Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Вера
Шрифт:
Нити постепенно меняли цвет, сплетаясь в жгуты, и случайность переходила на уровень физического закона. Все больше и больше таких жгутов застывали в окончательном узоре многомерного плетения, и Кержак окончательно перестал понимать, что делает Мастер. Ему просто не хватало знаний. Едва ли не впервые за три тысячи лет.
Последний жгут занял свое место, и узор стал окончательным, возвестив миру об этом чем-то, смутно напомнившим сотрясший пространство и время гонг. Только прозвучал этот гонг там, где не было никого, кто мог его услышать. Кроме, разве что, Мастера с Кержаком.
Души ставших аарн
Даша открыла глаза и тихо вскрикнула, не понимая, она это или нет. Если она, то почему чувствует, что у Врайлы чешется щека? Почему чувствует тихую радость Дарли? Смущение и любовь Равлы? Ликующий восторг Николая? Уверенность Никиты и потрясение Лави? Вот оно, значит, как – быть эмпатом?.. Она послала всем вокруг эмообраз, в котором смешалось все, что она чувствовала, все, что запомнила. Откуда-то Даша знала как сформировать и послать этот эмообраз. Девушка едва не захлебнулась под потоком чужих эмообразов, передающих ощущения остальных прошедших Посвящение.
Кержак встал и низко поклонился в сторону площадки, на которой застыл улыбающийся Командор. Он улыбался, но старый шаман прекрасно знал, что он сейчас чувствует и каково ему приходится. На выходе из транса он самым краешком попытался прикоснуться к ауре Мастера и едва сдержал вопль боли. А ведь это только намек на то, что приходится переживать Илару. И он терпит. И не считает кого-то виновным в своей боли, а продолжает помогать другим, считая, что так правильно.
Орк покачал головой и вздохнул. Все-таки необходимо найти хоть что-нибудь для облегчения, слишком велика плата Мастера. Двенадцатый уровень… И предположить никогда не мог, что кто-нибудь способен вынести такое и не сойти с ума. Не сломаться, не превратиться в скулящую, жалкую тварь.
Шаман перебрасывался эмообразами с учениками и восторженно скалился – как же ему не хватало такого способа общения! Теперь все, что раньше нужно было объяснять много раз и много дней, можно объяснить двумя-тремя эмообразами. И не бояться, что тебя неправильно поймут. Хотя как следует такому общению еще учиться и учиться, но даже сейчас он легко мог дать понять Николаю, почему у того не получаются плетения защиты. Семину и Мавису – как нельзя работать со связками перемещения. Альмии и Савке – как контролировать свои плетения и заимствовать силу из внешних источников. Почему-то до них это никак не доходило, и как ни пытался Кержак объяснить, понять его объяснений ученики так и не смогли. Теперь поймут.
С какой-то стати Даше захотелось коснуться своей сущности Целителя Душ. Она так и сделала, принявшись купаться в бьющихся вокруг волнах счастья и радости. И счастливо смеялась, пока случайно не коснулась продолжающего улыбаться Командора. И взвыла. Адская, невыносимая боль ударила по каждому нерву девушки, мышцы скрутились в жгуты, в голове взорвался раскаленный шар.
Она попыталась выкарабкаться из распахнувшегося под ней страшного, черного, мертвенного омута, куда ее затягивало, но не смогла, с каждым мгновением погружаясь все глубже. Даша не видела, как к ней бросились брат с Никитой, не видела, что бьется в корчах возле кресла. Внезапно ее толчком вышвырнуло на поверхность, и она пронзительно завизжала. И сразу же замолчала, поняв, что все закончилось. Рядом стоял Командор и что-то делал с ней.
– Дурочка маленькая… – в эмообразе Мастера пылала укоризна. – И как тебе только в голову взбрело ко мне после Посвящения прикасаться? Никогда так не делай, малышка. Для Целителя Душ это смертельно, запомни раз и навсегда. Счастье, что я вовремя спохватился…
– А то что? – побледнел Николай.
– А то бы мы ее потеряли, – вздохнул Мастер. – Тра-Лгаа, быстрее сюда. Ты мне срочно нужна.
Он отправил эмообраз куда-то в пространство, и через несколько минут из гиперперехода вынырнула небольшая сине-желто-алая арахна, покрытая длинной, мягкой шерсткой.
– Что случилось, Мастер? – встревоженно спросила она.
– Целитель Душ коснулась меня после Посвящения… – вздохнул тот. – Ты о ней уже слышала, Даша, твоя будущая ученица.
– Ты успел ее остановить?!
– Успел. Слава Создателю. Но дальше девочку вытаскивать тебе, сама понимаешь.
– Да уж понимаю… – эмообраз Тра-Лгаа пылал всеми цветами озабоченности. – Угораздило же ее! Так, кто-нибудь берите ее и несите за мной.
Даша ничего не слышала, потеряв сознание. Николай с Никитой подхватили девушку и унесли вслед за арахной, скрывшейся в гиперпереходе. Командор вздохнул. Потом посмотрел на Врайлу и проворчал:
– Хорошо хоть ты такого делать не стала…
– Да я… – смутилась орчанка, никак не ждавшая, что на нее обратит внимание сам Мастер.
– Надо было мне предупредить… – вздохнул Илар. – Не подумал. Представить не мог, что найдется Целитель Душ, способный пробить мой щит. Мне такого встречать еще не доводилось. Даша – уникум.
Он вздрогнул. Кержак понял, что Командор на грани потери сознания, что он едва стоит на ногах, удерживая свои щиты из последних сил. Орк укоризненно покачал головой.
– Не мучай себя, – проворчал он. – Иди в эту свою каютку и хоть щиты сними, у тебя совсем не осталось сил, рухнешь сейчас. Двадцать тысяч лет, а ведешь себя как неразумный мальчишка.
– Ты прав, – устало улыбнулся Илар. – Извините меня, дети мои, но я должен вас покинуть.
Он наклонил голову и исчез. Через несколько секунд его присутствие перестало ощущаться вообще. Кержак кивнул своим мыслям – похоже, зашел в каюту с теуровыми стенами. Шаман поежился, попытавшись представить себе, что чувствует сейчас Мастер. Не дай Создатель такой радости!
Вскоре вернулись Николай с Никитой, и на них накинулись с распросами.
– Тра-Лгаа обещала, что через пару часов все будет в порядке, – ответил Николай, поискав глазами учителя. – Даше еще необходимо пережить первичное слияние – то, что сейчас с нами всеми происходит.
Действительно, мало кто понимал, где сейчас его чувства, а где чувства соседа. Никита ощущал Лави полностью, никогда и представить не мог, что сможет понять все, что чувствует женщина, стать с ней единым целым. Неприятное происшествие быстро забылось, и счастливый смех снова прокатывался над палубами астропорта.