Отражение сакуры

Февраль 2019 года

Кира вытянула ноги, покрутила затёкшей от многочасового сидения в аэропорту шеей, отложила телефон и встала. Огромное панорамное окно, возле которого она сидела, казалось порталом в другую вселенную. Густые снежные хлопья на фоне чёрного неба летели, закручиваясь в спирали, падали и снова поднимались, затянутые метелью в бесконечный танец. Лётное поле терялось где-то в темноте и вьюге, освещаемое прожекторами и фарами снующих погрузчиков, снегоуборочной техники, автобусов. Жизнь в Шереметьево не останавливалась ни на минуту, несмотря на плохую видимость, снегопад и сотни отменённых и задержанных рейсов. Самолёт, на котором они должны были вылетать, давно стоял у рукава безжизненно выключенный, с тёмными иллюминаторами и закрытыми багажниками. Ей показалось, что эта неповоротливая серая стальная птица задремала и не собирается никуда отправляться. Кира вздохнула и оглянулась, посмотрев на своих спутников. В груди снова предательски ёкнуло от тревоги и неуверенности. Господи! Во что она ввязалась?!

Тимур спал, свернувшись калачиком на двух чемоданах, с пальцем во рту. Кофта, засунутая ему под голову, опять сползла на пол, ножки в шерстяных носках торчали из-под короткого пледа. Иногда мальчик вздрагивал, вздыхал и снова начинал сосать палец. Расул, крепкий узбек среднего возраста, довольно высокий, в сером спортивном костюме, смотрел фильм на телефоне, изредка поправляя наушники и меняя позу. Кира попыталась рассмотреть его внимательнее. Сколько же ему лет? Тридцать? Тридцать пять? Сорок? А может, сорок пять? Она всегда затруднялась определить возраст у людей с азиатской внешностью. Гладко выбритое смуглое лицо, прямой крупный нос, высокие скулы, узкие чёрные глаза с едва заметными морщинками, густые брови, короткие тёмные волосы. Выглядит он, конечно, мрачновато, похож на немногословного героя какого-нибудь старого китайского боевика. Каратист с одной извилиной? Хотя внешность бывает обманчива… Она вот ни разу ещё не видела, как он улыбается, да и не поговорила толком. Правда, встреч-то тех было, раз-два и обчёлся. Один раз, когда они познакомились и обсудили условия сделки, во второй раз, когда подписали соглашение и подали заявление в ЗАГС, а в третий – уже на регистрации брака. Они не виделись два месяца, пока новоявленный муж готовил документы и визы. И вот сегодня в аэропорту состоялась их четвёртая встреча и началась, можно сказать, совместная жизнь. Только вот начало как-то не задалось. Кира начала беспокоиться с утра, пытаясь застегнуть переполненный чемодан и поглядывая в окно, за которым за беспросветным снежно-серым маревом различались многочисленные многоэтажки Химок. Хорошо хоть подруга Людка, приютившая Киру на время операции по изменению жизненных обстоятельств, жила недалеко от Шереметьево. Не пришлось тащиться на перекладных. Хотя такси всё равно вляпалось в бесконечную пробку на Ленинградском шоссе и плелось целый час до терминала D, продираясь по миллиметру в минуту. Главное, она успела вовремя, а вот их рейс задержался, сначала на три часа, потом ещё на два, и вот вылет уже перенесён на семь утра, а значит, придётся ждать ещё часов шесть. Кира вздохнула. Конечно, вернуться в Химки и поспать у Люды, хотя бы часа четыре, было соблазнительно, но она решительно настроилась не возвращаться назад, не оглядываться и не сомневаться. Она пошла бы в Шереметьевскую гостиницу или, на худой конец, какую-нибудь капсулу, но всё было давно забито такими же, застрявшими в метели, пассажирами. Так что ничего, кроме жутко неудобного, железного кресла, да ещё и с ненавистными подлокотниками, не оставалось! И кто только придумал подобную экзекуцию для пассажиров?! Даже при наличии свободных мест не прилечь! Нет, всё равно, не позволит она себе отступления ради пары часов комфорта, ничего, не сахарная, потерпит! Она нагнулась над мальчиком, поправив плед и обернув им маленькие ножки. «Бедный малыш! Такой безропотный!» Тимура до сегодняшнего дня она видела только однажды и удивилась ненормальной для неё тихости ребёнка. Все знакомые ей дети – племянники, бывшие ученики, дети друзей, соседей и знакомых – представляли собой гремучую смесь, что-то среднее между торнадо, бульдозером и пожарной сиреной, утихающими лишь уткнувшись в телефон или планшет. Тимур же, в свои три с половиной года, не говорил ни слова, хотя всё понимал и безропотно подчинялся любой команде отца, хоть на русском, хоть на узбекском. Кира попыталась при первом знакомстве посюсюкать с ним, поиграть, насмешить, взять на ручки, но мальчик невольно отстранялся, рассматривая её серьёзным взглядом чёрных миндалевидных слишком взрослых глаз.

Да уж, видимо, она была в полном отчаянии, раз решилась принять подобное предложение! Слишком уж давила на неё окружающая действительность, слишком хотелось сбежать от всех, вся и, в первую очередь, от себя самой. И хоть и говорят, что от себя не убежишь, но смена обстановки, новые яркие краски и картинки всё же частично вытесняют из головы гнетущие мысли, а новые сложные задачи заставляют отбрасывать всё ненужное и идти вперёд. Можно сказать, поступившее от её подруги Людки предложение оказалось для Киры долгожданной манной небесной, хоть и пришлось идти на сделку с совестью и смириться с тем, что считающая себя всегда правильной и честной Кира согласилась на враньё. Хотя кто сказал, что это такое уж враньё? Просто договор на взаимовыгодных условиях! Она тяжело присела обратно на жёсткое сиденье, поёрзала и покосилась на своего спутника. Да и браки разные бывают, и без любви, и без физической близости. У неё половина подружек так живёт! Когда два человека, несмотря на то, что чувства давно остыли, по разным причинам живут вместе, поддерживают друг друга, им удобнее сосуществовать на одной территории, осуществлять вместе какие-то задачи легче, чем в одиночку. Чем это не брак? Ей кажется, что такие отношения гораздо честнее и долговечнее, чем страсти, ревности, заверения в вечной любви, а потом крушение иллюзий, разочарование и болезненный разрыв. Во всяком случае, она собирается быть со своим партнёром максимально честной, хоть в их соглашении и есть пункт о невмешательстве в личную жизнь друг друга, Кира больше никакой личной жизни вести и не собиралась! Она снова поёрзала, заставив Расула повернуть голову в её сторону.

– Прости! Не могу никак удобно устроиться! Слушай, если ты пока не спишь, присмотри за моими вещами. Я пуховик кину на пол, прилягу рядом с Тимуром? А? Посплю пару часиков, а ты меня разбуди, когда сам подремать захочешь, ладно?

Расул кивнул и протянул ей свою куртку:

– Положи эту тоже, пол холодный!

– А ты?..

Мужчина равнодушно пожал плечами.

– Мне не надо, я посижу.

– Ну, хорошо… –

Кира неуверенно взяла длинный чёрный пуховик. «Запачкается же…» – она с сомнением посмотрела на пол, по которому сегодня прошлись сотни ног, и расправила на полу сначала свой широкий серый палантин, который она носила вместо шарфа, а потом уложила поверх его куртку, улеглась и укрылась своей. «Хорошо-то как! Довольно мягко и тепло!» Как же ей хотелось принять горизонтальную позу. Она вытянулась и не смогла сдержать невольный стон удовольствия. Испуганно покосилась на Расула, но тот даже бровью не повёл. «Ну и славненько! – Женщина прикрыла уставшие веки. – Немножечко поспим, а потом, как говорила Скарлетт О Хара, я подумаю об этом завтра…»

Она вздрогнула и резко проснулась, кто-то тряс её за плечо… «Объявляется посадка на рейс номер 250 по маршруту Москва – Сеул! Пассажиров просим пройти к выходу номер 32! Passengers on flight 250 Moscow – Seoul are invited for boarding to the gate number…» – разносилось по аэровокзалу.

– Что?! Уже посадка?! – Кира присела и встряхнула взлохмаченной головой, встретив спокойный взгляд черных глаз на усталом лице, в котором не было ни грамма сна. – Вот ведь я отрубилась! Тимур? Спит? – Кира оглянулась.

– Нет. Проснулся с полчаса назад.

– А… – Она только что заметила одетого в пёструю шапочку и красную куртку Тимура, рассматривающего из своего кресла взъерошенную и растерянную тётю. – Подождите минутку, я в туалет, я быстро, мы успеем…

Кира соскочила, накинула свой пуховик, а чёрный, стряхнув, протянула Расулу.

– А Тимур? Ему не надо?

– Нет. Поторопись. Мы уже сходили.

Она заспешила к ближайшей двери с заветной фигуркой в платьице. «Вот ну надо же! Даже будильник на телефоне не выставила, о чём только думает?! Хорошо хоть очереди нет!» Заскочила в ближайшую кабинку, а потом к зеркалу… «Господи!! Кто это?!» – Кира с ужасом рассматривала себя в зеркало. Тушь размазалась тёмными синяками под серыми глазами, русые волосы, выбившись из-под резинки, торчат во все стороны, на любимой голубой кофте непонятное жёлтое пятно. «Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ох, не надо бы его поминать! Отличная первая ночь рядом с супругом! Ничего не скажешь! Вылитая ведьма, только детишек пугать!» Она лихорадочно оттёрла тушь намыленной салфеткой, сполоснула лицо, зубы просто потёрла пальцем за неимением лучшего, решив, что почистит потом, в самолёте, и, собрав снова в хвост волосы, выскочила к ожидающим её спутникам. На посадку они прошли в числе последних. Но ничего, зато места у них были в начале салона, и не пришлось продираться по узкому проходу с тяжелым чемоданом ручной клади. Вот уж, действительно, Кира использовала каждый грамм, разрешённый к перевозке. Не в отпуск, чай, ехала, в Россию не вернётся год, а то и два! И то ей казалось, что зря она не взяла дополнительное место багажа. Ещё чемодан необходимых вещей точно набрался бы, но она решила, что привезёт их как-нибудь потом или попросит отправить маму по почте. Не смогла бы она утащить за раз три чемодана, да и неудобно было бы перед Расулом. И как они смогли набрать лишь небольшой чемодан один на двоих? Почему у неё никак не получается довольствоваться минимумом вещей? Даже в отпуск берёт по восемь платьев, а носит одно, два! Кире пришлось просить помощи у бортпроводницы, чтобы пристроить свою ручную кладь, так как все полки, конечно, были уже заполнены вещами вошедших раньше пассажиров. Расул терпеливо ждал, когда она пролезет к окну, и, пристегнув Тимура посередине, сел на своё место у прохода. Кира выглянула в иллюминатор. Уже светало, метель утихла, но было всё ещё пасмурно и серо, самолёты один за другим выруливали по дорожкам, направляясь к взлётно-посадочной полосе. Когда их ленивая птица завибрировала и потянулась в ту же сторону, Кира вздохнула с облегчением: «Ну, вот, Слава Богу! Наконец-то они отправляются!» Она повернула голову, посмотрев на ребёнка, который держал папин телефон, не отрывая взгляд от экрана.

– Не хочешь пересесть к окну? – Тимур покосился на неё с подозрением, потом взглянул на отца и помотал головой из стороны в сторону. – Точно? Ну ладно!

Она снова выглянула в иллюминатор, наблюдая, как удаляется здание аэровокзала, тянутся вдоль рулёжной дорожки заснеженные обочины. Очень странное ощущение. Она проработала в аэропорту восемь лет, правда, не в Шереметьево, а в Кольцово, и уволилась совсем недавно. Можно сказать, что она прожила эти годы в постоянных перебежках от вокзала до стоянок и обратно: регистрация, посадка, встреча пассажиров и так по бесконечному кругу, днём и ночью. Ей казалось, что, отрываясь надолго от привычных мест и людей, она что-то должна почувствовать. Сожаление? Грусть? Волнение? Но ничего! Ощущение было, как будто она, как в студенческие годы, села на электричку Екатеринбург – Первоуральск и едет к маме на выходные. Обычная поездка, от которой ничего не ждёшь. Хотя особых эмоций Кира давно уже не чувствовала, выгорела, устала. Устала от постоянной борьбы за жизнь, от необходимости ходить на надоевшую работу, от ночных смен, когда под утро начинает тошнить и кружится голова, от постоянных истерик пассажиров и недовольства коллег, от бесконечной зимы, серости и сырости, от одиночества и сожалений. Жизнь казалась ей сейчас слишком длинной. Вот почему она никак не кончается и не кончается?! Каждое утро, открывая глаза, она со скрипом и стонами собирала себя по кусочкам, заставляя прожить ещё один день, хотя ежеминутно хотелось сдохнуть и прекратить мучиться. Если бы не её вера и убеждения, давно бы уже перестала есть и пить, приняла бы снотворное и легла бы тихонько на диванчик, чтобы заснуть и больше не проснуться. Но православное сознание и мамины молитвы заставляли каждый день возобновлять борьбу с унынием, отчаянием, ленью, тоской и искать способы выкарабкаться из этого состояния. Поначалу ей помогали вылазки в отпуск, поездки в новые места, желательно тёплые и солнечные, на какое-то время они наполняли её энергией, но постепенно пара ярких недель в году перестала спасать Киру. Требовалось решение более кардинальное. Вот она его и приняла!

Она вцепилась в подлокотники, когда борт оторвался от земли. «Господи! Спаси и помилуй!» Вот ведь, игры разума! Сдохнуть хочется, а разбиться в самолёте – нет! Смешно!

Восемь с половиной часов полёта пролетели незаметно. Кира смотрела фильмы, Тимур – мультики на телефоне, Расул почти всю дорогу проспал. Кира начала успокаиваться, похоже, с новоприобретёнными партнёрами ей повезло. На протяжении долгого перелёта ни мужчина, ни ребёнок не ворчали, не ныли и не капризничали, и это был очень хороший знак. Тимур, правда, немного всхлипывал, пока спал часа два, и не мог удобно устроиться, но затих, когда Кира убрала подлокотник между ними и подложила свой плед ему под голову.

Инчхон их встретил свежестью и ослепительно ярким солнцем. Когда они выгреблись из аэропорта, нагруженные чемоданами, пройдя все паспортные и багажные формальности, миновав длинные застеклённые залы и коридоры, на стоянке их уже ждал Карим, двоюродный брат Расула. Они обнялись по-братски, хлопая друг друга по спине. Кира обрадовалась, впервые заметив полуулыбку супруга, и немного стушевалась, когда он представил её брату как свою жену. Не привыкла всё-таки участвовать в надувательстве. Хорошо хоть, они заторопились к машине, и времени на особые расспросы не оставалось. Карим, в отличие от Расула, оказался весёлым и разговорчивым балагуром, невысоким, коренастым, с хитрым прищуром улыбчивых узких глаз. Всю дорогу он трещал о своей жизни в Корее. О дочке, которая пошла в местную школу, о строительной бригаде, в которую он пристроил работать Расула, о квартирке, которую подыскали для их семьи и в которую можно въехать уже завтра после подписания договора. Кира слушала эту болтовню и чувствовала, как наполняется радостью её сердце при виде проносящихся мимо освещённых всё ещё ярким закатным солнцем бесснежных полей, гористых островков с тёмно-зелёными соснами, сверкающих окнами застеклённых многоэтажек. Иногда она чуть приоткрывала окно, чтобы вдохнуть свежий, наполненный весенним запахом нагретой за день земли, воздух.

«Я вернулась!!! – ликовала она внутренне. – Я вернулась!!!» Это было совершенно невероятно, но это случилось, и именно с ней! Как же она мечтала пожить в Корее! Мечтала с той самой апрельской поездки три года назад, на которую старательно откладывала целый год понемногу с каждой зарплаты! Вернее, сначала она мечтала о самой поездке. Ей хотелось походить по тем самым улицам, по которым гуляли герои её любимых корейских сериалов, хотелось прокатиться на речном трамвайчике по реке Ханган и почувствовать аромат цветущей сакуры. Ей хотелось по азиатской традиции научиться замирать, замечая что-то прекрасное, останавливаться, замедляться, сохраняя в этой гонке на выживание моменты красоты, которые она находила в корейских фильмах и которые так утешали и радовали Киру в последние сложные годы. Ну, а после поездки она влюбилась в Южную Корею окончательно и бесповоротно. Возможно, потому, что приехала в самое красивое время года, хотя она ещё не видела осени, может, потому, что впервые приехала одна, и одиночество вдруг обернулось невиданной свободой, может, потому, что действительно отдыхала, не следуя никакой обязательной программе. Но после этой поездки Корея стала навязчивой идеей и мечтой затащить сюда в отпуск мужа. Алёша! Воспоминание о нём болезненно резануло по сердцу, разгоняя эйфорию. Как же так! Мы так и не успели съездить сюда вместе! Вернее, по иронии судьбы, вот она, в Корее и с мужем! Но вот только, вовсе не так она себе эту поездку представляла! На глаза навернулись слёзы. Алёши нет на свете вот уже третий год, а ей всё ещё больно и приходится жить! До сих пор становиться трудно дышать от одного случайного воспоминания! Когда же время уже начнёт лечить? Сколько ещё ждать, когда полегчает? Ещё год? Два? Десять? Кира недовольно помотала головой, отгоняя тяжёлые мысли. Нет! Она не позволит тоске и сожалениям отравить ей настоящее. Корея всегда её спасала, поможет и на этот раз!