Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Честь

Эльтеррус Иар

Продолжая поддерживать шатающуюся Ару, он слушал незнакомые песни на неизвестных языках. Как жаль, что этот гениальный певец никогда и ничего больше не споет… Странная панихида продолжалась довольно долго, всей душой Николай чувствовал, что аарн прощаются с Ларом, они молчали, но это молчание было настолько переполнено болью, что его всего колотило.

А потом все закончилось. Продолжающую плакать Ару увела куда-то черноволосая молодая женщина, назвавшаяся Целителем. Зал как-то незаметно опустел, остались только они, красные и чернокожий офицер в центре. Он подошел к землянам и наклонил

голову.

– Здравствуйте, братья! – негромкий голос был, тем не менее, наполнен силой. – Я дварх-полковник Эваль Релир кер Тарни, командир легиона «Ищущие Мглу». Кто из вас штабс-капитан Шаронский?

– Я! – Николай по привычке щелкнул каблуками, приветствуя вышестоящего офицера.

– Уходя, Лар попросил меня кое о чем на случай, если не вернется… Это касается вас.

– Слушаю вас, господин дварх-полковник!

– Лар просил отдать вам его фамильный меч… – негромко сказал Релир. – У него не было детей.

Он достал из-за спины потертые ножны и протянул русскому офицеру.

– Но почему мне?! – вскрикнул изумленный до онемения Николай и отступил на шаг. – Мы ведь только сегодня с ним познакомились! Я ведь ему никто!

– Видимо, – грустно усмехнулся дварх-полковник, – он разглядел в вашей душе что-то очень ему близкое. Я не берусь судить, я просто выполняю предсмертную просьбу друга. Возьмите!

И он снова протянул меч. Но Николай никак не мог решиться.

– Да бери же, беляк! – вмешался кто-то из красных.

Эти слова словно подтолкнули штабс-капитана. Он протянул руку и принял из рук командира легиона старый меч в потертых ножнах. От оружия веяло невероятной древностью. Николай вынул его из ножен и благоговейно поцеловал лезвие. Вдруг показалось, что меч принял его и одобрительно улыбнулся. Какое-то наваждение… А потом он вдруг понял, что следует сделать. Николай разрезал себе ладонь и полил клинок своей кровью.

– Клянусь тебе, Лар даль Далливан, что я, Николай Александрович Шаронский, не посрамлю твоей памяти! – слова клятвы сорвались с губ сами по себе, никто не сказал ни слова, даже красные, хотя один из них довольно отчетливо фыркнул.

Губы дварх-полковника дернулись, он шагнул вперед и обнял Николая. Потом отступил на шаг и скрипнул зубами.

– Эх, Лар, Лар… – очень тихо сказал он. – Шебутное твое высочество… Говорил тебе, дураку молодому – уходи, пока не поздно, не лезь к центральным отсекам…

– Высочество? – удивленно переспросил Ненашев.

– Однажды в одном королевстве у короля родился сын, – скользнула по губам дварх-полковника грустная улыбка. – Вот только вырос он совсем не похожим на других принцев, и плевать хотел на власть. Ему нужна была только его гитара и слушатели, поскольку Создатель наградил Его королевское высочество божественным голосом. Принц с удовольствием отказался бы от власти, но по законам того королевства корона могла перейти к кому-нибудь только после смерти законного наследника. Король был уже стар, а кузен принца жаждал власти больше жизни. Думаю, всем понятно, что произошло дальше. Окруженному в старой башне принцу с оставшимися в живых двумя друзьями повезло, что в этот момент орден начал Поиск в его мире. Так Лар даль Далливан и стал аарн.

– Да… –

протянул Николай и по-новому взглянул на меч. – А он ведь говорил, что в ордене есть бывшие принцы и бывшие рабы. Да только я тогда не понял, что он имел в виду…

– Вы сказали, что у вас коммунизм! – выступил из группы красных болезненно худой человек в круглых очках. – А у вам тут принцы всякие…

– Не коммунизм, – повернулся к нему дварх-полковник, – а некоторые его принципы. Например, каждому по потребностям, от каждого по способностям. Понятия денег, конечно, у нас не существует. Внутри ордена все бесплатно, а каждый из нас всегда отдает свои силы ради остальных.

Потом аарн посмотрел на ошеломленных его словами белых офицеров.

– И вы не удивляйтесь, господа, – понимающе улыбнулся он. – Наше общество настолько не похоже на другие, что понять его вы сможете только изнутри. К тому же подумайте, если человек получает блага только за деньги, то его начинает снедать корысть. Не каждого, конечно, но все-таки. А там, где есть корысть, рождаются подлость, жестокость и все остальное. Потому к нам попадают только люди, которые чище других, мы не можем позволить себе принимать желающих зла.

– Какие-то глупые интеллигентские измышления! – брезгливо бросил худой комиссар.

– Да? – приподнял брови дварх-полковник. – Тогда почему вы отказывались участвовать в расстрелах? Вас самого за это едва к стенке не поставили, но вы все равно не согласились.

– Да… – покраснел комиссар. – Не знаю… Неправильно это – стрелять в безоружных людей! Пусть они хоть сто раз враги, все равно неправильно! Не мог я, чувствовал, что перестану человеком быть, понимаете? Хоть оно и буржуйское чистоплюйство… А!

Он досадливо махнул рукой и покраснел еще сильнее. Дварх-полковник понимающе улыбнулся. Николай с удивлением переглянулся с Виктором Петровичем, вот уж не думал, что среди красных могут оказаться такие люди. Такому человеку, несмотря на то, что он красный, враг, не грех и руку пожать.

Штабс-капитан Ненашев внимательно присмотрелся к худому комиссару, чем-то тот был знаком, кого-то смутно напоминал. Стоп, да это же один из тех троих, кого он отпустил в прошлом декабре. Отпустил, если честно, по той самой причине, по которой сам красный не мог расстреливать. Да, это точно он, хотя узнать парня в форме ордена было затруднительно.

– Значит, добрались тогда до своих? – спросил он, подойдя ближе. – И как, интересно, вы через наши позиции перебрались?

Комиссар настороженно всмотрелся в его лицо и, кажется, тоже узнал.

– Штабс-капитан… – пробормотал он. – Свиделись снова, значит. А ты тогда так и не ответил, почему отпустил нас. Может, сейчас скажешь?

– А по той же причине, что вы расстреливать не могли, – ответил контрразведчик. – Не хотел перестать себя человеком чувствовать.

– Вот видите, – вмешался в их разговор дварх-полковник. – У вас есть кое-что общее. И именно благодаря этим общим качествам вы оба и оказались у нас. Вот от вашего полкового комиссара, да и от большинства других, любой из нас шарахнулся бы с отвращением. Они просто палачи. Вы ведь замечали, что им нравится издеваться над беззащитными людьми?