор не клеился. Каждый погрузился в собственные раздумья, время от времени искоса разглядывая собравшихся. Я внимательно следил за напитками. Вадим несколько раз пытался подлить вино соседям, но я каждый раз вежливо перехватывал бутылку, позволяя ему обслуживать только себя и жену.
Из дверей дома за нами наблюдала кухарка. Судя по сосредоточенному выражению ее лица, она мучительно высчитывала, что еще и в каком количестве понадобится к столу. О чем еще может думать кухарка в подобной ситуации?
Молчание прервал Калинин:
– Ну что, удовлетворили первый голод? Хорошо. Но помните, это только закуски. Основное блюдо – шашлык нас ждет позже.
– Ничего себе закусочки. Тут на три хороших ужина продуктов хватит, – искренне удивилась Ирина.
Светлана снисходительно скривила губы, как столичный житель при оплошности дремучего провинциала. Евгения, которая почти ничего не ела, взяла бокал с водой и отошла к перилам. Юрий Борисович засуетился, поискал глазами кухарку:
– Танечка, угольки подошли? – Кухарка кивнула, Калинин хлопнул в ладоши: – Вот и отлично! Прошу всех к мангалу. Там удобная беседочка есть. А я буду колдовать над мясом.
– Вино брать? – Вадим вскочил как по команде.
– Бутылочку красного захвати. Шашлык сбрызнуть и жажду утолить.
Ирина томно посмотрела на меня, потянула к себе:
– Ой, Тиша, я что-то опьянела, помоги мне.
Я никогда не видел Ирину выпившей, и мне трудно было понять, играет она или действительно находится под воздействием алкоголя. Я помог ей подняться, она тут же прильнула и повисла на мне, пришлось крепко обхватить ее за талию.
– Может, отвести в комнату? – предложил я.
– Нет, сначала на шашлыки! – взвизгнула Ира. – Ты должен съесть мяса, у тебя будет больше сил.
Я заметил, как она украдкой взглянула на Женю, словно изучая реакцию. Та хладнокровно смотрела в темноту кустов.
Калинин подошел к Евгении и засюсюкал, норовя чмокнуть в щеку:
– Женечка, котенок. Идем со мной. Мне будет приятно, если ты будешь рядом.
Евгения как жалом полоснула меня глазами и демонстративно взяла Калинина под руку. Она держалась гордо и невозмутимо, но чувствовалось, что за этим стоит определенное усилие. Мы с Ирой шли за ними. Сзади Вадим нес поднос с недопитыми бокалами и новой бутылкой вина. Светлана осталась курить на веранде. Я понял, что теперь не услежу за махинациями с вином. Оставалось надеяться на случай.
В беседке, стоявшей в полной темноте в окружении деревьев, Вадим сразу же предложил выпить:
– Разбирайте, где чьи бокалы. Вина я еще долью. Первым он подсунул поднос Калинину. Юрий Борисович стоял около мангала и ворошил жаркие угли. Перед ним подрагивал бокал с вином рубинового цвета, который так и просился в руку.
Я быстро усадил Иру и шагнул к Вадиму:
– А где мой бокал? Ну, теперь уже и не найдешь. А у меня легкая простуда, могу заразить других, если бокалы перепутают. Лучше их помыть.
Я сделал устрашающий знак глазами Калинину. Тот нахмурился и опустил уже взятый бокал.
– Да, будет лучше, если их вымоют. Вадим, сходи на кухню, распорядись. Или пусть Татьяна даст новые. А я пока займусь шашлыками. Мясо требует мужских рук.
– Выливать, Юрий Борисович? Это же ваше любимое «Киндзмараули»!
– Ну и что. Там в коробке еще есть. А лучше-ка захвати на обратном пути бутылочку «Хванчкары».
– Штопор у меня с собой, откроем здесь, – предупредил я. Вадим отвернулся и состроил недовольную гримасу, считая, что никто этого не видит, и ушел в дом.
Пока готовились шашлыки, неугомонная Ирина металась от мангала к беседке. Она восторженно кудахтала над мясом, а наглотавшись дыма, прибегала ко мне. Сидеть она предпочитала исключительно на моих коленях. Если замечала, что на нас смотрит Евгения, тут же обвивала мою шею и целовала в губы. Я испытывал неловкость, пытался ее остановить, но каждый следующий поцелуй был более требовательным и длительным. Женские руки ворошили мои волосы, мягкие ягодицы давили на пах, и я смущенно констатировал, как в молодом теле пробуждается заложенный природой основной инстинкт.
Спиной я ощущал чей-то взгляд. После очередного поцелуя мои блудливые глаза натолкнулись на жесткий прищур Жени. Она резко отвернулась и прильнула к Калинину. Так все и продолжалось. Ирина настойчиво обнимала меня, Женя в ответ ластилась к Калинину.
– Котенок, у меня руки, – извинялся Юрий Борисович, колдуя над мангалом. Женя иногда ласково обхватывала его со спины и нежно прижималась щекой.
Надо ли говорить, что наблюдать за процессом разлива вина я уже не мог. Бутылки с бокалами стараниями Вадима переместились на маленький столик в центре беседки. По тихому бульканью я узнавал, что вино подливается. Но Юрий Борисович держал свой бокал рядом с мангалом, лишь изредка поднося к губам. Женя совсем не пила, а Ира часто подхватывала бокал и, запрокинув голову, выпивала вино. Движения ее становились все резче, голос громче, а в интонациях появился легкий налет вульгарности.