Ответный удар
Шрифт:
– Петр Иванович! – ладонь Виталия схватилась за плечо Ивашутина. Тело генерала безжизненно завалилось на водителя, а потом упало вниз.
– Черт, черт, черт, – ошеломленно повторял водитель, вытаскивая труп начальника на сиденье. Сзади ему помог телохранитель. Он сразу же, подхватил запястье начальника ГРУ, померил пульс и выдохнул:
– Приехали, млять, он мертв….
Два офицера, майор и подполковник стояли у окна. На улице серел сумрачный зимний день. Снежинки белой пылью кружились в мутном мареве вьюги, заставляя одиноких прохожих, ежится, опускать головы и поднимать воротники курток.
Темный коридор здания ГРУ выглядел зловеще и тоскливо, усиливая напряжение.
– Когда прощание с Петром Ивановичем? – глухо
– Завтра в десять утра в актовый зал тело привезут, – хрипло ответил майор, – Там пройдет официальная церемония прощания. Потом на кладбище повезут.
– Странно, – выдохнул подполковник, – я ещё в четверг с ним виделся. Отлично выглядел, бодро и энергично. Вроде ничего особенно не беспокоило. А тут инфаркт, аккурат в пятницу. Двух дней до Нового года не дожил. Даже не верится…
Я вынырнул из темного марева сна мгновенно. Сердце яростно колотилось о грудь, по телу разлилось ледяное предчувствие надвигающейся беды, скомканная простыня и сбитое в сторону одеяло были мокрыми от пота.
«Если Ивашутина убьют, то всё, конец. Так, успокоиться. Что там во сне было? Он умер в пятницу за два дня до Нового года. Это двадцать девятое декабря. А сейчас утро двадцать седьмого. Значит, время ещё есть. Надо немедленно действовать!»
27 декабря 1978 года
Тепло, идущее от печки, согревало и успокаивало. Постепенно в голове начал выстраиваться план дальнейших действий. Обрывочные мысли, соображения, информация, потоком всплывающая в мозгу, благодаря неожиданно возникшим после переноса в прошлое сверхспособностям, выстраивались в логическую цепочку ответного удара по Андропову и его сообщникам. Необходимо было действовать. И самое главное, не позволить убить Ивашутина. После смерти деда, Петр Иванович оставался единственным человеком, обладающим властью и возможностью эффективно противодействовать заговорщикам, выйти на честных людей из Политбюро и помочь им объединиться. Если он погибнет, остается один путь – личная вендетта против предателей на самом верху. Но тогда результат не гарантирован.
Дверь протяжно заскрипела, приоткрывшись. В комнату заглянул Иван Дмитриевич. Старик облачился в свежую рубашку, постриг бороду, был свеж и в хорошем настроении. Березин словно скинул десяток лет и выглядел бодрым и ещё сильным мужчиной.
– Проснулся уже? – добродушно усмехнулся он.
– Доброе утро, Иван Дмитриевич, – улыбнулся я.
– Доброе, – кивнул дед. – Вставай, хватит бока отлеживать. Умойся, разомнись, а я пока завтраком займусь.
– Могу вам помочь, – я спрыгнул с печи, мягко приземлившись на дощатый пол.
– Не нужно, – отказался старик. – Картошки сейчас порежу, лучка брошу, достану из холодильника колбасу и яйца, и будет у нас с тобой отличный завтрак. Яичница с жареной картошкой. Или для вас городских это уже и не еда?
– Ещё какая еда, – заверил я. – Мое любимое блюдо. Батя, иногда на выходных отправляет маму отдыхать, и сам готовит. Чаще всего такую же жареную картошку с котлетами или сосисками. Мы её уплетаем за милую душу. Полной сковородки на один раз хватает. Только батя ещё любит чеснока добавить.
– Правильно делает, – оживился дед. – И мы добавим. Пользительная штука, я тебе скажу, для аромата и вкуса. И микробы убивает.
– Согласен, – я сделал десяток приседаний и махов руками. – Сейчас разомнусь, а потом умоюсь.
– Лады. Делай, как знаешь.
Дед снял со стола заранее приготовленную кастрюлю с водой, поставил рядом со стулом, подвинул к себе пластиковое мусорное ведро. Затем вытащил из-под стола мешок картошки, раскрыл горловину, подхватил нож, лежащий на скатерти, и начал чистить клубни, бросая их в кастрюлю.
Я принял упор лежа, и тридцать раз отжался. Затем сел на поперечный шпагат, растянулся. Попрыгал в стойке, нанес несколько ударов руками, локтями и коленями, имитируя бой с тенью.
Березин
Могешь, – одобрительно кивнул он, когда я закончил. – Техника рук – точно боксерская. Но локтями и ногами бьешь чудно. Я такого не видал. Кто научил?
– Игорь Семенович Зорин. Бывший офицер ГРУ. Сейчас самбо, рукопашку и дзюдо преподает в спорткомплексе «Звезда». Военных тренирует, ну и нас тоже. Он дал базу, – охотно пояснил я.
– Охфицер да еще и ГРУ. Он же, наверняка, подписку давал, – прищурился старик. – Это ж, холодное оружие, практически. А тут вам, мальцам, показывает, как ногами головы разбивать.
– Никаких проблем, – отмахнулся я. – Во-первых, я не знаю, что у него с подпиской, но думаю, там всё нормально. Приемы-удары, которые я продемонстрировал – стандартная техника тайского бокса, каратэ и вьетводао, они к нашим армейским техникам не относятся. А Игорь Семенович полмира исколесил, и везде местные системы рукопашки изучил. Во-вторых, мы все дети военных. Ну почти все. В-третьих, тренирует он больше спортивным дисциплинам. Мужики у него самбо занимаются, приемы отрабатывают и на соревнованиях постоянно выступают. В-четвертых, показывает наиболее безобидные варианты приемов для самозащиты, а не уничтожения противника. Я и ещё пара-тройка бойцов – исключение. В-пятых, полуподпольные кружки карате во всех крупных городах есть. А сейчас они уже становятся легальными. В ноябре в московском клубе «Фрунзенец», организовали Всесоюзный центр подготовки инструкторов карате. В этом месяце прошла учредительная конференция и создана Федерация карате СССР. На ней избрали вице-президентом Алексея Борисовича Штурмина. Между прочим, ученика Анатолия Харлампиева, одного из создателей борьбы самбо. Так что, ничего такого страшного в преподавании техник нет. Пока. Потом карате, если история не изменится, запретят. 10 ноября 1978 года выйдет указ сначала об административной ответственности за обучение этому единоборству, а затем – через год и уголовную введут с соответствующей статьей в УК. Но пока мы рукопашкой на основе синтеза карате, самбо, бокса и некоторых азиатских техник занимаемся, и в Новоникольске ни у кого претензий нет. Хотя, не исключаю, что в других городах по-всякому может быть.
– Понятно, – пробурчал дед. – Между прочим, Анатолия Аркадьевича Харлампиева, я знал. И периодически в 50-х годах у него тренировался на «Динамо».
– Считайте, что вам повезло, – улыбнулся я. – Занимались у настоящей легенды. Такой же как Ощепков и Спиридонов.
– Знаю, – у Ивана Дмитриевича задорно сверкнули глаза. – Он уже тогда известен был. Все хотели у Харлампиева заниматься. Сколько Аркадьевич чемпионов подготовил, не счесть. Один Женя Чумаков чего стоит. Отличным спортсменом до войны был. В 18 лет свой первый чемпионат страны по самбо выиграл. Во время Великой Отечественной санинструктором пошел на фронт. Под огнём противников бойцов на себе вытаскивал, вместе с личным оружием. Был ранен в правую руку, задело нерв. Она, практически, не работала. Женьку комиссовали. С одной рукой, считай, калека. А Чумаков сразу после победы к Анатолию Аркадьевичу побежал. «Хочу бороться, это моя жизнь». Другие тренера бы отказались, наотрез. Какие, мол, перспективы у однорукого инвалида? А Харлампиев, сам фронтовик, начал работать с Чумаковым. И если раньше Женя всех физически переламывал в схватках, был нереально сильным и выносливым, то теперь ему пришлось менять тактику борьбы. Стал ориентироваться на предугадывание действий противника. Аркадьевич ему специально глаза завязывал и заставлял тренироваться так, чтобы он научился реагировать на любой шорох. Мы улыбались, но такие тренировки дали плоды. Звучит невероятно, но реальный факт – Женька выиграл чемпионат СССР по самбо в 1947 году, а потом ещё дважды в пятидесятом и пятьдесят первом. С покалеченной рукой. Мы все его «гроссмейстером» называли.