Отверженные мертвецы
Шрифт:
А в городе не только не было настоящей темноты, но и полной тишины тоже.
Где-то раздавался лязг металла, плакали дети, кричали их матери, безумные проповедники читали проповеди, пьяницы громко выкрикивали непристойные ругательства. Роксанна прочла в семейной библиотеке множество книг о городах Старой Земли, о том, как миллионы людей жили в переполненных трущобах бок о бок в вопиющей нищете.
Как говорили ее наставники, тщательно выбранные семьей, это была древняя эпоха, предшествующая приходу Императора. Но не так давно открывшиеся глаза Роксанны не замечали разницы. Ей казалось абсурдом, что у стен Дворца, олицетворяющего новую
Роксанна задумалась, не послала ли ее семья кого-нибудь за ней вдогонку, не прочесывают ли агенты отца улицы города в поисках его своенравной дочери. Возможно, но вряд ли. Еще не забылся скандал после ее предыдущей выходки, и она знала, что некоторые члены семьи были бы счастливы, если бы она навеки затерялась среди этих грязных улиц.
Она прогнала из головы посторонние мысли и сосредоточилась на дороге.
В этот поздний час на улицах города и без того достаточно опасно, так что не стоит позволять себе задумываться о несправедливости мира или о той жизни, от которой она отказалась. Теперь ее жизнь здесь, и она так далека от прошлого, как только можно себе представить.
В своем грязновато-коричневом одеянии с наброшенным на голову капюшоном, какого она и представить себе не могла еще несколько месяцев назад, Роксанна ничем не выделялась среди остальных прохожих. Немногие встреченные ею люди опасливо избегали ее взгляда и старались разминуться как можно быстрее. Она и сама низко опустила капюшон, скрыв лицо в тени, и шла ссутулившись, как было принято среди местных обитателей.
Чем меньше она будет привлекать внимания, тем лучше.
Дом Змея находился в глубине территории Дхакала, и по пути туда Роксанна меньше всего на свете хотела попасться на глаза кому-нибудь из людей Бабу. В лучшем случае они сразу же убьют ее и ограбят, в худшем — задержатся, чтобы изнасиловать, а потом спихнут изувеченный труп в канаву.
Роксанна видела тело девушки, которая столкнулась с Гхотой, самым безжалостным пособником Бабу. Трудно поверить, что человеческое существо способно совершить подобную жестокость. Отец девушки принес тело в храм и оставил там вместе со всем своим имуществом. Палладий, прекрасно понимая, куда он собирается, попытался его остановить, но горе отца было сильнее. В ту же ночь его обезглавленное тело было найдено на границе территории Дхакала висящим на железном крюке.
Да, после захода солнца в Городе Просителей было очень опасно выходить на улицы, но малыши Майи нуждались в контрбиотиках, и купить лекарство достаточно чистое, чтобы оно принесло пользу, можно было только у Антиоха. Старик заламывал безумные цены, но, когда дело касалось детей, Палладий не обращал на это внимания.
В конце концов, за жизнь заплатишь любые деньги, тем более что в храме никогда не ощущалось их нехватки.
Обездоленные не жалели монет, словно боялись, что любое проявление скупости может каким-то образом помешать их умершим близким обрести покой. Имперское Кредо отказывало людям в загробной жизни, утверждая, что смерть — это конец пути, но Роксанна не была в этом уверена. Она заглядывала в мрачное царство, лежащее за легкопреодолимыми границами реальности, и видела вещи, которые заставили усомниться в том, чему ее учили.
Она заметила, как участилось ее дыхание и сильнее забилось сердце, и постаралась прогнать опасные мысли. Подавляемые воспоминания стремились вырваться на поверхность: лишенные кожи тела в огненной пропасти, влажно поблескивающие внутренности, свисающие из рассеченных животов, и опустошенные черепа. Роксанна заставила себя сосредоточиться на внешних признаках пути, по которому шла.
Она бросила взгляд на стену, размалеванную граффити, и в памяти всплыл запах крови и резкий запах озона, когда рухнула защита. Картина на стене изображала громоздкие фигуры Астартес на вершине только что покоренного мира и была очень яркой и грубоватой в своей энергетике, пусть и лишенной эстетических достоинств. Невежественный художник явно не видел настоящих Астартес, поскольку на картине закованные в броню воины были одного роста со смертными солдатами.
Роксанна воочию видела непостижимую мощь легионеров Астартес, знала, какие это неестественно громадные и уродливые, словно орки, существа, но при этом удивительно ловкие и быстрые. Не говоря уже о том, что чудовищно сильные.
Настенную живопись уже кто-то испортил, закрыв несколько фигур мазками побелки и лозунгами, утверждавшими, что Император защитит. Под ними почти полностью скрылся пурпур Детей Императора и лазурь доспехов Пожирателей Миров, но белые и охристо-зеленые доспехи Гвардии Смерти виднелись между грубыми мазками побелки. Голова Лунного Волка с распахнутым в вое ртом тоже выглядывала из-под белой кляксы, а лицо Железного Воина отвалилось вместе со штукатуркой и кусками рассыпалось по утоптанной земле.
Дыхание Роксанны немного успокоилось, и она прикоснулась рукой к картине, надеясь, что надежная прочность стены поможет ей вернуть равновесие. Закрыв глаза, она прислонилась лбом к шероховатой поверхности кирпичной кладки, медленно вздохнула и представила себе бескрайнюю пустыню. Металлический привкус крови исчез, уступив место запахам жареного мяса и застарелого пота, к которым примешивался едкий дым бакковых палочек.
— В пустыне нет жизни, — произнесла она, повторяя давным-давно заученную мантру. — В пустыне нет никого, кроме меня, и ничто не может ко мне прикоснуться. Никто меня не потревожит.
— К несчастью, ты далеко не в пустыне, малышка, — раздался за ее спиной чей-то хриплый голос.
Роксанна в испуге развернулась, и все мысли о пустыне и душевном равновесии мгновенно разлетелись, словно листья на осеннем ветру. К противоположной стене прислонились трое мужчин в тяжелых меховых шкурах поверх парусиновых рабочих комбинезонов. Все трое курили, и голубоватый дым облаком повис над их головами. У них были смуглые обветренные лица и массивные фигуры, казавшиеся неуклюжими, но Роксанна сразу поняла, что перед ней не обычные пьяницы или грабители.
— Я не ищу неприятностей, — заговорила она, подняв руки ладонями наружу.
Они рассмеялись, а один, с узкими глазами и длинными висячими усами, шагнул вперед. Он небрежно выплюнул окурок.
— Плохо дело, малышка, неприятности сами тебя нашли.
— Прошу вас, — обратилась к ним Роксанна, — если вы люди Бабу Дхакала, вы должны идти своей дорогой. Поверьте, если вы оставите меня в покое, так будет лучше для всех.
— Если тебе известно, что мы работаем на Бабу, ты должна бы знать, что просто так мы тебя не отпустим, — возразил усатый, подзывая жестом своих спутников.