Отшельник
Шрифт:
Мельникова брови нахмурила и уткнулась в свой смартфон.
– Спасибо, огромное, что помогаешь, Ларис, огромное. Но я, правда, о себе не люблю. Давай о тебе.
– В том-то и дело, Надя, надо прежде всего о себе любить. Тогда в жизни все складывается. Ладно, святоша ты наша, нашли тебе превосходное место у одной старушенции – матери олигарха. Сынок крутой до невозможности. С ним и поговорить особо не удается, обслугу всю она через нас сама нанимает. Регентша, блин. Типа вся из себя царица и душеприказчица. Будешь убираться у них в доме. Выходной – раз в неделю, или раз в месяц можно взять несколько дней. Разберешься на месте. Справку взяла из больницы и о «несудимости»?
Я кивнула, по коже поползли мурашки и от страха глаза расширились. В ту же
– Ааааа, я не могу. Ты самолетов боишься? Или не летала никогда? Самойлова, ну ты редкий экспонат. Реально. Держи жвачку – уши перестанет закладывать. Так вот, эта баба тот еще фрукт. Ведьма. Тяжело с ней будет. Ну ты справишься, я думаю. Платят там так, что тебе и не снилось. Аванс дают вперед. Это если вдруг ты в первые дни передумаешь, я поищу другое место, но именно горничной у меня пока ничего нет.
Мне надо было у нее спросить – а что есть или чем еще они занимаются, но мне это даже не пришло в голову. А зря.
ГЛАВА 2
Держи подальше мысль от языка, а необдуманную мысль — от действий.
– Так, Самойлова, сиди тут, я скоро приду. Не уходи никуда, еще потеряешься опять.
Издевается зараза. Да, я потерялась в здании. А кто б не потерялся? Небоскреб с зеркальными окнами и этажами-лабиринтами. В туалете две входные двери и у лифта две. Если с другой стороны вышел – все, пиши пропало. У меня вообще с ориентацией на местности очень и очень плохо. Я в трех соснах себя теряю. Лариса мне показала, где уборная, и я вышла не там, где надо. В итоге она нашла меня на какой-то пожарной лестнице и искренне недоумевала, как можно было сюда попасть. Мне было ужасно неловко, потому что я такие здания видела по телевизору и в Интернете, а вживую никогда. Может быть, это покажется кому-то забавным, но думаю, что любой из нас, попав в незнакомое место, чувствовал бы себя, как я сейчас – растерянной и совершенно заблудившейся, как в этом здании, так и в себе. Я откинулась на спинку мягкого кресла возле нереально красивого камина с красными языками электрического пламени и, пригревшись, задремала. Проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо.
– Девушка, идемте.
Молодой парень с фотоаппаратом на шее кивнул в сторону коридора.
– Куда?
– Как куда? Сделать фотоснимки. Так положено.
– Я давала свои паспортные фотографии и…
– Я не понимаю, почему нужно повторять по нескольку раз? Вы пришли на работу, а я выполняю свою. И мне сказано вас сфотографировать. К чему лишние вопросы и трата времени?
Дёрганый, нервный. Волосы торчат в разные стороны, на концах крашенные в голубой цвет, рваные джинсы и свитер в полоску облепили округлое тело фотографа, как вторая кожа. На шее бряцают женские бело-синие бусы. Как их там называют? Метросексуалы? А может, геи? И те, и те похожи. Кажется, я увидела одного из них вживую. Нет, никакой неприязни, просто забавный тип. И очень, и очень странный.
– Хватит на меня пялиться. Можно подумать, у меня на лбу что-то написано.
Очень хотелось сказать, что у него не только там написано, но сдержалась и пошла следом.
Он долго вертел меня в разные стороны, просил принять разные позы. Пришел в какой-то космический восторг от моих волос и даже несколько раз их понюхал, и один раз сильно дернул. После него я еще долго сидела в коридоре. Мне стало скучно, и я решила пройтись взад и вперед по этому крылу этажа. Вдалеке слышались женские голоса, и я пошла на них, чтобы в недоумении остановиться поодаль, рассматривая безумно красивых девушек в ярких одеждах и с невероятными прическами, как экзотические птички, сбились в стайку и что-то наперебой рассказывали друг другу. Может, здесь еще и модельное агентство? Вполне может быть. Я ведь не уточняла у Ларисы, что находится на этаже. Какие они все красивые, как с рекламных плакатов. Стройные с матовой или золотистой кожей, пышной грудью и длиннющими ногами. Чем-то друг на друга похожи.
Внезапно из кабинета вышел полный мужчина низенького роста. Прошел вдоль притихших девушек, осматривая каждую из них и бормоча себе под нос. Но так, что было слышно аж в конце коридора из-за возникшей тишины.
– Все не то. Все. Не. То. Я говорил тебе, что мне надо. Точнее, заказчику. А это кто? Зачем мне эти одинаковые куклы? Самые лучшие? Мне стыдно спросить, как выглядят самые худшие. Где ты их берешь? По вокзалам вылавливаешь? Мне лига нужна. Высший класс… а это лохудры безвкусные. Силиконовые лохудры. Как копи-пейсты все. Я их еле отличаю. Я понимаю, что модно… ты заказчикам об этом скажи. Они ж у нас теперь все естественное хотят, натуральное. Ну какая мне разница, что с ними происходит потом? Я продаю товар, а там хоть трава не расти.
Прошел мимо, размахивая пухлой рукой, и вдруг остановился, и медленно обернулся. Посмотрел на меня. Обошел несколько раз. Тоже дернул за волосы.
– Настоящие? – взгляд такой, что, если скажу «нет», он меня пристрелит.
Я кивнула.
– Пошли… давай-давай.
Я не успела ничего сказать, как он схватил меня за руку.
– Что ж ты раньше не сказала. Ну и хитрая стерва. Тут такая девочка… ооох, такая. Точно, как надо. Ларисочка, моя ты прелесть. Забираю слова обратно и с меня винцо. Как ты любишь. Периньончик выдержанный... Нет, мне сейчас не до твоей подружки – я нашёл бриллиант. Подружкой займемся позже, пусть подождет.
Отключился и с довольной улыбкой посмотрел на меня.
– Пошли фотографироваться.
– Опять?
– Сколько надо, столько и сфотографируем. Тебе ж деньги нужны?
– Ддда.
– Вот и славненько.
Фотографировал меня все тот же фотограф. Оказалось, его зовут Нюша и нет, он не гей. Вот просто он стильный. Мне от них всех рябило в глазах и казалось, я попала в какое-то сюрреалистическое кино, где люди вовсе не люди, а неизвестно кто. Меня опять вертели туда-сюда и трогали мои волосы. В конце концов закончили и попросили обождать в коридоре. Я попыталась набрать Ларису, но она мне не отвечала. Позвонила маме убедиться, что все хорошо. Внутри появилось чувство, что я не на своем месте. Захотелось сбежать… и, наверное, это было бы самое правильное, что я могла на тот момент сделать. Но перед глазами возникало лицо Мити, и я продолжала упорно сидеть в кожаном оранжевом кресле и листать журнал. Кажется, я опять задремала, но меня разбудило дребезжание сотового. И едва я ответила, Лариса рявкнула мне в ухо:
– Я тебя просила никуда не ходить? Просила или нет? Тебе трудно было сидеть на месте? Как ты вообще оказалась в левом крыле?
– Нет, я…
– Все уже не важно. Я скоро буду.
Отключилась, а я в недоумении смотрела на сотовый в своих руках. У Ларисы сменился тон, и она явно была не в себе. Ждать пришлось довольно долго. Мельникова появилась спустя пару часов с пакетами и папкой и кивнула мне на кабинет.
– Идем.
Усадила меня за стол и положила передо мной папку. Лицо ее удивительно изменилось – стало непроницаемым, как маска. Взгляд больше особо не задерживался на мне, и она не улыбалась. Лариса больше не походила на хохотушку, летевшую со мной в самолете и сидевшую в кафе. Ее как подменили. Сейчас наш разговор приобрел какой-то официальный тон, и я явно сидела перед работодателем.
– Подписывай и поедешь на работу.
– Все хорошо?
– Да, все хорошо, – пухлые губы растянулись в улыбке, но мне она показалась фальшивой. – Я просто забегалась сегодня, на меня свалилась куча всяких проблем неожиданных. Не обращай внимание. Подписать надо на первой страничке и на последней.
– Да, я почитаю и…
– Нет времени читать, я тебе все расскажу. Ты лучше переоденься.
Поставила пакеты на стол и пристально посмотрела мне в глаза.
– Я сделала все, чтобы помочь тебе, Надя. И я думаю, у тебя все получится. Иди примерь, потом подпишешь бумаги, я дам тебе твой аванс, и поехали.