Отравленное золото. Первые звоночки
Шрифт:
– …Да и вообще, какая-то она несерьезная. Я вот на нее смотрю и вижу только глазищи ее серые, губы эти вишенкой да волосы, как у Барби, – Станислав Сергеевич, тучный начальник отдела проектирования, пережевывал внешность Златы вместе с огромным бутербродом.
– Барби – платиновая блондинка, а Злата – пшеничная. Да еще и кудри у нее пушистые: у Барби таких не делают, – ответил его молодой подчиненный Андрей.
– А ты что ли знаток? – посмотрел исподлобья начальник.
– Да нет, конечно… – смешался Андрей. – Просто у меня сестра все сорта блонда на себе испробовала,
Внутренний голос уже почти уговорил Злату покинуть шпионское укрытие и пойти по своим делам, а с этими двоими выяснить отношения при случае, как вдруг Станислав Сергеевич с презрением бросил:
– Да какая разница – платиновая или пшеничная? Кукла она и есть кукла. Лахудра пустоголовая. Кудри эти ее… Губки, глазки… Ей только по койкам братьев Кеннеди [1] скакать, а не в высокотехнологичные компании лезть.
– Чьим койкам?
Начальник только махнул рукой. В отличие от Андрея, Злата намек Станислава Сергеевича поняла прекрасно.
1
В 50-60х годах ходили неподтвержденные слухи о том, что у Мэрилин Монро якобы был роман не только с убитым президентом США Джоном Кеннеди, но и с его младшим братом – Робертом Кеннеди, генеральным прокурором США.
– Не могу я таких девок в серьезных компаниях видеть. Мне, когда с ней рабочие вопросы решать приходится, так и хочется дать ей конфетку, всучить ее сумочку и вытолкать из кабинета вон, а не «в две умных головы» работать, как начальник говорит. Не пойму я – спит она с ним что ли?
– Да может и спит… – пожал плечами Андрей, – смотрит он на нее плотоядно, так что если еще не спит, то скоро будет. Он, вроде, снова на конференцию засобирался, а он обычно один не ездит. Помните Светочку?
– А то!
– Ну вот. И эта, глядишь, скоро премию на шубу получит.
Хамство было настолько подлым и незаслуженным, что у Златы от возмущения перехватило дух. Она почувствовала, как к лицу приливает кровь. Первым порывом было ворваться в столовую и…
И – что?
Устроить скандал? Отчитать? Нахамить в ответ?
Секунды шли, но Злата не двигалась с места. Она знала, как это бывает – если человек сложил о тебе свое мнение, то изменить его почти невозможно. Это как татуировка на лбу, которую видит только тот, кто тебе ее набил. Дополненная реальность в действии.
Не желая быть пойманной за подслушиванием, Злата заставила себя отойти от двери и тихо побрела в свой кабинет.
Она никак не могла взять в толк: ну почему нельзя быть и умной, и красивой? Почему обязательно найдется тот, кто выскажет свое презрительное «фи»? Почему нужно стесняться своих достоинств? Как будто ей мало ее недостатков! Ей хватало того, что она всю жизнь вынуждена стоять на цыпочках и вытягивать шею. Да и вообще… Она, например, поет отвратительно! Нет, серьезно, у нее были и другие проблемы!
Быть хорошенькой девочкой в детстве очень приятно – взрослые тобой любуются, незнакомые дяди и тети часто угощают вкусными конфетами и называют умницей за любое, даже самое дурацкое достижение. Но никто не предупреждал ее, что быть хорошенькой женщиной – это совсем не то же самое. Теперь дяди не хвалят тебя даже за серьезные проекты, правда, некоторые любуются и дарят конфеты, но при этом тонут в твоем декольте. А вот тети почему-то совсем перестали восхищаться твоими пышными кудряшками и губками бантиком, зато все крепче стискивают руки своих дядей в твоем присутствии.
И да – теперь за достижения, вместо похвалы, тебе обычно перемывают кости.
Она так глубоко задумалась, что чуть не врезалась в шефа.
– Зла-а-ата Влади-и-имировна! – расплылся тот в квадратной желтозубой улыбке. – А у меня к вам как раз важный, но приятный разговор есть! Зайдите ко мне ближе к вечеру.
Она ничего не ответила, только кивнула.
Его звали Михаил Сергеевич Вольф. Он гордился своими немецкими корнями и фамилией – «вольф» означает «волк». На самом деле, ничего общего у Михаила Сергеевича с волком не было, хотя вполне угадывались арийские гены: директор был светловолосым с почти прозрачными голубыми глазками и белесыми бровями. Комплекцию он имел, как у завсегдатая знаменитого немецкого фестиваля колбасок и пива – живот угрожающе нависал над брючным ремнем, второй подбородок занимал половину шеи.
Рабочий день заканчивался, и Злата направилась в кабинет шефа. Услышанное днем не отпускало. Войдя к Вольфу, она нервно чиркнула взглядом по комнате, твердым шагом прошла к директорскому столу и села напротив шефа, держа спину неестественно прямо.
Поначалу все шло как обычно: он попросил показать график продаж, спросил, как она видит стратегию продвижения новой линейки бытовой техники. Злата рассказывала, а Вольф прохаживался по кабинету, слушал и кивал. Несколько минут Злата крутила за ним головой, но потом бросила это дело и уставилась в свой планшет.
Вдруг Вольф оборвал ее на полуслове:
– Злата, хотите вина? Что-то я устал – неделя, знаете ли, была тяжелая. У меня тут припасено… Кхм, – откашлялся потомственный ариец, – французское, хорошее… дорогое.
Злата, без отчества, – такое обращение резануло ей слух, раньше он себе этого не позволял.
– Н-нет, спасибо, – Злата стиснула колени и застыла на стуле. – Если мы закончили, я пойду?
– Подожди. Уйти всегда успеешь, – он сам не заметил, как перешел на «ты», зато заметила Злата.
Вольф подошел и присел на краешек стола почти напротив нее.
– Сколько ты у нас работаешь?
– Семь месяцев.
– Я давно за тобой наблюдаю. Ты, вроде, умная.
– Спасибо, – Злата не понимала, к чему он клонит.
– Я тут собираюсь на месяц в Италию – в рабочую поездку и отдохнуть. Мне нужна будет… кхм… помощница. Работа не пыльная, а бонусы шикарные – ну там солнце, шмотки, все дела… Отель хороший, дорогой.
Злата молчала, пытаясь понять, что именно сейчас происходит. Вольф, не увидев никакой реакции, продолжил: