Отступник. Изгнанник. Воин
Шрифт:
СиНафай закусила губу, вынужденная согласиться с доводами сына. Она понимала, что дала Мазою нелегкое поручение. Дзирт – сильный боец, и его нелегко убить, не оставив явного следа.
С выражением решимости на лице Мазой пообещал:
– Я доберусь до него. Оружие у меня готово; до наступления десятого цикла, как ты приказывала, Дзирт будет мертв!
– Почему я должна давать тебе еще одну попытку? Как я могу поверить, что на этот раз ты лучше справишься с задачей?
– Потому что я хочу, чтобы он умер! – закричал Мазой. – Хочу даже больше,
СиНафай не могла противиться настойчивому желанию сына.
– Решено, – сказала она. – Покончи с ним, Мазой Ган'етт. Ради собственной жизни, нанеси первый удар по Дому До'Урден и убей его второго сына!
Мазой поклонился со своей вечной гримасой и выскочил из комнаты.
– Ты все слышал? – жестами спросила СиНафай, когда за сыном закрылась дверь. Она знала, что сын вполне мог приложить ухо к двери, и не хотела, чтобы он слышал разговор.
– Все, – безмолвно отвечал Альтон, выходя из-за занавески.
– Согласен ли ты с моим решением? – так же спросила СиНафай.
Альтон был в замешательстве. Ему ничего не оставалось, кроме как согласиться с решением его верховной матери, но он считал, что СиНафай поступила недостаточно мудро, снова послав Мазоя против Дзирта. Молчание его затянулось.
– Ты не одобряешь, – прожестикулировала явно задетая СиНафай.
Альтон поспешно возразил:
– Прости, верховная мать, я бы не….
– Ты прощен, – заверила СиНафай. – Я и сама не очень уверена, что нужно было давать Мазою вторую возможность. Это может наделать много вреда.
– Но тогда зачем? – осмелился спросить Альтон. – Мне ты не дала второй попытки, хотя я желаю смерти Дзирта До'Урдена, как никто другой.
СиНафай презрительно взглянула на приемного сына, умеряя его пыл.
– Ты сомневаешься в правильности моих действий?
– Нет! – вскрикнул Альтон вслух, зажал рот рукой и в ужасе опустился на колени. – Ни в коем случае, Мать, – опять жестами сказал он. – Я просто не так хорошо понимаю проблему, как ты. Прости мне мое невежество.
Смех СиНафай был похож на шипение сотни сердитых змеи.
– Мы смотрим на это дело одинаково. Я даю Мазою вторую возможность точно так же, как и тебе.
– Но…. – начал возражать Альтон.
– Мазой опять попытается прикончить Дзирта, но на этот раз он будет не один. Ты последуешь за ним, Альтон Де Вир. Оберегай его и закончи дело, если жизнь тебе дорога.
Услышав это, Альтон просиял при мысли, что наконец-то ему удастся вкусить сладость мести. Его даже не задела последняя угроза СиНафай.
– А разве может быть иначе? – спросил он жестом.
– Подумай! – прорычала Мэлис, приблизив лицо и обжигая Дзирта своим дыханием. – Наверняка тебе что-то известно!
Отшатнувшись от наседающего на него тела, Дзирт тревожно оглядел собравшуюся семью. Дайнин, которого с таким же пристрастием допрашивали за несколько минут перед этим, стоял на коленях, обхватив руками голову. Он тщетно пытался найти какой-нибудь ответ, пока Мать Мэлис не прибегла к более изощренной технике допроса. От взгляда Дайнина не ускользнуло, что Бриза потянулась за своим змееголовым хлыстом, но даже это не освежило его память.
Мэлис сильно ударила Дзирта по лицу и отступила назад.
– Один из вас знает, кто наши враги, – прошипела она сыновьям. – Там, в патруле, вы не могли не заметить какой-нибудь намек, какой-нибудь знак!
– Возможно, мы и заметили, но не поняли, что он означает, – заметил Дайнин.
– Замолчи! – завопила Мэлис. Ее лицо светилось от ярости. – Когда будешь знать, что ответить, тогда заговоришь! Только тогда! – Она повернулась к Бризе.
– Помоги-ка Дайнину вспомнить!
Дайнин уронил голову на руки, распластался на полу и выгнул спину, готовый к порке. Всякое другое действие еще больше разъярило бы Мэлис.
Закрыв глаза, Дзирт вспоминал события патрульной службы. Он невольно вздрогнул, когда услышал свист хлыста и слабый стон брата.
– Мазой, – почти бессознательно прошептал Дзирт.
Взглянув на мать, он увидел, что та подняла руку, останавливая действия Бризы, к явному ее неудовольствию.
– Мазой Ган'етт, – уже громче произнес Дзирт. – В сражении с гномами он пытался меня убить.
Вся семья, а особенно Мэлис и Дайнин, повернулись к Дзирту, ловя каждое его слово.
– Когда я сражался с элементалью, – объяснил Дзирт, бросив последнее слово как проклятие Закнафейну. Наградив оружейника сердитым взглядом, он продолжал:
– Мазой Ган'етт метнул в меня огненную стрелу.
– Он мог целиться в чудовище, – заметила Вирна. – Мазой утверждает, что это он уничтожил элементаль, но верховная жрица из патруля это отрицает.
– Мазой выжидал, – ответил Дзирт. – Он ничего не предпринимал, пока я не стал одерживать победу над чудовищем. Тогда он выпустил свою магию, метя и в меня, и в элементаль. Думаю, он хотел уничтожить нас обоих.
– Дом Ган'етт, – прошептала Мать Мэлис.
– Пятый дом, – подхватила Бриза. – Под предводительством Матери СиНафай.
– Итак, вот наш враг, – сказала Мэлис.
– Возможно, и нет, – сказал Дайнин и, произнося эти слова, сразу пожалел, что не оставил их при себе: опровергать предположение матери значило навлечь на себя новую порку.
Матери Мэлис не понравилась нерешительность, с которой он попытался возражать.
– Объясни, что ты хочешь сказать! – скомандовала она.
– Мазой Ган'етт разозлился из-за того, что его не взяли в набег на поверхность. Мы оставили его тогда в городе, чтобы наблюдать за нашим триумфальным возвращением. – Дайнин посмотрел прямо в лицо брату. – Мазой всегда завидовал Дзирту и той славе, которую завоевал мой брат, по праву или нет. Многие завидуют Дзирту и хотели бы видеть его мертвым Дзирт неловко заерзал на своем месте, поняв, что эти слова содержат в себе недвусмысленную угрозу.