Ответный удар
Шрифт:
– Ментов или гебешников?
– Откуда вы такие шустрые беретесь? – притворно удивился старик. – Тебе вопросы мои не понравились, а сам допрос мне устраиваешь. Вот, посидим чайку с баранками откушаем, я письмо Кости прочту. После, может, и отвечу тебе, коли нужным сочту. Ты шапочку-то снимай. Не стесняйся.
«Петушок» снимать не хотелось, но пришлось. Я вздохнул и стянул шапку.
– Мда, всё страньше, и страньше, как когда-то говорил мой начальник, – протянул дед, рассматривая мою макушку, залепленную тонким слоем бинтов и держащуюся на пластырях у висков и на шее. – И как это понимать?
– Получилось так, – смущенно пробормотал
– Проходи, Алеша, – дед неловко посторонился, пропуская меня в комнату. И когда я сделал шаг вперед, резко притиснул меня к стене, придавив горло предплечьем, а его здоровенная лапа, задрав свитер, вытащила «бульдог» у меня из-за пояса. Дуло пистолета уперлось мне в бок. Я был настолько ошарашен, что даже не сопротивлялся.
– Очень прошу, не дергайся, – тихо попросил дед. – Если ты ко мне без злого умысла пришел, всё будет нормально. Просто не люблю, когда ко мне в гости со стволами являются. Всякое в жизни бывало, и одну важную истину я хорошо усвоил – иногда лучше перестраховаться.
Затем меня ухватили за шиворот и резко развернули лицом к стене. Здоровенная пятерня прошлась по карманам, похлопала по груди и спине, забрала рюкзак. В руки Ивана Дмитриевича перекочевал миниатюрный «дерринжер».
– Ни черта себе, – выдохнул старик, продолжая удерживать меня. – Дирринжер, настоящий. Я такой только у американских офицеров в 45-ом видел. Ты случаем, Леша, в ЦРУ не подрабатываешь?
– Наоборот, – буркнул я. – Сам от них прячусь.
– Так, Алексей, я тебя отпущу, только ты, повторяю, не буянь, не надо. Навыки у меня ещё остались, могу ненароком стрельнуть и тебя положить. Письмо где?
– В боковом кармане рюкзака.
– Замечательно.
Рука старика перестала прижимать меня к стене.
Я развернулся. Старик уже отошел на пару шагов и внимательно контролировал каждое моё движение.
– Ты в комнату-то проходи, – пригласил хозяин.
Я зашел и осмотрелся. У дальней стенки – печка с дымоходом, уходящим в потолок и лежаком. Из-под заслонки идет волна тепла, слышится треск горящих дров. Посередине комнаты старый стол с потертой скатертью. Рядом четыре деревянных стула. На столе возвышается дымящийся самовар. Недалеко от него чашка с блюдечком и холодильник с вязанкой баранок наверху.
– Присаживайся, – Иван Дмитриевич кивнул на стулья, продолжая держать пистолет наготове, – а я пока сидор твой посмотрю. Может, там тоже чего интересного найду.
– А вам не кажется, что лазить по чужим вещам, нехорошо, – не удержался я. – Как-то это непорядочно выходит.
– Не кажется, – отрубил старик. – Ты сам посуди. Приходит молодой парень, говорит, что внук старого друга. Вид такой, словно его крепко били. За поясом ствол. В заднем кармане второй. И как я, по-твоему, должен на всё это реагировать? От излишней доверчивости меня жизнь давно отучила. Много моих друзей в могилах лежат из-за недостаточной бдительности. Да и у меня был случай…
Иван Дмитриевич замолчал, задумавшись.
Внезапно картинка перед глазами потеряла четкость, затуманилась и поплыла. Очередное видение накатило неожиданно, и моё сознание растворилось в событиях 35-летней давности…
«Лето 1943 года выдалось жарким. Девятнадцатого апреля вышло постановление Совнаркома о передаче особых отделов НКВД в ведение Народного Комиссариата Обороны и о реорганизации его в Главное управление контрразведки НКО „СМЕРШ“ для борьбы с антисоветскими деятелями,
С разведшкол фашисткой разведки в Риге, Вентспилсе, окрестностях Таллина, мысе Кумна засылались диверсанты и шпионы, набранные из пленных красноармейцев, моряков Балфлота и идейных противников Советской власти, добровольно пришедших служить рейху.
Генерал-майор Александр Семенович Быстров, руководивший управлением контрразведки СМЕРШ по Ленинградскому фронту и его заместитель полковник Иосиф Лоркиш разработали план мероприятий по противодействию агентуре противника.
На передовой были выставлены секреты и засады. Работали патрули, проверяя всех подозрительных лиц. Были созданы и подготовлены 34 специальные поисковые группы, патрулировавшие населённые пункты, леса и побережье Финского залива. Сотрудники СМЕРШ действовали под видом крестьян, заготавливавших дрова и косивших сено, собиравших ягоды и грибы. Изображали красноармейцев, выписавшихся из госпиталей и следовавших в свои части. Пять человек под видом рыбаков находились в деревне Лахта. Две группы оперативников СМЕРШ работали на ленинградских вокзалах.
Старший лейтенант Иван Березин руководил двумя оперативно-поисковыми группами. Задача, поставленная командованием, была проста – патрулирование побережья и прилегающей к нему территории в районе Ладожского озера, от Коккорево до близлежащих поселков и населенных пунктов. В первую он назначил руководителем сержанта Семенова – невысокого кряжистого мужичка лет 45-ти, служившего в особых отделах НКВД с начала войны и отлично знавшего свое дело. Вторую возглавил сам. Группы должны были патрулировать побережье, разъехавшись в разные стороны на мотоциклах М-72, с пулеметами Дегтярева, установленных на колясках.
На подъезде к лесной опушке группа Ивана заметила трех человек. Двоих красноармейцев и одну девушку в гражданской одежде, бодро шагавших по дороге.
Увидев бойцов РККА, подъезжающих к ним на мотоцикле, троица остановилась.
– Глушков держи их на прицеле, на всякий случай, – тихо бросил Березин, рассматривая военных и девушку. Крепкий 30-летний ефрейтор кивнул, и плотнее перехватил приклад, направив пулемет на троицу.
На вид в красноармейцах и сопровождающей их девушке не было ничего необычного. Высокий парень лет 25-ти и плечистый дядька с угрюмым лицом с возрастом под полтинник. В гимнастерках и пехотных полевых погонах. У парня – погоны с красными нашивками: большой поперечной и меньшей продольной.
„Старшина“, – отметил Березин.
Хмурый мужик был рядовым.
Оба с вещмешками, закинутыми на плечи. Девчонка совсем молодая и достаточно привлекательная. Копна русых волос, вздернутый маленький носик, пухлые губки, большие голубые глаза, изящная миниатюрная фигурка в белом ситцевом платье с голубыми цветочками.
„Господи, как на Таньку то похожа“, – мысленно отметил Иван, „Вылитая“. Но младшая сестренка вместе с родителями, эвакуированная из Киева, сейчас жила в Казахстане и появиться в зоне боевых действий никак не могла.