Ответ римского друга: Книга стихов, Тимофеевский Александр

Ответ римского друга: Книга стихов

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Из письма конфидентке

…Я не нашел тобой любимых строкПро мужеский с ветвей свисавший признак,Но образ груш таился, подстерегИ предо мною вдруг предстал как призрак.Твой Бродский гениальный графоман,Он пишет быстро и ужасно длинно,Порою с блеском и всегда невинно,А впрочем, черт с ним, он терибль анфан,У нас иные страсти и заботы,А я вот утонул в его стихах.Когда прочел их, вспомнил о деньгах,А денег нет, и лоб мой мокр от пота.

Ответ римского друга

Целый день брожу по улицам, глазея.В Риме осень. Все мертво. Все одичало.Туча черная висит над Колизеем,Неизвестно, что бы это означало?Льется дождик. Небо платит недоимку.Жалко, льется не на пашню, а на каменьВ тех горбатых переулках, где в обнимкуМертвецы твои стоят с особняками.Помнишь дом, где мы не раз с тобой бывали?На

лужайке облысевшей травка вянет,Не осталось даже праха от развалин,А меня туда все время что-то тянет.В этом доме ты когда-то был счастливым,И элегию читал о Джоне Донне,И плоды желто-зеленые оливыУ хозяйки смуглолицей ел с ладони.Где веселая хозяйка? Где маслины?Нам остался лишь пустырь за поворотом.Безусловно, позади одни руины,Но руины все же лучше, чем пустоты.Только женщине идет непостоянство,Мы же любим то, что в юности любили.Кто придумал, что отечество – пространство?Это мы с тобою родиною были.Ты мне пишешь, чем в империи томиться,Лучше жить в глухой провинции у галлов,Только стоит ли с отъездом торопиться,Ведь империи сто лет как не бывало.Рухнул Рим, никто не помнит точной даты.Вот и спорим, и проводим параллели…Всюду те же кровопийцы и солдаты,Кровопийцы и ворюги, мой Валерий.Лучше сам ты возвращайся, путь недолог.Мы с женою заждались тебя в столице.Неужели так уж важно въехать в городНа четверке в триумфальной колеснице?Мимо каменной стены, священной рощей,Где стоят легионеры в карауле…Мне-то кажется, на кухне нашей прощеО Назоне толковать и о Катулле.Воск застывший на странице старой книги,Гости, спящие вповалку где попало.Всюду пепел, на полу огрызок фиги,На столе вишневый обод от бокала.А когда отмерит время Хронос гулкий,Проводить тебя сумеет старый Постум.Вместе выйдем на последнюю прогулкуИ отправимся на твой любимый остров.

1950–1970

Слово

В начале было Слово

Евангелие от Иоанна

Стертой монетой упало слово,А я хочу поднять его снова,Чтоб все увидали блеск металла, —Для этого жизни должно быть мало.Родилось слово, как правда, голо.Оно трепетало, как в небе голубь.И шли за ним на смерть и на голод.Звучало слово в сердечном стукеИ вдруг попало убийце в руки.Там, где орудовал вор кастетом,Его находили по всем приметам.Оно прикрывало хватку воровью,Себя покрывало грязью и кровью.И вор по свету пустил фальшивку,Из слов похожих скроив подшивку,Была подхвачена мысль ханжамиИздать миллионными тиражами,И слово трепали в богатых дачах,В дешевых радиопередачах,И слово твердили в речах елейных,Повседневных и юбилейных.И слово жирело и разбухало,Осточертело всем… и упало.Стертой монетой упало слово,Кому как не нам поднять его снова.

* * *

Стояли дома,Как книжек тома,А окна – как строчки,А трубы – как точки,И мы, брат, с тобоюТех книжек герои,И мы про себяИх читали без скуки.Такую бы книгуРедактору в руки.Струхнул бы редактор,Подвел бы итог,Сказал бы, что авторОт жизни далек

Ночной поезд

Плетется поезд еле-еле,У полустанка грязь и снег.С рукою за бортом шинелиСтоит недвижно человек.Ложится тень от монумента,Вширь раздается и в длину —На нас, на лес, на рельсов ленту,На всю бескрайнюю страну.Мы от нее упрямо едем,Блестит в окно луны оскал.Уныло пьяные соседиПоют про озеро Байкал.Что за беда у них? Спроси их.А в песне той разгул и стон,Как будто пьяная РоссияВместилась вся в один вагон.Как будто их судьбой суровойСдавило всех, скрутило в жгут,Как будто в бочке омулевойСейчас все вместе поплывут.Но не уйти от жуткой тени.Она ползет. Сгустился мрак.И только не смолкает пенье,Гимн безграничного терпенья, —И было так… И будет так.А впрочем, что мне сердце гложет?Уймитесь, мысли-палачи.Еще и не такое можетВдруг померещиться в ночи.Должно быть, это все от стука,Уж так в дороге повелось,Что навевает песня скуку,Тоску наводит стук колес…К утру, не разобрав постелей,Уснут соседи пьяным сном,И лишь пришибленные елиМаячить будут за окном.

* * *

Примета времени – молчанье,Могучих рек земли мельчанье,Ночей кромешных пустотаИ дел сердечных простота.Как обесценены слова…Когда-то громкие звучаньяНе выдержали развенчанья.Примета времени – молчанье.Примета времени – молчанье.Предпраздничная кутерьма…Ноябрьский ветер, злой и хлесткий,Бесчинствует на перекрестке.Стоят такси, оцепенев,И не мигают светофоры,По главной улице в странеПроходят бронетранспортеры.Проходят танки по Москве,И только стекол дребезжанье.Прохожий ежится в тоске.Примета времени – молчанье.Мысль бьется рыбою об лед,И впрямь, и вкривь, в обход, в облет.И что ж – живой воды журчаньеСковало льдом повсюду сплошь.Мысль изреченная есть ложь.Примета времени – молчанье.

* * *

Наивный Гамлет хочет цепь разбить,Взять два звена из всей цепи сомнений,Но мир не знает роковых мгновений,Не существует «быть или не быть» —Вот в чем разгадка наших преступлений.

* * *

Поэзия жутка, как Азия,Вся как ночное преступление.Души и тела безобразияДают в итоге накопления.В ночном лесу, в кустах репейника,Разбойник режет коробейника.На окровавленное лезвиеГляжу, терзаю, рву и рушу,И в сотый раз в огонь поэзииШвыряю собственную душу.Воссоздается и сжигаетсяДуша, и вновь воссоздается…А в результате получается,Что ничего не остается.Вернее, остается пошлаяСентиментальность и усталость,А с нею устремленность в прошлое,В то, что лишь в памяти осталось.Так звездочка, в ночи летящаяИскристый след по небу стелет,В себе сжигая настоящееИ в будущем не видя цели.Себя всю обращая в бывшее,В шлак мертвый, в косную породу —В иных мирах когда-то бывшаяЖивой пленительной природой.

* * *

Такой обычный город,Как тыща городов,Лишь только в небо горыТорчат до облаков,Да мутные арыкиМне душу бередят,Да сонные таджикиНа корточках сидят.

* * *

День, утомленный сонной ленью,Вдруг опускает повода,Я снова пропустил мгновенье,Когда рождается звездаИ возникает в тихой далиЕще синеющих небесТа звездочка, нежней печали,И месяц тонкий, как порез.

Пушкин и Рудаки

Буря мглою небо кроет…

А. С. Пушкин

Буи джуи Мулиён… [1]

Рудаки

Вихря пены, снеговалаПервобытное родство —Плач гиены, вой шакалаУй-я, ой-я, у-о-о!Стонут ведьмы, лают черти,Совершая ведовство,И звучит из круговертиУй-я, ой-я, у-о-о!Чуть поодаль друг от дружки,Ухом, вещие, чутки, —Буря мглою – слышит Пушкин,Буи джуи – Рудаки.Изнывая, мрево злоеЗастилает небосклон:Буря мглою небо кроет,Буи джуи Мулиён!

Плещет, блещет Мулиён (фарси).

* * *

Ткацкой долей проклятойДавно мое сердце разбито.Мне глаза застилает слезойОт мелькания ниток.И верчу колесо я ногою босоюС утра до заката,И от этой работыЯ стала старухой горбатой.

* * *

Сегодня догорел закат,С ним молодость моя сгорела,И улыбаться невпопадМне вдруг смертельно надоело.И без особенных причин,Как в дни большого расставанья,Несбывшегося палачи,Пришли ко мне воспоминанья.И захотелось теплоты.Но так уж повелось от века:Меня не любят я и ты —Два самых близких человека.

* * *

И снова рядом у кого-то,Кто не мечтал и не хотел,Вся жизнь из пошлых анекдотовИ нелюбимых дел и тел.Всё та же скука дождевая,Всё та же злая боль в груди —И мертвый я, а ты живая,Но мне приказано: гляди!Как будто к креслу привязали,Иначе б я сбежал давно,И крутят в опустевшем залеДля одного меня кино.И вижу землю я и небо,Но точно знаю – это ложь,Нелепица, пустая небыль,Которой слов не подберешь.А всё что было, всё что было,Людская речь передалаВ прозрачном слове – полюбила,В неясном слове – умерла.

1 2