Отступник

Полуденное солнце плавило асфальт Чикаго, а чудовищная боль в голове не позволяла принять мне вертикальное положение, когда какого-то идиота принесло к дверям моего жилища.

Я открыл дверь, и стоявший перед дверью Морган, чье лицо наполовину было покрыто кровью, прохрипел:

— Стражи близко. Спрячь меня. Пожалуйста.

Его глаза закатились, и он свалился без сознания.

Ох.

Супер.

До этого самого момента, я-то находился в приятном заблуждении, будто

— Адские колокола! — выпалил я бесчувственному телу Моргана. — Ты должно быть шутишь!

Некоторое время меня очень сильно искушала мысль захлопнуть дверь, оставив его лежать за дверью. Черт, я уверен, он заслуживает это. И тем не менее, я не мог стоять, ничего не делая.

— Тебе нужно проверить, все ли в порядке с твоей головой, — пробурчал я себе.

Затем я дезактивировал обереги — магическую систему безопасности, установленную вокруг моей квартиры — схватил Моргана под руки, и поволок внутрь. Он был здоровым, около 6 футов, довольно мускулистым — и полностью обмякшим. Так что его было довольно трудно перетаскивать, хоть я и сам не из лиги юниоров.

Я захлопнул дверь и восстановил обереги. Затем я махнул рукой в глубину квартиры, фокусируя волю, и прошептал:

— Flickum bicus.

Дюжина свечей, расставленных по всей комнате, моментально вспыхнули. Я присел на корточки возле бесчувственного Моргана, осматривая повреждения.

У него было с дюжину порезов, грязных, неприятных и вероятно болезненных, но не угрожающих жизни. Плоть на его ребрах слева была покрыта пузырями ожогов, и простая белая рубашка была прожжена насквозь. На одной ноге была глубокая рана, наскоро перетянутая чем-то наподобие кухонного фартука. Я не осмелился ее развернуть. Если бы она начала кровоточить, то с учетом моих медицинских навыков любая жизнь оказалась бы под угрозой.

Пусть даже жизнь Моргана.

Ему нужен был доктор.

К сожалению, если Стражи Белого Совета преследовали его, то скорее всего они знали, что он ранен. И они скорее всего будут наблюдать за больницами. Если я отвезу его в местный травмпункт, то Совет узнает об этом в течение часа.

Уолдо Баттерс осматривал травмы Моргана в молчании в течении минуты, пока я вертелся поблизости. Он был худым маленьким парнем, его черные волосы были взлохмачены как у испуганного котенка. Одет он был в зеленую больничную робу и тапочки. Его темные глаза, спрятанные за очками с черной проволочной оправой, светились интеллектом, и выглядели так, будто он не спал уже в течение двух недель.

— Я не доктор, — сказал Баттерс.

Это мы уже проходили несколько раз.

— Ты Великий Баттерс, — сказал я, — ты можешь сделать что-нибудь.

— Я патологоанатом. Я вскрываю трупы.

— Если это поможет, представь, что ты на предварительном вскрытии.

Баттерс кинул на меня беспристрастный взгляд и сказал:

— Не можешь отвезти его в больницу, а?

— Да.

Баттерс встряхнул головой.

— Это случайно не тот парень, который пытался убить тебя на Хэллоуин?

— И еще несколько раз до этого, — сказал я.

Он открыл набор с инструментами и стал копаться в нем.

— Тогда мне никогда не понять…

Я пожал плечами.

— Когда я был ребенком, я убил человека с помощью магии. Я был схвачен Стражами и предстал перед Белым Советом.

— Я думал, тебя оправдали.

Я потряс головой.

— Они знали, что я пытался спасти свою жизнь, и возможно, что я заслуживаю отсрочку. Своего рода испытательный срок. А Морган был офицером по моему условному освобождению.

— Условному освобождению? — спросил Баттерс.

— Если бы я вновь нарушил закон, он бы сразу отрубил мне голову. Он везде следовал за мной, пытаясь найти зацепку, чтобы исполнить приговор.

Баттерс моргнул, удивившись.

— Первые свои несколько лет я провел, оглядываясь за спину, опасаясь этого парня. Загоняемый и преследуемый им. Кошмары часто наведывались ко мне ночью и он был в них.

По правде сказать, кошмары о преследовании неумолимым убийцей в сером плаще с холодным сверкающим мечом время от времени до сих пор посещали меня.

Баттерс начал осторожно снимать повязку с раны на ноге.

— И ты ему помогаешь?

Я пожал плечами.

— Он думал, что я опасный зверь, которого нужно усмирить. Он верил в это, и действовал соответственно.

Баттерс бросил на меня короткий взгляд.

— И ты помогаешь ему?

— Он ошибался, — сказал я, — это не делает его злодеем. Всего лишь жопой. Но это недостаточная причина, чтобы убивать его.

— Помирились?

— Не особенно.

Баттерс выгнул бровь.

— Тогда почему он пришел к тебе за помощью?

— Это последнее место, где будут его искать.

— Господе Иисусе, — пробормотал Баттерс.

Он снял импровизированную повязку, оголив рану, около трех дюймов длиной, но глубокую, края которой сморщились, словно маленький рот. Стоило это сделать, как начала сочиться кровь.

— Словно рана от кухонного ножа, но больше.

— Вероятно оттого, что сделана чем-то вроде ножа, но больше.

— Меч? — сказал Баттерс. — Ты должно быть шутишь.

— Старая школа Совета, — сказал я. — На самом деле старая школа.

Баттерс встряхнул головой.

— Помой руки, также как и я. Тщательно — две или три минуты. Затем возьми пару перчаток и иди сюда. Мне нужна лишняя пара рук.

Я сглотнул.

— Ох, Баттерс, я не знаю, тот ли я парень, чтобы…

— О, боже мой, чародей, — сказал Баттерс упрямым тоном. — У тебя нет морального права бездействовать. Если я здесь за доктора, то ты сойдешь за медбрата. Так что мой свои чертовы руки и помоги мне, пока мы его не потеряли.