Отступник
Шрифт:
— В Селкирке до нас дошли слухи, — продолжал Атолл. — Говорят, на границе Роберт передал себя в руки англичан. Также говорят, что посох Малахии у него и что он намеревается вручить реликвию и свою судьбу королю Эдуарду, положившись на его милосердие.
— Этого не может быть! — воскликнул Томас, когда они с Найаллом подошли и остановились рядом с Атоллом и Сетонами. — Посох находится здесь, у сэра Джеймса, а мой брат еще не вернулся из Антрима.
Джеймс заметил, что на него смотрит Найалл. На лбу молодого человека собрались морщинки, а в глазах появилась боль, когда стала очевидной его ложь. По горькой иронии судьбы братья последними узнали правду, учитывая их близость к нему, но на Бьюте они пребывали в изоляции от остального мира, вдали от лагеря повстанцев, где слухи распространялись со скоростью лесного пожара. На это сенешаль и рассчитывал. Чем раньше мятежники узнают о дезертирстве Роберта, тем скорее они станут проклинать его, и тогда его капитуляция покажется Эдуарду искренней, пусть и вынужденной.
— То, что вы слышали, — правда. Чуть более месяца назад Роберт отплыл из Антрима с графом Ольстером. Я встречался с ним и вашим братом в Каррике, — сообщил он Томасу и Найаллу. — Они оба отправились в Англию вместе с посохом.
— Эдвард сказал, что собирается навестить нашу сестру в Маре, — невыразительно заметил Томас, по лицу которого было видно, что он не поверил ни единому слову сенешаля.
— Это я посоветовал ему не говорить вам правду. Я опасался, что вы сможете убедить его и Роберта остаться. Я решил, что так им будет легче сделать то, что они задумали.
— Что произошло в Ирландии? — пожелал узнать Атолл. — Что заставило Роберта так поступить? И почему, во имя Господа, вы не остановили его?
Александр выглядел так, словно его терпение на исходе. Кристофер, похоже, был настолько ошеломлен услышанным, что, подобно Томасу, никак не мог примирить происходящее с тем Робертом, которого знал.
— У Роберта своя голова на плечах, Джон, и, думаю, вы знаете его достаточно хорошо, чтобы понимать: он бы не решился на подобный поступок, не имея на то веских оснований. Вам уже наверняка известно, что Баллиол вознамерился вернуться на трон с помощью короля Филиппа. Если это случится, Роберту не будет места в Шотландии. Так что у него не было выбора.
— Не было выбора? — Голос Александра эхом прокатился по зале. — У него был тот же самый выбор, что и у всех нас: отдать свои земли и состояние ради борьбы за свободу королевства, сколь бы высокой ни была цена! И увидеть на троне законного и достойного короля. — Тон его стал жестче. — И он поклялся, что станет таким королем. Или он счел принесенные нами жертвы, когда мы поддержали его, недостаточными, и потому сам не смог решиться на них?
— Брат, — начал Кристофер и положил руку ему на плечо, — у Роберта наверняка были свои причины. Я не верю, что он поступил так без достаточных на то оснований.
Александр стряхнул его руку.
— Причины? Еще бы, их у него предостаточно. Причины спасти собственную шкуру, когда он увидел, что корабль тонет, а все, кто остался на борту, могут идти к дьяволу! — Он шагнул к Джеймсу. — Как вы могли согласиться с этим?
Джеймс напрягся, но постарался сохранить невозмутимость.
— Сдавшись на милость Эдуарда, Роберт принес высшую жертву. Если бы судьба предложила ему другой путь, он бы выбрал его, поверьте. — Джеймс заколебался. Первоначально он не собирался говорить им что-либо еще, но шок и ярость на их лицах вынудили его бросить им соломинку надежды. — Всегда остается возможность того, что Роберт вернется в Шотландию, если Баллиолу помешают взойти на трон.
— В качестве марионетки короля Англии! — взорвался Атолл. — А тем временем судьба восстания повисла на ниточке в руках Джона Комина. Жалкая победа при Лохмабене — вот и все, что он сподобился предложить после той бойни, которую устроили нам англичане этим летом. Еще одна такая кампания, и, клянусь, эта ниточка оборвется. Роберт завладел единственной вещью, которая могла помочь нам в переговорах, и передал ее в руки нашего врага. Боюсь, что вы обрекли нас на смерть. — С этими словами Атолл повернулся и широким шагом вышел из залы. Его сын последовал за ним в сопровождении Александра, который напоследок метнул на сенешаля гневный взгляд. Кристофер задержался еще на миг, но потом и он вышел следом за своим братом.
Джеймс смотрел им вслед. Обращаясь к своему управляющему, он сказал:
— Алан, предложи моим гостям еду и питье перед тем, как они уедут. Если они откажутся отобедать за моим столом, распорядись собрать для них еду в дорогу. — Он посмотрел на Найалла и Томаса. — Надеюсь, вы простите мне мою ложь. Молю Бога, чтобы со временем вы поняли: это был единственный выход. — Оба промолчали, и он отвернулся, сошел с возвышения и направился в свои покои.
Затворив за собой дверь, Джеймс подошел к занимавшему целую стену гобелену, на котором была выткана карта, где были показаны его владения: Бьют, Ренфру и Кайл Стюарт. Он унаследовал обширные территории на западе от своей семьи, чьи представители многие века получали пост высокого сенешаля Шотландии. Англичане захватили Ренфру, и король даровал его графу Линкольну. И сейчас сенешаль спрашивал себя, сколько еще времени пройдет, прежде чем вся карта окажется в их руках.
Джеймс подумал о Роберте, который сейчас наверняка находился уже в самом Вестминстере. Удался ли их план? Принял ли его капитуляцию Эдуард? Или же зернышко надежды уже засохло и умерло на холодных камнях лондонского Тауэра?
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Управляющий толкнул дверь плечом.
— Ваши апартаменты, сэр.
Роберт вошел в комнату, находящуюся неподалеку от главной залы. Расположенные на верхнем этаже в старой части дворца апартаменты, предоставленные ему и его людям, были тесными, но довольно уютными. Его покои были меблированы скудно — кровать, стул без спинки и стол, на котором стояли глазурованные кувшин и таз. В очаге лежала груда пепла, и в комнате было прохладно. В окно тянуло ледяным сквозняком.
— Я пришлю кого-нибудь из слуг развести огонь, — заверил его управляющий. Он отвернулся и заговорил с одним из пажей, которые сопровождали их, когда они покинули залу.
Предоставив брату и Несу заниматься обустройством на новом месте, Роберт закрыл дверь. Задвинув засов, он сбросил с плеч мантию и скинул гамбезон. Нижняя рубашка насквозь промокла от пота. Пока они шли сюда из королевской залы, он старался взять себя в руки и справиться со своими чувствами. Но сейчас они вырвались на волю. На лбу у него выступил пот, а по телу пробежала дрожь сдерживаемого волнения. Схватив глазурованный кувшин, Роберт налил воды в таз и стал пригоршнями плескать ее себе в лицо. Выпрямившись, он замер. Капли воды стекали по его бороде, а в душе боролись облегчение, отчаяние и дурные предчувствия.
С одной стороны, ему гарантировали неприкосновенность его осажденных и разоренных земель в Шотландии, а Эдуард принял его капитуляцию. С другой — он сам отрезал себе дорогу назад, лишился последней возможности отказаться от плана сенешаля и взять обратно слово, данное Ольстеру, если король сейчас согласится на предложение графа. Он должен будет остаться здесь, во власти своего нового-старого господина, которому придется делом доказывать свою верность. Но даже сейчас, оказавшись лицом к лицу с этой новой реальностью, он чувствовал, как его охватывают дурные предчувствия, стоило ему вспомнить выражение лица Эдуарда. Уж не показалось ли ему? Или же он просто выдает желаемое за действительное? Нет. Он был уверен в том, что зрение его не обманывает. Он явственно увидел страх в глазах короля, когда заговорил о том, как попал к нему наконечник арбалетной стрелы.