Отряд
Шрифт:
Одевшись в чистый и отглаженный мундир со всеми регалиями, отправился в резиденцию, где в очередной раз убедился, что жизнь – череда белых и черных полос. Моё, как я уже считал место в полку Печёнкина, час назад занял Генерального штаба подполковник Ладыженский, прибывший рано утром в Благовещенск. Это абсолютно не прибавило мне настроения, как и последующие похороны погибших казаков и сотника Резунова.
В резиденцию после печальных событий и поминального обеда вернулся вместе с остальными офицерами около пяти вечера. Из-за сильнейшей жары, военный совет Грибский устроил на балконе своего дома. На нем присутствовали три генерала: Грибский, Суботич и Александров, нас пятеро
Капитан Самойлов зачитал боевой приказ, на карте объяснил порядок действий частей и подразделений. Уточнение деталей заняло ещё около часа, после чего участники совещания разошлись по своим местам, готовиться к переправе и бою, а кто-то прикрывать эти действия.
В городе уже знали, что готовится нападение на Сахалян и Айгунь, но точных сроков и порядка боевых действий не было известно никому, кроме участников военного совета. Тем не менее, большая группа жителей города решила направиться в станицу Верхняя-Благовещенская, правильно предположив, что из-за имеющихся там двух островов на середине реки – это самое удобное место для переправы. Задействовав силы полиции и солдат запасного полка, пришлось данную экскурсию прекратить, а потом и перекрыть все дороги из города, что вызвало недовольство горожан.
Почти две недели под обстрелом и бомбами довели нервы обывателей до последней степени психологической напряжённости. Достаточно было какого-то пустяка, чтобы то здесь, то там в городе вспыхивали ссоры, драки. А здесь «родные защитники» не пускают посмотреть, как «ворога громить будут». Утихомирить горожан удалось только, благодаря тому уважению, которым пользовался у населения полицмейстер Батаревич. Леонид Феофилактович нашёл нужные слова, чтобы успокоить горожан, заставить их разойтись и не мешать передвижениям войск.
Тем не менее, в эту ночь мало кто спал в городе. Хотя ещё восемнадцатого числа ополчение и дружины были распущены, а выданное им оружие вернулось на войсковые склады, поздно вечером на берегу в окопах и ложементах собралось множество народу. Кто-то пришёл со своим личным оружием, но большинство для того, чтобы наглядно убедиться в том, что сегодня ночью Сахалян падёт, и осада с города будет окончательно снята. Кто распустил такой слух, выяснить, впоследствии, так не удалось. Но из-за него вместо того, чтобы выспаться, раз уж в боевую и резервную части войск попасть не удалось, мне пришлось всю ночь провести на берегу, составив компанию полковнику Волковинскому и полицмейстеру Батаревичу. Тем также пришлось выгнать своих подчиненных в окопы для поддержания порядка на берегу.
Едва забрезжил рассвет, на китайском берегу на возвышенности Маньчжурской пади в нескольких верстах от Верхнего Сахаляна раздалась частая ружейная стрельба, заставившая проснуться всех, находящихся в окопах и ложементах и присоединиться к тем, кто не спал и наблюдал за вражеским берегом. Многие горожане начали вылезать из окопов, чтобы постараться рассмотреть, что же там такое происходит.
Буквально, в это же время раздался пароходный гудок, и народ перевёл своё внимание вниз по реке. Из устья Зеи в Амур входил «Сунгари», за ним следовали «Селенга», «Михаил» и «Гражданин». Едва пароходы вошли в Амур, как с того берега был открыт бешеный оружейный огонь, к которому скоро присоединилась и вражеская артиллерия. Народ, повылазивший из окопов, быстро попрыгал назад. Вскоре ответила наша артиллерия, а запасники и жители с остервенением стреляли по противоположному берегу из всего, что имели в своих руках, как оружие.
Казалось, что оба берега вспухли облаками сгоревшего пороха, а между ними по водной глади в фонтанах разрывов шли четыре парохода, при этом блиндированные «Селенга» и «Сунгари» прикрывали своими корпусами два других парохода. При этом все четыре судна вели огонь из тех небольших орудий, который удалось на них установить. Картина была фееричной и страшной.
По энергии и силе огня из китайских ложементов и окопов напротив Благовещенска, можно было судить, что, не смотря на раннее утро, силы там сконцентрированы значительные.
– Господа, могу сказать, что задумка Константина Николаевича удалась. Судя по тому, как ведут себя китайцы, они даже не предполагают, что наши основные силы уже заходят к ним в тыл и во фланг, – произнёс полковник Волковинский, опуская на грудь бинокль. – Лишь бы Деан Иванович теперь не подвёл. А речники молодцы! Под каким огнём идут и не сворачивают! Герои!
«Да уж, не хотелось бы мне быть на их месте, – подумал я, глядя, через какой ливень ружейного свинца продвигаются пароходы. – Хорошо, хоть из бомб и гранат им, вроде бы, ничего до сих пор не прилетело».
Между тем пароходы пусть медленно, но верно прошли мимо городской набережной, и пошли дальше вверх по реке. Огонь с обеих сторон постепенно затухал.
Я достал часы, открыв крышку, посмотрел на стрелки: «Однако! Больше двух часов пролетело, пока пароходы вышли из устья и скрылись за изгибом реки. Десяти вёрст не будет, а как, оказывается, они долго шли. Хотя, показалось, что и получаса не прошло. В бою всегда так, либо время тянется невыразимо долго, либо пролетает так быстро, что не понимаешь, что же ты делал все эти минуты или часы».
– Господа, что происходит?! – отвлёк меня от мыслей Батаревич.
Я посмотрел в ту сторону, куда был направлен взгляд полицмейстера, и увидел, как у складских магазинов на Артиллерийской улице выстраиваются в одну линию восемь четырёхфунтовок, и с той же стороны к окопам в рассыпном строю устремилось не меньше роты стрелков. А между домами Поповской улицы показалась ещё одна ротная колонна бойцов, выдвигающаяся к набережной. Несколько минут и все восемь орудий одновременно рявкнули, а через несколько мгновений над китайским берегом в воздухе хлопнули разрывы шрапнели. Небольшая пауза и снова дружный залп орудий, и новые разрывы шрапнели.
– Что происходит?! – ещё раз спросил глава городской полиции.
– Думаю, Его превосходительство, генерал-майор Александров, решил имитировать подготовку к переправе на противоположный берег от Благовещенска, чтобы отвлечь внимание от действий боевой части нашего отряда, – ответил полковник Волковинский. – Или случилось, что-то такое, о чём мы не знаем.
Подтверждая слова полковника, сверху реки раздался гудок парохода, и вскоре из-за изгиба реки появилась «Селенга», шедшая теперь вниз по фарватеру сквозь свинцовый дождь и фонтаны воды от разрывов бомб и гранат. Канонада и ружейный обстрел с обеих сторон вновь усилился. Вскоре наши артиллеристы из-за плотного обстрела китайцев, были вынуждены отвезти свои орудия на тюремную гору, откуда был лучше вид на вражеский берег, а также было сложено для просушки большое количество брёвен, из которых быстро возвели укрытия для пушечных расчётов. Буквально, через полчаса наши пушки вновь открыли огонь, чередуя шрапнель и гранаты. Стрелки, заполнившие окопы, также вели интенсивный огонь по противоположному берегу.