Ответный уход
Шрифт:
Они поднялись на сотню метров, которая отделяла искусственную вершину Земли – императорскую стартовую площадку – от настоящей, естественной вершины.
Бдительный интерактивный гид, уловив их устремления, тут же выдал:
«Первыми ступили на вершину знаменитый новозеландский альпинист Эдмунд Хиллари и гималайский шерпа Тенцинг Норгей. Это случилось 29 мая 1953 года по докосмическому летоисчислению…»
Ярко светит солнце, всё сверкает, как в жаркий полдень на пляже, но очень холодно и бешеный ветер!
Таким и запомнится им Эвер-Эст…
Вершина представляла собой снежный гребень длиной шесть-семь метров и шириной около метра. Где-то далеко внизу, более чем на километр ниже, редким всклокоченным одеялом застыли облака.
Выбравшись из люка на гребень вершины, они чуть не упали от неожиданно сильного порыва ветра. Волны движущегося воздуха жутко загрохотали в ушах, создавая явственное ощущение, словно они стояли на железнодорожном переезде, пропуская скоростной сверхмощный экспресс.
Бескрайний, похожий на космос, простор раскинулся всюду, куда ни посмотри! Неестественно-синий купол неба, под которым разбежались во все стороны и окаменели громадные волны – Большие Гималаи со стайками белых кудрявых облаков на макушках. Где-то на горизонте угадывалась зеленовато-рыжая волнистая полоска – Тибетское нагорье… Иван с Ир'oй, следуя нашёптыванию расстаравшегося гида, присматривались к окружающим вершинам. Вертели головами и узнавали их впервые, сличая с услужливо возникающими панорамными демопроекциями, накладывающимися на реальные горные объекты. Незнакомые и завораживающие имена окрестных вершин… Массивы Макалу и Канченджанги. Чо-Ойю. Совсем рядом Лхоцзе. Ледник Ронгбук, далеко внизу, на бывшей китайской стороне…
Начинаясь прямо у ног, разверзлась многокилометровая пропасть. Ветер и стужа, соревнуясь между собой, стремились сковать, выморозить, выдуть из людей всё живое и сбросить вниз.
Сползая вниз по гребню, терялся в белом мареве снежный склон, перемежаемый кое-где разрушенными серыми скалами. На этом заключительном этапе безумцев, порывавшихся оставить след ноги на наивысшей точке планеты, встречали две последние преграды – знаменитый пояс черепицеобразных рыжих скал, да двадцатиметровая, практически отвесная, стена.
…Ветер внезапно стих, словно взял тайм-аут. И Эверест перестал гудеть. Сразу исчезло ощущение, будто над головой летают флайеры. Взлохмаченные облака расступились, обнажая таинственный блеск ледовых склонов.
Они стояли, казалось, у самого края Вечности, касаясь на самом взлёте взглядами звёзд, ясно видимых на такой высоте даже днём.
– Ого-го-о-о-о! – запрокинула Ир'a голову к небу, ставшему необычайно близким. – Эге-ге-ге-е-ей!
Звонкие осколки эха полетели вниз, цепляясь за шершавые бока скальных щёк. Но не упали, не вызвали лавинообразную волну нарастающего звука. Утонули в дымящихся сгустках. Облака! Затейливо взбитая перина облаков лежала у самых ног. Приглашала изваляться в божественной неге.
– Эге-ге-е-е-ей! Со-олли! Может, мы на Олимпе?! Может, мы боги?..
Иван растерянно провёл ладонью по щеке. Ладонь была мокрой, настолько, насколько её могли смочить несколько раздавленных слезинок. Он плакал?! Это было, по меньшей мере, странно. Иван не мог припомнить ни одного случая из своей богатой на перепады судьбы, где нашлось бы место слезам умиления… И всё же ОН ПЛАКАЛ! На место раздавленных слезинок скатились новые. Потом ещё. Ещё… А потом он уже не обращал на слёзы никакого внимания. В него по капельке, незаметно, и в то же время, как будто сразу, вошли звёзды. Он, казалось, увидел их все одновременно, и замер малой песчинкой. Крохотной частицей перед немигающим взглядом Бесконечности, перед немым вопросом надразума Абсолюта… В мозг Ивана мгновенно ворвалось два равноудалённых, разрывающих пополам ощущения. Он был ничтожно мал и возмутительно скоротечно смертен, к тому же абсолютно беззащитен и гол. Вечность, усеянная бесконечными звёздами, глядела самым страшным своим взглядом: она смотрела на него, не замечая его… Сквозь. Словно он был ничтожной пылинкой. И в то же время… Одновременно, впервые
Сознание Ивана в несколько мгновений расширилось до размеров Вселенной и, не останавливаясь на этом, улетало всё дальше и дальше. Крупицы этого ощущения, испытываемые им ранее лишь эпизодически и в малых дозах, мгновенно соединились в сводящую с ума мозаику и дали ему понять то, о чём он только подозревал, – он, Иван Полышный по прозвищу «Соллар», был истинно ЗВЁЗДНЫМ человеком… Он был бесконечно малым от немыслимо большого, но он был ЧАСТЬЮ этого! Он был единым целым со Вселенной, наконец-то осознав это… Не странником, отважно, но суетливо и бестолково, ползавшим от звезды к звезде на допотопных еле-еле двигавшихся кораблях. Не авантюристом, прокалывавшим складки пространства с завидно постоянным русским «авось!». Частью Космоса… Он находился в переменном, адекватном его ощущениям масштабе, он пульсировал – от ничтожно малой части одного громадного целого, расширяя сознание до Вселенной и наоборот… Его мысли прыгали и достигали какого-то пугающего промежуточного предела, касались ужасающей по мощи энергии и тут же отскакивали. Руки вытянулись, как бы обнимая все разведанные Миры, всю Сеть, бурлящую, словно разбуженный муравейник… Он ощущал себя крошечным, не больше муравья, человечком, который стоит на глобусе. И смотрит по сторонам, и перехватывает у него дыхание от осознания: какой же этот шар большущий… И он подымал глаза, смотрел в небо и ощущал себя собственным предком, который НЕ МОГ подняться в небо, ещё только ОЧЕНЬ ХОТЕЛ… И в то же время – он был тем всемогущим Творцом, который МОГ дать этому дерзкому человечку сначала надежду на полёт, а потом ещё и крылья. Он бесчисленной неучтённой пылинкой затерялся в СЕГОДНЯШНЕМ ДНЕ ВСЕЛЕННОЙ и в то же время ОН ТВОРИЛ ЕЁ ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ!
Пылинка и всемогущество. Затерянность и сопричастность. Он заполнял всё, что находилось между этими понятиями.
Он был этими понятиями.
ОН БЫЛ!!!
– Эверест… «Эвер-Эст»… – медленно и торжественно повторила Ир'a, счастливыми глазами глядя на Ивана. – Так вот он какой… тот, что «всегда есть»! – Она обвела долгим взглядом Вершину Родины, вновь посмотрела напарнику в глаза…
…Когда Иван немного пришёл в себя и был способен помимо звёзд подмечать ещё и земные детали: облака, распростёртые чуть ниже соседние отроги и отдельные вершины, – он услышал, как Ир'a, судя по всему, что-то увлечённо ему рассказывает.
– …последняя династия императоров ЭрсСтеллы была не просто землянами, они русские люди были, Ивановы… твои, и мои прадеды тоже россияне… если не по крови, то в душах уж точно…
–..? – Иван пытался сообразить, ждёт ли она от него ответа, либо просто выражает нахлынувшие чувства.
– Теперь ты понимаешь, что нигде и никогда звёзды не светят так ярко, как в родных местах? А места эти поистине родные, ведь для Земли Эверест всё равно что Кремль для России…
Иван согласно кивнул, так и не найдя, что сказать и какими словами выразить бушующие в нём самом чувства. Несколько суток уже миновало с того фантастического мгновения, как попали они в ожившую сказку, и чувств накопилось немерено.
Именно в таком смятённом состоянии он и наткнулся взглядом на нечто, удивившее и обрадовавшее одновременно.
В высоком тёмно-лазурном небе, чётко различимые даже среди пуховых размазанных облаков, плыли горевшие в воздухе яркие красные буквы.
Перед взором Ивана медленно проплывал полный текст Самой Запретной Песни! Рождённой событием, произошедшим именно здесь, в этой ВЕРХНЕЙ точке.
Иван недоумённо покрутил по сторонам головой… никаких коммутирующих устройств поблизости не наблюдалось, их персональные терминалы отсутствовали – чуть ли не впервые во взрослой жизни они оставили их в кабине штурмовика. И тем не менее из пустоты, из ничего, в небесах возникали и всплывали к небу всё новые и новые строки проекции…