Отважная лягушка
Шрифт:
Та отмахнулась.
— Не он один.
Несмотря на откровенный скептицизм и нескрываемые сомнения, адвокат добросовестно выполнил поручение подзащитной и рано утром передал Риате распоряжения её хозяйки.
— Я, госпожа, сразу же на рынок пошла купить, что вы приказали.
— Как догадалась стражникам брагу захватить? — улыбнулась девушка.
— Моего бывшего хозяина, Тита Невия Квинтома, три раза в тюрьму сажали, — охотно пояснила рабыня. — А охранники в них везде одинаковы. Любят выпить и закусить на дармовщину.
"Ну, это
Проститутки скромненько сидели на лежанке, бросая в её сторону любопытные взгляды, а Калям чем-то шуршала у себя в углу.
Хлопнула дверь.
— Эй, ты там, выходи! Хватит болтать! Дай вам волю, вы до утра языками трепать будете!
— Ещё немножечко, господин! — испуганно охнула Риата и посмотрела на хозяйку в ожидании распоряжений.
— Принеси завтра после обеда ещё еды, — торопливо заговорила та. — Пять империалов отдай господину Ротану, когда он спросит.
— Слушаюсь, госпожа.
— Ну, и походи по городу, поболтай с рабами. Попробуй узнать, что обо мне говорят.
— Слушаюсь, госпожа, — всхлипнула невольница.
— Живей, камень Питра тебе в зад! — рявкнул тюремщик. — Долго мне ждать?
— Иди! — махнула рукой девушка. — Не зли его зря.
— До свидания, госпожа, — закивала Риата. — Да хранит вас Анаид и другие небожители.
— Передай госпоже Бронии, что я не забуду её доброту! — уже в спину крикнула Ника, вспомнив, что за всё время разговора забыла выразить благодарность чужому человеку, проявившему к ней участие. Деньги — это, конечно, хорошо, но и доброе слово не помешает, оно, как известно, и кошке приятно.
Арестантка стояла, вцепившись в деревянную решётку, краем уха слушая ворчание недовольного стражника, и думала, что один друг, кажется, у неё здесь всё-таки появился.
При всей своей любвеобильности, вороватости и прочих маленьких недостатках, Риата оказалась верной спутницей, не бросившей хозяйку в самых крутых передрягах.
"Я должна её освободить! — внезапно решила попаданка, но вспомнив реакцию рабыни на предложение жить своей жизнью, поправилась. — Вернее, сделать отпущенницей. А там захочет — пусть со мной остаётся, не захочет — уйдёт. Только надо узнать, что для этого нужно. Хотя бы у того же Ротана. Он юрист, значит, должен знать".
"Ты сама сначала отсюда выберись", — возвращаясь к печальной действительности, усмехнулась девушка, отряхивая ладони от прилипшей грязи.
Вернувшись на лежанку, она расстелила поверх прелой соломы тряпочку и торжественно водрузила на неё половину загадочной птицы. Сокамерницы застыли с открытыми ртами.
С хрустом оторвав ногу, Ника пододвинула остатки к Кирсе.
— Теперь твоя очередь делить.
— А почему это её? — недовольно вскричала Калям. — Они себе всё самое вкусное возьмут. Дай сюда!
— Сидеть! — рявкнула девушка, с сожалением понимая, что склочная старуха, кажется, стала воспринимать её доброту, как нечто само собой разумеющееся, и уже начинает предъявлять какие-то претензии. — Она будет делить потому, что я так сказала. Не нравится — не ешь!
Проститутки угодливо захихикали.
— А ты, Кирса, смотри, чтобы всем поровну досталось, — проворчала Ника, разгрызая хрящик.
Ещё раз взвесив тощий бурдюк, она, расщедрившись, плеснула сокамерницам по глотку, после чего убрала остатки продуктов в угол.
— Вы бы, госпожа, еду туда не клали, — облизывая пальцы, сказала Вилпа. — Крысы замучают.
Услышав под лежанкой энергичное шуршание маленьких лапок, малоопытная арестантка-новобранец, ничуть не испугавшись этих милых зверюшек, стала оглядываться, высматривая место, где можно уберечь продукты от прожорливых хвостатых тварей.
Лучшим выходом показалось подвесить кулёк куда-нибудь повыше. Потолок в тюрьме отсутствовал. Над головой темнели массивные балки с криво приколоченными досками, сквозь щели между которыми проглядывала красно-коричневая черепица. Оторвав от тряпки узкую полоску, девушка вскарабкалась на лежанку, и приподнявшись на цыпочках, протянула её через толстый, грубо отёсанный брус стропила. Теперь осталось только привязать к свисавшему концу узелок, сделав продуктовые запасы недоступными для вечно голодных грызунов.
Вполне довольная собой Ника расстелила одеяло и улеглась, прикрывшись плащом.
— Я слышала, госпожа, будто на Западное побережье можно через Рифейские горы попасть, вроде бы так даже ближе, — неожиданно проговорила Кирса, видимо, желавшая услышать продолжение захватывающей истории. — А вы почему вдоль моря поехали?
— Приболела немного, вот и пришлось в Канакерне задержаться, — охотно отозвалась девушка, чувствуя, что и сама не прочь поболтать. — За это время на перевалах снег выпал, сделав их непроходимыми. Ждать до весны, когда они откроются, мне не захотелось, поэтому пришлось ехать побережьем.
Она подробно объяснила, почему выбрала в попутчики урбу бродячих артистов Гу Менсина, после чего выслушала множество весьма нелестных эпитетов в адрес этих служителей и почитателей лучезарного Нолипа. Хотя обвинения в мошенничестве, обмане и разврате в устах базарной то ли торговки, то ли воровки и двух профессиональных проституток звучали, мягко говоря, странно.
Дав соседкам по камере высказаться, Ника плавно перешла к описанию путешествия по городам Западного побережья, когда вновь лязгнула входная дверь.
Замолчав, она посмотрела на окна. Судя по освещению, день в самом разгаре. Воду уже приносили, а кормить будут только вечером. Возможно, пришли посетители к кому-то из соседних камер?
— Как вы только его уговорили? — послышалось заметно недовольный и слегка удивлённый голос стражника. — В праздник разрешение на освобождение выдать?
— Преподобный Клеар помог, — отозвался глухой мужской голос.
Услышав имя своего обвинителя, девушка тороплив села, спустив ноги с лежанки и набросив на плечи плащ.