Отто Скорцени. Главный разведчик Третьего рейха
Шрифт:
«Правительство Дольфуса ушло в отставку. Д-р Ринтелен принял дела».
Хотя его никто не услышал. Дело в том, что инженеры, работающие на биомбергской радиомачте, заподозрили что-то неладное и просто отключили передатчик65. Поэтому в регионах Австрии слишком поздно узнали о том, что происходит в Вене.
А вот что в это время происходило в канцелярии. Около 14.45 к потерявшему сознание канцлеру привели несколько полицейских из разоруженной охраны дворца, умевших перевязывать раны. Пострадавший лежал на полу, у него было сильное кровотечение. Его перенесли на диван; один из «санитаров» наложил
Хайнц Хене в своей монографии «Черный орден СС. История охранных отрядов» пишет о том, что когда канцлер открыл глаза, то в замешательстве произнес:
«– Да что же это такое происходит? Появляется майор с капитаном и несколькими солдатами и начинает в меня стрелять.
Вскоре он понял, что это его конец. Затем между ним и мятежниками, как назвал ее биограф канцлера, Гордон Шеперд, началась “мирная политическая дискуссия”.
– Я всегда старался сделать наилучшим образом все, что было в моих силах, стремясь к миру, – произнес умирающий.
Один из боевиков ответил, что от канцлера зависело достижение мира с Германией, на что собеседник ответил:
– Ребята, вы этого не понимаете.
Эсэсовцы молча смотрели на свою жертву, больше ничего не говоря. Его последние слова, обращенные к ним, были:
– Ребята, вы очень милы по отношению ко мне. Почему же иные ведут себя иначе? Я всегда желал мира. Мы ни на кого не нападали, но были вынуждены защищаться. Да простит вас Бог.
Канцлер скончался в 15.4567».
По другой версии, которую изложил Францишек Бернась в своей книге «Убийцы с Вильгельмштрассе», раненый… попросил пригласить к нему арестованных министров. После некоторого колебания национал-социалисты позвали Фея. Дольфус попросил его добиться согласия отправить его в больницу или, по крайней мере, пригласить врача, а если это окажется невозможным, то католического священника.
Так как ни одна из них не была выполнена, то умирающий попросил министра позаботиться о его семье и сделать все, чтобы как можно скорее положить конец кровопролитию в столице. Во время этого разговора раненый слабел на глазах из-за усилившегося кровотечения, которое не могла остановить временная повязка. Через некоторое время Дольфус снова потерял сознание, изо рта его хлынула кровь. Руководители заговорщиков, Пауль Худль и Франц Хольцвебер, воспользовавшись тем, что Дольфус на какое-то время пришел в сознание, безрезультатно пытались добиться от него, чтобы он передал власть Антону фон Ринтелену. Политик, теряя все больше крови, не отвечал. Началась агония. В 15.45 канцлер Австрии Энгельберт Дольфус скончался68.
Есть и третья версия того, как провел последние часы своей жизни канцлер. Вот какую картину «нарисовал» Янош Бачо в своей книге «Нацизм»:
«…Дольфус все еще лежит у стены на мягком узком диване. Один из мятежников сидит у резного красного дерева письменного стола канцлера и, дымя сигаретой, сторожит умирающего. Путчисты разрешают двум чиновникам из канцелярии – Иоганну Грейфенедеру и д-ру Йеллинеку – оставаться около умирающего. Двое мужчин мокрыми полотенцами пытаются привести Дольфуса в сознание.
– Что с моими коллегами министрами? – раздается первый, заданный шепотом вопрос медленно приходящего в сознание канцлера. Он просит Грейфенедера позвать врача и священника. Однако мятежники отказываются выполнить просьбу. Он получает комочек ваты, которую кладут на шею на кровоточащую огнестрельную рану. Это все.
– Я очень хочу пить… – стонет умирающий Дольфус. Грейфенедер приносит воды, Йеллинек поддерживает Дольфуса, чтобы он смог напиться.
Дольфус желает говорить с главарем мятежников. Приглашают Пауя Худля. Тот склоняется к лицу Дольфуса, чтобы понять еле слышный голос. На мгновение кажется, что ему жалко лежащего перед ним человека.
– Если бы вы не защищались, никакой беды не произошло бы, – говорит он Дольфусу.
– Но ведь я был солдатом, – отвечает шепотом канцлер. Затем он просит Худля сделать так, чтобы он мог поговорить с Шушнигом.
– Об этом и речи быть не может! – отвечает уже грубо Худль. – Это не в наших интересах. Перейдем лучше к делу. Дайте указание, чтобы были прекращены все операции против дворца канцлера, пока д-р Ринтелен не сформирует правительство!
Но Дольфус и в предсмертные часы остается твердым.
– Врача… – шепчет он.
– Мы уже послали за врачом, – врет Худль.
– Я хотел бы поговорить с Феем, – говорит тогда канцлер. Через несколько минут мятежники вводят майора Фея. Он тоже должен наклонить ухо к лицу Дольфуса, чтобы понять что-нибудь из того, что он шепчет.
– Передайте привет жене… – вздыхает умирающий. – Попросите Муссолини… позаботиться… о моих детях…
После этого наступает минутная тишина. Дольфус лежит с закрытыми глазами. Но еще раз он снова открывает глаза. Он видит, что вокруг него стоят заговорщики, его убийцы. На его бескровном лице проскальзывает бледная улыбка. Еще раз, на этот раз совсем чисто и внятно, он произносит:
– Ребята, вы так любезны ко мне. Почему другие не такие, как вы? Ведь я хотел только мира… Мы должны постоянно защищаться… Да простит вас Бог…
Это его последние слова. Время: 15 часов 45 минут69».
Сейчас уже сложно сказать, какая из версий истинная.
Расскажем теперь о том, что произошло дальше.
Отто Вехтер утром 25 июля расположился в трактире «Тишлера» на Шауфлергассе, неподалеку от ведомства канцлера. Его задача заключалась в ведении переговоров с арестованными министрами и назначении нового состава правительства. Когда он понял, что эсэсовцев недостаточно, чтобы взять под контроль ситуацию (министры на свободе, радиостанцию окружили верные правительству войска), то поспешил в гостиницу «Сент-Джеймс», где собралось руководство австрийских СА. Позднее он вспоминал:
«Когда я обрисовал положение дел бригаденфюреру СА Тюрку и потребовал выступления СА, тот в моем присутствии отдал приказ поднять по тревоге группы штурмовиков Вены и Северной Австрии и заявил мне, что через час они войдут в центр города».
Как только визитер покинул гостиницу, Тюрк отдал прямо противоположный приказ – всем штурмовикам вернуться на свои квартиры. Позднее он мотивировал этот поступок тем, что: «путч 25 июля являлся инициативой 89-го штандарта СС, за который СА не несет никакой ответственности».