Ответ перед высшим судом
Шрифт:
– У него только один друг, Барсков Саша. Но он живет далеко, в родном городе Коли. Тут у него только приятели. Их имен я не знаю. Коля не из тех, кто зависает с мужиками в кабаках, бильярдных, саунах. На рыбалку ездит, да. Но всегда за рулем, поэтому возвращается трезвым. – Маша говорила о нем как о живом. У нее язык не поворачивался употреблять прошедшее время и слово «был».
– Просто идеальный мужчина. И все же кто-то его убил.
– Случайная жертва, я уверена.
– Что ж, будем выяснять.
Замятин поднялся на ноги и тут же сморщился, схватившись за колено.
– Болит, зараза, – пожаловался он. – В молодости повредил, но не лечил, само вроде прошло, а под старость вылезли болячки, включая эту.
– А сколько вам лет?
– По паспорту тридцать шесть, но по износу организма под шестьдесят.
Опер распрощался с хозяйкой дома.
Маша не заметила, как погрузилась в воспоминания о том круизе. И все моменты казались ей прекрасными. Даже то, что теплоход едва не сел на мель и десять часов простоял в тумане, теперь казалось увлекательным приключением.
Взяв связку, Маша сжала ее в кулаках и побежала в комнату, чтобы упасть на кровать, свернуться в позу зародыша и прорыдаться.
Маша с юности готовила себя к одиночеству. Потому что дурнушки обречены на него. Исключением могут стать те, что готовы создать пару с любым желающим. Но у Маши любить козлов не получалось. Она всегда увлекалась самыми блестящими ребятами. Ей мало было внешности или ума. Подавай сочетание. Похожий на Ди Каприо отличник, великолепно играющий в волейбол и рисующий дивные пейзажи, стал ее первой серьезной любовью. Она обожала его два года, учась в старших классах, и еще восемь месяцев, пока в институте не втрескалась в «Бандераса». Этот еле успевал по экономике, которую избрал своей дисциплиной, но писал шутки для команды КВН и имел разряд по шахматам. Когда парень бросил институт, чтобы посвятить себя юмору, Маша нашла ему замену в лице ректора, как две капли воды похожего на Шона Коннери. К каждому из этих троих она испытывала серьезные чувства и ни с одним не пыталась сблизиться, заранее зная, что ничего из этого не выйдет. Такие мужчины увлекаются подобными себе женщинами: красивыми, умными, талантливыми. Но готовы сделать исключение ради просто красивых. Но в этом случае дама должна быть неотразимой, как супермодель. Частенько, укладываясь спать, Маша фантазировала о том, как поутру встанет с кровати, подойдет к зеркалу и увидит в нем, к примеру, Жизель Бундхен. А лучше молодую Синди Кроуфорд, именно она в понимании Марии являлась олицетворением идеала женской красоты.
Своими мечтами девушка делилась с дневником, который вела с четырнадцати лет. Пыталась с теткой, которая была ее самой близкой подругой, но та категорически не желала понимать племянницу. Она была такой же пухленькой и белобрысой, как Маша. С носом-пятачком и маленькими глазками. Но не считала себя дурнушкой и несла себя как королеву. От поклонников у нее отбоя не было, что в молодости, что в зрелости. Поэтому, овдовев, тетка уже спустя год второй раз вышла замуж, причем весьма удачно.
Пожалуй, она была кумиром Маши. И ей хотелось бы походить на тетю, но не получалось. Кишка тонка была у Марии, в отличие от задницы. Этим богатством Бог не обделил. Пятьдесят шестого размера юбки себе покупала, будучи студенткой. Правда, все убирала в талии. Родись Маша в Африке, считалась бы секс-символом.
И все же, объективности ради, Маша признавала, что и в ее внешности есть достоинства. Например, грудь: аккуратная, высокая, она прекрасно смотрится в неглубоком декольте. Губы – полные, красиво очерченные. Тонкие щиколотки и запястья. И кожа. Да, она склонна к покраснению, но чистая, гладкая, на ней не вскакивали прыщики даже в пубертатный период. Но Маша считала, что никто всего этого не видит. В глаза бросаются жирные бока и покатые плечи, лоснящиеся щеки, нос картошкой, глубоко посаженные глаза и жидкие волосы, через которые просвечивает розовая кожа головы.
Но Маша старалась выглядеть достойно. Она не нуждалась в деньгах, поэтому отлично одевалась, дополняя образы уместными украшениями, делала стрижки в хороших салонах, держала в порядке ногти, наносила ежедневный макияж. Небрежный вид могут себе позволить красавицы, дурнушки же, по ее мнению, обязаны за собой следить. Маша нравилась людям. Мужчинам в том числе. Но не так, как ей хотелось бы. И не тем…
ТЕ ее не замечали.
После института Машу любимая тетя, имеющая широкие связи, пристроила на отличное место. Престиж, перспективы, зарплата. Мужской коллектив. Мария, естественно, из дюжины коллег выбрала в предметы обожания директора, оказавшегося самым умным и красивым. Тогда она еще не знала о его главном недостатке, а именно, алкогольной зависимости. Пил босс часто, почти ежедневно, но в умеренных дозах. Подчиненные об этом знали, но не осуждали. Под хмельком директор соображал так же хорошо, как и трезвый, зато был добрее и лояльнее. Но на корпоративах он от души отрывался. А утром не помнил ничего из произошедшего вечером. Маша об этом не догадывалась. Коллеги-мужчины между собой сплетничали, как старушки у подъезда, но с ней говорили исключительно о работе. Ладно, баба, но новенькая, да еще и блатная, мало ли что у нее на уме. Поэтому, когда на новогоднем корпоративе начальник после нескольких медленных танцев увел Марию в кабинет и на жестком офисном диване лишил девственности, она решила, что дождалась своего счастья. И на следующий день не шла на работу – летела на крыльях любви. Начальник явился только к обеду. Хмурый и помятый. Через час немного взбодрился, а к вечеру стал привычно веселым и милым. Маша ждала от него предложения. Нет, не выйти замуж. С этим торопиться не стоит. Но на свидание он должен был ее пригласить. Однако начальник вел себя с ней так, будто между ними вчера ничего не произошло, а когда уходил из офиса, щебетал по телефону с какой-то барышней.
Он так и не вспомнил, что спал с Марией в канун Нового года. Потому что на Восьмое марта пристал к ней, как в первый раз. Но она отвергла. Хотя до конца не разлюбила.
Вскоре Машу перевели с повышением. Она стала начальником, пусть и небольшим, и в ее подчинении оказалось семеро мужчин. Ее глаз зацепился за самого молодого и недисциплинированного. Стажера. Студент-заочник неформального вида, он постоянно опаздывал, а в рабочее время слушал музыку или качал фильмы. Но какие у него были глаза! А голос! Он постоянно что-то напевал, и Маша недоумевала, почему парень с таким талантом торчит в офисе, а не идет покорять сцену.
С этим парнем у нее все получилось. Полноценные отношения со свиданиями и приносящим взаимное удовольствие сексом. Жаль, все быстро кончилось. Через два месяца Маша узнала о том, что практикант приударил за ней, чтобы не вылететь с работы. До этого он не удерживался на одном месте дольше нескольких недель.
Маша долго отходила от разочарования. Не вступала в связи и, что самое удивительное, никем не увлекалась платонически. Она посвятила себя карьере и сделала ее.
Свое тридцатилетие Мария отпраздновала в шикарном ресторане. Было много гостей, друзей, родственников, нужных людей. Но среди веселой, шумной и расположенной к ней толпы именинница, как никогда, ощутила свое одиночество. Маша еле дождалась конца вечера и специально притворилась пьяной, чтобы свернуть его. Ей так хотелось скрыться ото всех, чтобы поплакать. Любимая тетя всегда говорила, что слезы приносят облегчение. Но Маша не дотерпела до дома. Разрыдалась в такси.
Водитель повернулся к ней и участливо спросил:
– Что-то случилось?
Маша замотала головой. Но за охапкой цветов таксист этого не увидел. Он только слышал плач. Поэтому остановил машину, вышел, затем открыл заднюю дверь, плюхнулся на сиденье рядом с пассажиркой и стал ее успокаивать.
– Все будет хорошо, не плачь, – тихо говорил он, поглаживая Марию по голове. – Такая молодая, красивая. Праздничная. Ты смехом заливаться должна, а не слезами.
Мария тут же уткнулась ему в грудь и зарыдала еще горше.
«Я старая и страшная. Я умру в одиночестве!» – мысленно кричала она.
– А ну, мордаху свою подними, – скомандовал таксист.
Маша не стеснялась его, поэтому сделала, как велели. Мужчина вытер ее распухшее от слез лицо платком, да еще, как ребенку, нос прочистил, заставив высморкаться. Садясь в такси, Маша не обратила внимания на водителя, вся была в своих переживаниях. Когда он вытирал ей сопли, думала, что пожилой. Но, подняв на него глаза, обомлела. Не больше сорока, лет тридцать семь. И красив, как римский патриций: огромные карие глаза с пушистыми ресницами, прямой нос, волевой подбородок, покрытый темной щетиной. Маша могла бы смотреть на это лицо бесконечно, но таксист, успокоив ее, тут же вернулся к своим обязанностям. Пересев на водительское место, завел мотор.