Ответный визит
Шрифт:
В действительности жестокость якудза внушает ужас, а мощная система организованной преступности не по зубам полиции. Доходы организаций якудза можно сравнить с доходами крупнейших японских корпораций, таких, как «Тоёта» или «Ниппон стил». Якудза держат в руках игральные автоматы, игорные дома, торговлю порнографией, проституцию — в одном только Токио насчитывается тысяча «турецких бань с массажем». Якудза контролируют и большое число легальных предприятий. В Токио и Осака они управляют 26 тысячами фирм, ресторанами, барами, строительными и транспортными конторами. Многие из них носят на лацканах пиджаков значки с изображением символов своих организаций — куми. Этими же символами украшены фасады
Лет десять назад якудза переключились на наркотики, которые оказались самым прибыльным товаром. Более выгодным, чем даже контрабанда огнестрельного оружия в Японию. Наркотики везут из Юго-Восточной Азии, где у якудза большие связи. Сейчас якудза начинают проникать в Соединенные Штаты. Сначала на Гавайи, потом в Калифорнию. Под видом туристов они провозят в США «избыток» наркотиков, которые не может поглотить японский рынок. Заодно легализуют полученные незаконным путем деньги и вкладывают их в американские предприятия. Агенты якудза оседают в США под крышей владельцев все тех же турецких бань и порнокинотеатров. Якудза привезли с собой жесткую дисциплину и сплоченность. Когда американская полиция на Гавайях заинтересовалась одним японцем, занимавшимся торговлей героином, его застрелили, чтобы спрятать концы в воду.
Организации якудза основаны на абсолютном послушании рядовых преступников своим главарям. Во главе каждой куми стоит оябун, который волен убить рядового якудза за серьезный проступок. В мире якудза проступки караются так: нарушитель падает на колени перед оябуном, отрезает себе мизинец на левой руке и, завернув в шёлковой платок, отдает хозяину. Если оябун возьмет, значит, якудэа помилован. Если нет, должен ждать худшего и встретить смерть с покорностью…
Якудза покрывают тело татуировкой с головы до пят, но под будничной одеждой трудно угадать красочную роспись, свидетельствующую о принадлежности к одной из банд. Якудза пополняют свои ряды за счет босодзоку, которые частенько не дают спать по ночам, если вы поселились на облюбованной ими улице. Босодзоку — юнцы семнадцати-восемнадцати лет; оседлав мощные мотоциклы без глушителей или автомобили, как бешеные носятся по улицам ночных городов, доводя до инфаркта встречных водителей, поскольку презирают правила уличного движения…
Росовски остановился. Он зарекся уже что-либо рассказывать Аллену, но на сей раз тот слушал довольно внимательно.
— Кто же попросил этих якудза достать препараты? — произнес Аллен.
Росовски чуть заметно пожал плечами.
— Я хочу, чтобы вы сами получили посылку из Лэнгли и привезли сюда, — распорядился Аллен, — извините, но поспать вам и сегодня не придется.
Аллен не стал рассказывать Росовски, что человек, связанный с якудза и передававший им наркотики, сотрудник ЦРУ. Росовски да и абсолютному большинству работников Лэнгли не следовало знать, что отдел, в котором работал Аллен, многие годы занимался вывозом наркотиков из «золотого треугольника». Тайные операции ЦРУ, включавшие организацию переворотов в различных странах, борьбу с национально-освободительным движением, убийства и подкуп видных политиков, требовали больших средств, чем предусматривалось бюджетом ЦРУ. Велики были и личные расходы сотрудников управления.
Еще в пятидесятые годы ЦРУ создало в районе «золотого треугольника» террористические группы, которые вели подрывную работу против азиатских государств. Оружие наемникам перебрасывалось самолетами созданной ЦРУ авиакомпании. Сначала она называлась «Сивил эйр транспорт», затем «Эйр Америка». Пилоты в обратный рейс брали
Со временем вывоз и продажа наркотиков были поставлены на широкую ногу. Отдел Аллена разработал несколько перспективных маршрутов доставки героина потребителям. В каждую цепочку доставки наркотиков обязательно внедряли несколько профессиональных агентов Лэнгли — естественно, из местного населения.
Таксист Морита был таким агентом. Узнав от Ватанабэ, что якудза интересуются такими препаратами, как проликсин и анеотин, он поспешил встретиться со своим «почтальоном» — сотрудником резидентуры, который отвечал за связь с группой, занимавшейся наркотиками. Листок, исписанный чьим-то аккуратным почерком, лег на стол Аллена.
За час до звонка Росовски Аллен встретился с Ватанабэ. Японцу было обещано пять тысяч долларов, если он выяснит, кому в действительности предназначаются эти редкие препараты. Ватанабэ согласился. После того как ему передадут посылку, которая прибудет из Лэнгли, он опять полетит в Саппоро.
Имаи был очень доволен, что хотя бы сегодняшний вечер проведет со старшим братом. Родители все-таки принадлежали к совсем другому поколению, с ними иногда было трудно. Зато для роли советчика идеально подходил Тэру Тацуока. Обаятельный, умный, тактичный, все понимающий, он был образцом для Имаи. В его холостяцкой квартире, где было столько книг, Имаи провел лучшие дни юности.
В Токио его отпустили с условием, что на следующий день он вернется. Пришлось сразу позаботиться об обратном билете.
— Хорошо, что гости быстро разошлись, — сказал Имаи.
Тацуока присел на диван.
— Признаться, я устал. Много работал последнее время, да и светская жизнь тоже требует полной отдачи.
— У вас это получается прекрасно, — сказал Имаи.
Он стоял у окна, немного отодвинув тяжелую штору.
Было уже поздно. В темном прямоугольнике окна под мрачным небом сверкало сплетение неоновых огней. Разноцветные змейки жили, двигались, разбегались, наползали одна на другую, на мгновение исчезали. Змейки существовали сами по себе, без людей. Окна домов казались тусклыми рядом с яркими змейками. Здесь, в центре Токио, было пустынно. Токийцы понемногу переселялись на окраины, в предместья, города-спутники. «Змейки выгнали их, — подумал Имаи. — Офисы банков и компаний вытеснили жилые дома».
— Любуешься? — В голосе Тацуока была ирония.
— Вечерний Токио мне не нравится. Людей не видно. Все спрятались у себя в квартирах. А там, за шторами и занавесками, за прочным прикрытием бетонных стен, творятся грязные дела. Работа в полиции заставляет видеть во всем оборотную и весьма грязную сторону. Не знаю. Во всяком случае, днем, когда я вижу лица людей, у меня не возникают такие мысли.
— У тебя просто плохое настроение, — с сочувствием заметил Тацуока. — На все можно смотреть по-иному. Прекрасная теплая ночь. Звезды блещут. Парочки гуляют по улицам.
— Да, — согласился Имаи, — звезды блещут, и парочки гуляют. Но я бы им, кстати, этого не советовал. Я-то знаю, сколько преступлений совершается ночью.
Тон Имаи плохо вязался с образом щеголеватого офицера полиции, каким его знали коллеги. Но Тацуока понимал, что внешний облик младшего брата обманчив. Масару Имаи многое чувствовал и понимал точнее, чем сверстники.
— Извините, что порчу вам настроение. Но по правде сказать, при вечернем освещении здесь действительно совершается немало мерзких дел.