Ответный удар «попаданцев». Контрразведка боем
Шрифт:
В конце концов, может же бывший командир бригады покалякать с бывшим же солдатом этой самой бригады – новостями обменяться?..
У Жубера, правда, новостей было немного.
Повоевать он успел всего месяц. После чего угодил с группой фуражиров в шуанскую засаду.
Собственно-то, Вандейское восстание было подавлено еще в 93-м году. С небезызвестным «Нантским утоплением» в финале. Свобода, равенство, братство, да… «Счастье всем и пусть никто не уйдет обиженным» (с) Гражданская война, блин – самая романтическая из всех видов войн: потому что это есть война против несправедливости, ага… Но сейчас все, что происходило на западе Франции, получило обобщенное название именно по этому первому крупному выступлению против якобинских реквизиций и никто уже не заботится о какой-то разнице. Вандея – понятно, о чем речь… Смешно: якобинцев всех перебили, а восстания в западных провинциях как пошли под королевским знаком – так и идут. И никому уже нет дела, с чего все началось… Люди, люди, порождения крокодилов… Тоже цитата.
В общем, Жуберу повезло, если так можно выразиться. Его, исполосованного саблей и с раздробленной пулей ногой, сочли мертвым. А вовремя подоспевшая помощь спасла сержанта от истечения кровью. Да еще, на счастье, в пределах досягаемости нашелся врач, ампутировавший голень. Провалявшись до весны в лазарете, Франсуа буквально неделю назад вернулся домой. А поскольку семью надо было кормить, то он принялся за свое старое ремесло, хотя толком еще не оправился от ран. Прежний мастер, на которого Жубер работал, охотно взял его обратно, невзирая на инвалидность. Впрочем, инвалидность помехой и не была – все равно тут все работали на дому…
– Ну, в принципе, жить можно, – завершил он свой рассказ. – Обувку тачать и без ноги получается не хуже. И в общем, денег хватает… Еще бы только с хлебом перебоев не было!
– Тоже думаешь, что роялисты виноваты? – спросил я.
– Да какие это роялисты! Вот в Ванде – там роялисты настоящие! – у бывшего сержанта сжались кулаки, и он чуть не раздавил стакан с вином, который держал в правой руке. – Белые кокарды… Аристократы, мать их… Зверье!.. Видели б вы, что они с пленными делают!.. Я как вспомню, что от ребят, которые со мной были, осталось, так внутри все переворачивается… А здесь… За что булочников бить? Не они зерно поставляют. Хлеб-то в городе есть из чего печь! Только зерноторговцы цены ломят, вот и все. Богатому известное дело – нажива глаза застилает…
– А какой выход видишь?
– Да какой, к дьяволу, выход? Вон умники талдычат, что надо к Тюильри идти и Конституции потребовать! Как будто у них от конституции порядок сразу наладится… В Конвенте-то кто сидит? Богатые те самые! И что с конституцией, что без конституции у них один черт своя рука владыка будет… Купят выборщиков, сколько потребуется, и по-прежнему прав останется тот, кто богаче… Сковырнуть бы их всех к чертовой бабушке! – с мрачной мечтательностью произнес сапожник. – Собрать всех вместе… Да и отправить к тем шуанам в подарок! Сам бы подсобил в таком деле, и на одной ноге управился б…
– Насчет к шуанам отправить – я б тоже не возражал, – признался я. (Да и Бонапарт, в общем, был не против.) И уже из чистого любопытства добавил: – Но только что дальше-то? Правительства в стране не станет. А на всех границах – интервенты. А внутри страны роялисты с республиканцами… Вот начнется тогда веселуха!.. Все, что сейчас, – детским криком на лужайке покажется…
Франсуа потух.
– Тоже верно… – согласился он, вертя стакан в руке. – Образованный вы человек, гражданин генерал… Я вот только в лазарете и сообразил – когда на койке валялся. Время было… Так вот и выходит, что куда ни кинь – все клин… И что делать – непонятно. А иначе бы – эх!.. Ладно, – он махнул рукой, поставил стакан и принялся нащупывать свой костыль. – Спасибо вам, генерал, что уважили простого солдата! Идти мне надо – работа стоит…
– Да я уж тебя отвезу, – ответил я, прикидывая, что пришедшая мне в голову мысль и в самом деле может оказаться толковой. Если, конечно, я ее реализовать смогу… – Только скажи мне сперва еще кое-что… Ты ведь вроде бы грамотный?
– Ну… – бывший сержант замялся. – Читать могу. Немного. А писать – не мастак…
– Не страшно. Научишься, если что… Даже и считать, если потребуется. А вот если тебе поручить обучить сапожному делу десяток-другой человек – взялся бы?
– Почему нет? Всему обучить можно. Было бы только время да ученики чтоб не полными дураками оказались… Только не соображу я что-то – это вы к чему?
– А в армию ты б согласился вернуться?
Жубер воззрился на меня совсем непонимающе.
– Дык – как? – свободной рукой он хлопнул себя по культе.
– А это не твоя забота. Так согласился бы или нет?
– Ясное дело… – Франсуа пожал плечами. – Да только что об этом говорить? Да и что я там делать-то стану? Сапоги тачать за солдатскую пайку? А кто тогда семью мою прокормит?
– Ну, если дело только в этом, – я усмехнулся. – Так я тебя мобилизую вместе с семьей. У нас всякому работа найдется. А насчет жалованья – ты не беспокойся! Жалованье у нас не солдатское… Так что, сержант Жубер – пока еще сержант! – считайте себя снова в строю! А заодно… – я посмотрел на хлопающего глазами собеседника. – Припомни, не сочти за труд: есть тут у вас еще такие же, как ты – простые работники, – и как с ними можно встретиться?
Следующим на очереди пунктом моей сегодняшней программы, после того как я завез домой осчастливленного мной сержанта, – возле комитета все еще продолжали митинговать, – был господин Роньон, портной.
Ну, я ж говорил уже, что кое-что помимо мундира заказал. Вот, езжу на примерку теперь… Как выяснилось, с мундиром-то мне просто повезло – у портного готовый был, его только подогнали мне по фигуре. А вот с новым раскроем… Два раза уже пришлось переделывать. Все что-то не так получается. Как надену на себя да гляну в зеркало – ну чисто та корова под седлом. То длинное слишком, то мешком висит… Да еще шов ручной от машинного качеством отличается не в лучшую сторону… А ведь, казалось бы, чего сложного? Пошить комплект полевой формы, комплект парадной да летно-технической рабочей. (А чего? Раз уж создаем новые войска, так пусть у них и форма новая будет. Своя собственная…) Но выходит такая канитель!.. А особенно достает желание месье Роньона все время украсить изделие то галуном каким-нибудь, то кантом разноцветным. Не понимают здесь, что военный не должен походить на петуха.
Даже Наполеон не понимает! То есть – он считает правильным, если некоторые части одеты в форму типа маскировочного цвета – егеря, например, – но в целом мои прогрессорские идеи по части обмундирования зарубил на корню. Например – ну как мне хотелось пошить себе камуфляжный костюм!.. Вот был бы эффектный ход, а?.. Так Наполеон решил, что я сбрендил! А того хуже – с его слов – так решили бы все окружающие. Покрытый пятнами генерал вызвал бы в Париже ажиотаж никак не меньший, чем госпожа Тальен, явившаяся в театр в костюме Евы. И даже, пожалуй, больший. Потому как теток в неглиже во все времена полно, а генералов в пятнах до сих пор никто не видел!..
А еще того хуже – что вреда от подобного нововведения получалось больше, чем пользы! Последнего, признаюсь, уже я никак понять не мог. Мы с моим «Бонапартом внутри меня» несколько дней препирались, прежде чем он сумел объяснить так, что до меня дошло. И немудрено: для Наполеона-то этот момент – как и для всех здесь – представляется само собой разумеющимся. А для меня – сданным в архив практически сто лет назад, во времена англо-бурской войны… В общем, оказалось, что при нынешнем способе ведения боевых действий – когда управление войсками в сражении осуществляется ВИЗУАЛЬНО – воюющие ДОЛЖНЫ различать друг друга. Причем – как можно лучше. Оттого и форма всех армий без исключения строится по принципу попугайской раскраски. Не камуфлирует, а выпячивает носящих ее. Вот, собственно, и все. А насчет того, что «хочешь быть красивым – поступай в гусары», – так это уже вторично…