Ответный удар
Шрифт:
… ТЕЛО ТАК И НЕ БЫЛО НАЙДЕНО?
— Нет, черт возьми. Или, нет!
Горькие слезы обожгли ей веки.
… Она умерла, умерла!
— Почему ты не могла остаться там, Крисла? Зачем тебе понадобилось возвращаться? Теперь, когда я… я..
Нет. Все в порядке. С тобой все в порядке, Скайла. Никто не может вытащить тебя с яхты. Ни Арта, ни Или, ни… даже Стаффа. Скайла резко повернулась, не обращая внимания на то, что расплескавшаяся стасса забрызгала палубу рядом с командирским креслом. В ее мозгу проносились обрывки ночных кошмаров. Камера для допросов… холод… открывается входная дверь… Остальное выскользнуло из головы в тот самый момент, когда ключ был уже почти в руках. Кто-то перешагнул через порог. Кто?
Вернувшись на камбуз, она залпом выпила остатки стассы, толкнула чашку в приемник и уставилась на блестящий автомат. Закрыла глаза и до боли в суставах сжала кулаки. Словно бросая вызов, рука ее поднялась, и дрожащие пальцы с силой вдавили одну из кнопок автомата. На подносе появился стакан, и из носика одна за другой начали медленно выползать капли янтарной жидкости. Ударяясь о дно стакана, они разбивались, превращаясь в мелкие брызги. Упала последняя капля.
— Прошу прощения, — раздался механический голос, — эштанский бренди закончился.
Нервно облизав губы, Скайла надавила на ближайшую кнопку, почувствовав усталое облегчение, когда быстрая струйка рипарианского виски полилась в стакан.
— За тебя, Скайла. — Приветствуя свое отражение на полированной поверхности автомата, она подняла стакан и одним глотком влила в себя обжигающий напиток. Ее желудок выразил недовольство, однако избавляться от еды не стал.
— Все хорошо, — прошептала она себе. — Ты — в нулевой сингулярности.
Даже не думая о том, чтобы одеться, Скайла медленно бродила среди обломков, едва замечая разбросанные где попало стаканы из-под спиртного.
Снежно-белые волосы замерцали в свете ламп, когда, склонив голову, она осторожно всунула стакан с виски в ложбинку между грудями.
Мак Рудер заворочался в холодной темноте: безумное отчаяние царапало, рвало когтями его сердце. Что, если оборвался трос, и он падает? Если перетрется один из шнуров, то ему уготована верная смерть: или его раздавит стальная балка, или он просто-напросто разобьется о беспощадную обшивку корпуса звездолета.
Со времени обоснования на Тарге обязательные ежедневные тренировки были неотъемлемой частью жизни дивизии. Именно поэтому Первой Тарганской Штурмовой удавалось достичь невозможного. Раз за разом она ставила рекорды. В настоящий момент отрабатывалась адаптация к непривычной окружающей среде.
— Да ты с ума сошел! — рявкнула Райста, в черных глазах которой светилось недоверие.
— Если уходить от корпуса не далее, чем на пять метров, ничего не случится.
— Ты поджаришь свою задницу, вот что случится!
— Но на мне защитный костюм.
— Ты можешь погибнуть. Еще никто не выходил в открытый космос в нулевой сингулярности! С кем ты там собираешься сражаться? Снаружи только темнота да сгустки радиации.
Однако в глазах Командира Брактов светилось невольное восхищение. Райста начала понимать берсеркерские методы Мака. Последний раз Мак Рудер выходил в открытый космос с «Гитона», когда они захватывали «Маркелос» на скорости света.
Две трети всей его команды — штурмовики, прошедшие подготовку на планете, — не смогли собраться с духом, чтобы нырнуть в это совершеннейшее безумие искривленных пучков света и причудливых красок.
Мак Рудер дал себе обещание, что такой, провал больше никогда не повторится. Сейчас он первым исследовал новое пространство, в котором будут работать его люди. На этот раз он превзошел сам себя. Команда рассыпалась по выщербленному корпусу «Гитона», протягивая аварийный шнур через поля нулевой сингулярности, представляющие собой жуткий радиационный ад. Из-за того, что тела людей обладали массой, лучи света, попадая в глаза, играли со зрением самые невероятные шутки: полностью смещали цветовую гамму, заставляли окружающие предметы волнами плескаться то вперед, то назад. Неверный шаг означал верную гибель. Особенно если человека выталкивало вверх, в пространственно-временное искажение, причиной которого являлась генерация нулевой сингулярности. Если бы человек оказался внутри такого поля, то волновые эффекты вызвали бы мгновенную смерть, искать тело было бы бесполезно, а струя плазмы прорвалась бы в Свободное пространство и устремилась бы к Запретным границам, независимо от направления «Гитона».
— НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ! — приказал себе Мак и, закусив губу, сосредоточился на жужжащем вибрировании шнура в том месте, где он проходил через зажим нулевой гравитации на ремне скафандра. Мак поднял глаза, испуганный тем, что творилось с электронными часами, располагавшимися на левой части шлема. Цифры внезапно стали кроваво-красными, а секунды, которые бежали немного медленнее, чем билось его сердце, вдруг почти остановились. Еще хуже было то, что фотоны принялись выкидывать странные трюки. Казалось, сами часы заскользили по стеклу шлема.
Мак Рудер был одет в специально сконструированный костюм, состоящий из нескольких слоев: свинцовая фольга, прокладочный материал, поляризованная керамика, а между ними плотные оптически-направленные волокна, служившие для отражения радиации. Поверхность костюма была отполирована до такой степени, что блестела как позолоченное зеркало. Лицевой щиток шлема был полностью светонепроницаем, что позволяло избегать ловушек радиации, мощность которой возрастала в геометрической прогрессии: все, что исходило от корпуса корабля, начиная с тепловой энергии, и заканчивая рентгеновскими лучами, — герметически изолировалось нулевой сингулярностью, дожидаясь того момента, когда «Гитон» перейдет в реальную Вселенную. Только тогда снова вступит в силу закон сохранения энергии, и поток радиации у стремите я в материальный космос, которому принадлежит.
По пальцам Мака скользнул узел, и он натянул свой конец троса, чтобы погасить инерционное движение тела. Перебирая ладонями и подтягиваясь, он стал медленно передвигаться по веревке, пока, наконец, не добрался до Реда, чьи невидимые руки сгребли его в охапку. Они обнялись, стукнувшись шлемами. Реду, по-видимому, совсем не хотелось размыкать объятия, и Маку пришлось приложить усилие, чтобы высвободиться из сильных рук.
Здесь, вне корабля, где энергетические уровни были невероятно высоки, естественно, не работала и связь. Посланное сообщение, точно так же, как и хронометр в его шлеме, сместилось бы и свернулось в спираль, словно струйка холодного эштанского меда.
Пока все шло хорошо. Мак сделал глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться. Казалось, даже мозг стал вялым. Следующий участок — самый трудный — был его. Мак продвинулся по шнуру еще немного и закрепил швартовое кольцо на корпусе корабля. Когда он наклонился, свет внутри его шлема внезапно стал странно синим, а когда Мак повернул голову, превратился в желтый.
— Черт бы побрал эту гадость, — прошептал Мак, чтобы скрыть страх.
ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ВЫЙТИ САМ, МАК!
Можно развалиться на диване, распределить обязанности и преспокойно дрыхнуть. Но нет! Это — не для него. Мак Рудер всегда поступал так, чтобы не стыдно было посмотреть в глаза своим подчиненным. Такое взаимное уважение способствовало поддержанию в дивизии боевого духа.