Отряд
Шрифт:
Договорились за еду, кров и чуток денег. В каюте капитана имелась морская печь-камин, так что, благодаря ей, можно было более-менее пережить декабрьскую температуру Лондона, которая редко опускалась ниже нуля даже ночью. Бывало и хуже. Зато в наше распоряжение поступила большая баржа и пара лодок. Кроме того, куча места, где можно было спрятать наше оборудование и вооружение. Вот только динамит временно пришлось оставить у Зарянского и Горелова в их снимаемых комнатах. Температурный режим на барже для его хранения оставлял желать лучшего.
С одной стороны риск, но, по словам Горелова, дом, в котором они поселились, был сущим бедламом, в который
До того, как сунуться в коллектор, я с Гореловым, который исполнял роль кэбмена, так как лучше всех из группы знал английский язык, несколько раз проехался по маршруту, в уме создавая траекторию движения по канализации.
Четыре дня назад с Буровым выполнили первый выход в коллектор. Специально прибывший на баржу Зарянский остался её охранять, а я с Петром Фёдоровичем, облачившись в наши «Эльки», вооружившись мечами-тростями, наганами и ножами отправились на лодке к кессону, чтобы проникнуть через него в клоаку.
Начитавшись всяких страшилок в газетах, готовился к чему то страшному. Первое, что приходило в голову – это ужасный запах. Однако действительность оказалась намного лучше, чем предполагалась. Запах был не настолько силен, как думали до этого. Может быть, раньше в старой канализации и был ужас, то теперь в коллекторе пахло скорее компостом, чем дерьмом.
Дело было, вернее всего, в том, что продукты жизнедеятельности составляли небольшой процент от общего объема жидкости в канализации. Больше девяноста пяти процентов клоаки составляли обычная вода и бытовой мусор. Прием ванны, смыв воды в унитазе, вода из кессонов, и даже дождевые потоки – все это попадало в лондонскую канализацию.
Так что с запахами всё было нормально, я бы сказал терпимо, а вот с ориентированием в канализации было проблематично. Двух шахтерских ламп было маловато, чтобы видеть далеко по туннелю. Плюс множество ответвлений. В общем, в первый свой выход мы в коллекторе под набережной Виктории добрались только до первого поворота на Ланкастер- плейс.
И то я не был уверен в этом. Просто влево через расчётное расстояние маршрута было ответвление в виде большого туннеля. Но то оно или нет, было под вопросом. Чуть дальше по коллектору было такое же крупное ответвление. Поэтому было принято решение возвращаться. Видимо придётся Горелову и Зарянскому следующей ночью поработать над маячками, сброшенными вниз через канализационные люки.
Выбравшись назад на поверхность, отмылись в Темзе и направились назад на баржу. Нам с Буровым предстояло двухсуточное ничего не деланье. А вот второй нашей паре придётся поработать. Мой английский был бы хорош в САСШ, но в Лондоне даже не знаю за кого бы сошёл. Буров на английском, практически, не говорил, но прекрасно знал французский.
В своё время его папа – один из уважаемых «иванов» Хитровки нанимал для Пети учителей, желая, чтобы тот зажил нормальной жизнью. Потом какие-то уголовные разборки, отца Бурова убивают, Пётр Фёдорович там кому-то мстит, а потом по подложным документам вольноопределяющимся уходит в армию. Каким образом попал в дворцовую полицию, Буров умолчал, лишь сказал, что о его шалостях с документами начальство в курсе и с прошлой жизнью покончено.
Горелов и Зарянский по информации из их личных дел имеют гимназическое образование. Оба на английском говорят свободно. За англичан не сойдут. Но у Николая Васильевича акцент близок к ирландскому, а у Зарянского? Не знаю, не лингвист, но
Второй выход был более удачным, прошли набережную, Ланкастер-плейс, Веллингтон-стрит, Боу-стрит, а вот на Лонг-Арк, можно сказать, потерялись. Поворот на Грейт-Куин не нашли. Точнее повороты были, а вот очередного маячка не нашли. Пришлось возвращаться по меткам-царапинам, оставленным на стенах. На барже озадачили Сергея Владимировича подкинуть ещё маячки на Лонг-Арк и Грейт-Куин.
И вот сегодня удача. Всё нашли. Метки на обратном пути добавляем-обновляем. Через пять дней можно будет идти минировать храм. С выяснением дня капитула Английской масонской ложи проблем не возникло. О нём в открытую писали в лондонской «жёлтой прессе» с предположениями, кто же из правительства, банкиров, промышленников королевства входит в высший совет ложи. Надо же было каким-то образом газетчикам увеличивать свои тиражи и прибыли.
– И кто это у нас без разрешения гуляет по нашим коллекторам? – прервал мои размышления хриплый голос. А на фоне показавшегося выхода из кессона появилось несколько фигур.
– Я же говорил тебе, Хриплый, что посторонние через наш вход в канализацию лазят. Посмотри, какие красавцы. Я таких костюмов и у флашеров не видел. Нам они точно пригодятся, – каким-то подхалимским голосом произнёс ещё один неизвестный персонаж и мерзко захихикал, напомнив мне шакала Табаки из мультфильма про Маугли.
Я продолжал молча идти вперёд, сокращая дистанцию и пытаясь разобраться, сколько человек перед нами, и чем они вооружены. Свидетели нам были не нужны. Буров по оговорённой схеме сместился мне за спину и по тому, как заметалось пламя его фонаря, понял, что Пётр Фёдорович начал стягивать перчатку. Мы уже практически на выходе, метана и другого газа здесь нет, так что можно применять револьвер с глушителем. Я же решился обойтись метательными ножами и тем клинком, который был в трости. Не шашка конечно, но рубить и колоть можно очень даже неплохо.
– И чего молчим? Или от страха язык проглотили? – прозвучал ещё один голос.
Наконец-то говорившие оказались в тусклом свете наших с Буровым фонарей. Пятеро мужчин, трое по фигуре крепыши, двое своей физической формой не блистают. В руках у одного револьвер, двое вооружены дубинами, еще у двоих длинные ножи. Я остановился. Буров встал за мной.
– Кто вы такие и почему в канализацию полезли через наш кессон без разрешения. Вам что не говорили, что он числится за Крепышом из Сохо. Все кто хочет поработать в коллекторе, должны ему заплатить? – ухмыляясь, вооружённый револьвером обладатель хриплого голоса подошёл ко мне вплотную. – Так что с вас штраф. Ваша одежда нам понравилась. Все понятно.
– Что же не понять. То, что мы не знали о каком-то Крепыше из Сохо, особой роли не играет. Правильно?!
– Приятно пообщаться с таким умным человеком. Кстати, откуда вы. Акцент у тебя какой-то странный.
– Я американец. А мой друг – француз из Канады. Но это лишние для вас знания. Джон, работаем? – с этими словами я сделал шаг в сторону.
Тут же раздался щелчок байка, «шлепок» и во лбу, видимо, Хриплого появился третий глаз, а из затылка брызнула кровавая взвесь. Бросаю трость и выхватываю метательный нож, закреплённый на запястье левой руки, в которой держу фонарь. Бросок в крайнего, удивлённо застывшего, «помоечника». Второй нож достать не успел, так как Буров закончил стрелять из-за того, что кончились цели.