Outre Mer, Дубинин Антон - читать онлайн

Outre Mer

Дубинин Антон

Во время Первого похода, при осаде Антиохии крестоносцами в 1098 г., турки вывели на стены пленного франкского рыцаря, Раймона Порше, и приказали ему просить у своих, чтобы те его выкупили. Иначе ему угрожали смертью. Но рыцарь, напротив же, стал говорить крестоносцам, чтобы его считали за человека уже мертвого и ничего не делали ради него, но продолжали осаждать город, потому что долго Антиохия уже не продержится. Эмир Антиохии, узнав, что говорит рыцарь, обратился к нему через толмача, требуя сейчас же принять ислам и предлагая за это множество подарков и свою дружбу; в противном же случае эмир обещал сию же минуту отрубить Раймону голову. Вместо ответа рыцарь преклонил колени и поклонился в сторону Иерусалима, на восток, и голова его скатилась со стен.

…Аще забуду тебя, Иерусалиме, да забвенна будет десница моя…

Когда мы видим Ее вблизи — нам больно за всех людей. Ты думал о справедливости, но забыл о жизни своей. Ты думал о милосердии, но забыл о своем пути. А впрочем, охота уже началась, Лети, мой голубь, лети!.. Пусть сокол чужой не догонит тебя, Да будешь ты быстр и смел, Ведь там, в посланье на лапке твоей — Что я сказать не успел. Лети мимо стен чужих городов, Чей камень горяч и нем, Лети над жаром красных песков — В город Йерусалем. В город, чьи камни молчат и ждут, Когда им снова запеть, Когда мои братья по ним пройдут, От слез не в силах смотреть, За то, к чему я ближе сегодня, Что здесь, у меня в груди — Лети

в часовню Гроба Господня И там на плиты пади. …О, я вошел бы туда босым, Слепой от блаженных слез, Как в тот небесный Йерусалим, Что выстроил нам Христос, Ты будешь сердцем моим живым, Когда прилетишь туда, Куда мне уже не войти босым, Путем земным — никогда… А, белый город, священный сон, Больное сердце земли… «Ведь ты хотел к Голгофе, Раймон — Вставай, за тобой пришли. Ты шел куда-то с крестом, Раймон? Так вот, мы уже пришли». Когда тебя выводят на стены, Ты будешь почти что тверд. Освобождать из позорного плена Ведет почетный эскорт. А у Того был эскорт — солдаты, Толпа по стогнам пути… А у Того был эскорт — крылатый, Но кто поможет — нести?.. В сиянье, не то в лохмотья одетый, Еще продержись, паладин… А, Симон Киринеянин, где ты, Зачем я совсем один?.. Но Симона нет, а внизу — все братья, То цирк, и праздника ждут. Махни рукой им, ты должен сказать им, Что знаешь — они дойдут. Зубцы стены сейчас обагрятся, Осталось недолго ждать, И страшно — но кто бы мог отказаться, Какое уж там — предать! Безжалостен суд и пути жестоки, Но что еще делать с собой, Когда на востоке — там, на востоке, Слегка светясь над землей — Да, ты узнал. Преклони колена И поклонись ему. Мой голос — в сторону Йерусалема, Лети, мой голубь, до Йерусалема, Выпущенный во тьму… …А город был взят — во славу веры, И важно ли то — уже — Как вниз со стен скатилась, мессеры, Голова Раймона Порше? Мы все лежим в той земле — без счета, С тысячу лет пути, Но видишь, опять началась охота, — — Лети, мой голубь, лети… Каменный, каменный путь. Я так люблю свою жизнь, мой Бог, Хотя и знаю, что будет дале со мной. И через тысячу лет Я пожалею, что там не лег, Потому что все мы забыты в плоти земной, А там, у Тебя, я был бы рад Маленькой чести — праведной смерти, Благу, единственному на свете, Когда эти стены нас более не защитят…

…01.

Смерть рыцаря Элвина

(Взятие Иерусалима)

Elwin, Elwin, молись, ибо что еще делать теперь. Рыцарь в ржавых доспехах, с забралом без прорезей глаз, Взял твой след, и догонит, и нет избежавших его. Может, имя его — Справедливость, а может, и Смерть, Но поединок будет, и в нем ты ответишь за вас, За всех, ушедших с крестами, и не понявших всего. Тверже стали и дерева, и тверже сердец — земля, Блаженны усталые, ибо их есть покой земной, Но вдвое блаженней усталых тот, кто еще стоит — Без знамени и без славы, без имени Короля, — И облака, смеясь, текут и кружатся надо мной — Благочестивый рыцарь сегодня будет убит. Своими, всегда своими, и будет безумно жаль, Потом они будут думать, и кто-то сойдет с ума, И кто-то, не в силах подняться, скажет, что видел свет. «А этот рыцарь был чист, вот только одна печаль — Он знал, что такое свет, но не знал, что такое тьма, Но плачьте, братья, отныне среди нас его больше нет». …Но говорят, Господень дом И для ушедших сим путем, Вдали от мира, так вдали, Среди песков Святой Земли, Не сделавших последний шаг — — О, говорят, открыт. Да будет так.

Март 2000.

Chansonette

(песенка)

«Крест на груди, о мой паладин, Крепче любых оков. Будешь потерян, о мой господин, Средь сарацинских песков». «Крест на груди, о моя госпожа, Станет защитою мне. Имя твое, о моя госпожа, Вспомню в чужой стороне». «Место ли памяти, мой паладин, Там, где сбирается рать? Слабой ли даме, о мой господин, Сердце твое удержать?» «Памяти место, моя госпожа, Там, где любовь жива. Так и на камне, моя госпожа, Может расти трава». «Ярче Марии, о мой паладин, Нет в небесах звезды. Новой любовью, о мой господин, Будешь исполнен ты». «Этой любви, о моя госпожа, Верен я был всегда. И над Святою Землею, и здесь Девы горит звезда». «Ярок закат, о мой паладин, Ярок как кровь закат. Если уйдешь ты, о мой господин, Ты не вернешься назад». «Ярок закат, о моя госпожа, Сердце мое горит. Если я сгину, моя госпожа, Бог тебя защитит». «Горько вино твое, мой паладин, Но я приму его. Оба мы верой да не посрамим Господа своего». «О госпожа моя, что сказать Грешник в силах сейчас? Бойся теперь, нечестивая рать, Вижу — Господь за нас!»

8.05.00

Испытание Огнем (Пейре Бартелеми)

Разо.

Когда крестоносцы Первого похода взяли Антиохию, то сами оказались осаждены в городе турками и были близки к гибели. Они тихо вымирали от голода и набегов врага. Но одному провансальскому священнику, Пьеру Бартелеми, явился во сне апостол Андрей и сказал, что в церкви св. Петра, под алтарем, зарыто копье Лонгина, которым пронзили сердце Господа. Если реликвия будет открыта, то крестоносцы спасутся. Пьер рассказал об этом вождям похода. Реликвию нашли в указанном месте, и. воодушевленные ею, прорвали осаду и победили — при том. что врагов было в 25 раз больше. Город и войско были спасены. Но через год после взятия Антиохии, прии осаде Архаса, удача снова начала изменять франкам. Тогда возникли толки насчет Копья — реликвию называли поддельной. Тогда Баретлеми решился на ордалию, испытание огнем. Со Святым Копьем в руках он прошел сквозь пламя и остался жив, чем подтвердил истинность реликвии. Он умер через несколько дней, упрекая своих приверженцев в маловерии. Историки спорят, от чего он умер — от ожогов или оттого, что после ордалии его покалечила исступленная толпа паломников, набросившаяся на нового святого.

Когда опустеют ладони небес, Когда оскудеет рог, И все твои братья приснятся тебе, Кого ты спасти не смог — О чем ты крикнешь тогда, тогда На одной из последних месс, Когда слова текут, как вода, Не достигая небес? Священник, ты просто сошел с ума, Ведь нас не слышит наш Бог. Мы сдохнем раньше, чем будет зима, Нас, видно, взяли врасплох, Мы, видно, не знали, куда мы шли, А может, просто не мне Коснуться с любовью этой земли — Трофея в земной войне. Она убивает нас, и расплата Приходит через тела. Нам больше нечего есть, ребята, Она нас всех забрала. Сегодня умер Рожер, а вчера Умер юный Гийом. В проклятом городе нечего жрать, И скоро мы перемрем. Жив Эмери, но срок истечет, И, закопав его, Я возненавижу этот поход И всех, кто будет живой. Доволен Ты, Боже? Прошу Тебя В безводное небо над головой — Пошли Своим людям, пошли дождя, А то я забуду, что Ты — благой.

…Я смотрел на камень, и он оставался нем. Я видел птиц — они летели домой. Я касался стали своей бесполезной рукой — О Господи, мой Христос, я еще живой, И я шел к Тебе, но Ты не ответил мне. Я входил в эти церкви и плакал по их стенАм, Что не слышали слов Приобщенья, не видели лиц. Из пришедших каждый в огне, простираясь ниц, Так хотел победы Твоей, но она — не нам. Я не свят и не радостен, и ничего не просил, Только много молчал и умерших отпевал, С обескровленным войском снег и удачу делил — Почему же, о Монсеньор, Ты мне даровал Ослепительный свет, откровенье города слез, Ослепительный свет, который я не донес? Ночью видел я, Монсеньор, Твоего гонца, Светозарного рыбаря, что указал мне путь. Я пошел тем путем, и теперь мне идти до конца, Я пошел тем путем, и теперь мне идти… идти, Как за дудочником — ребенку. От белых стен, По нагим площадям на рассвете, следя по пути, Как восходит солнце. Вода уже до колен, Но позвавшему верь и не бойся. Вода по грудь. …Так вошел я, Боже, в огонь, и железо Твое Невредимым пронес, невредим. Слава Сиру, явившему нам Святое Копье, Сир пребудет с ним, А меня все оставьте, я более не для людей, Не сказавшему более — время быть одному, По дорожке, следом, прочь от златых площадей, От домов, золотых от рассвета — в воду, к Нему.

Кто знал из нас Хоть что-нибудь, Правду хоть одну, В которую верил? Но в этот час Обо всем забудь, Мы узнали весну, Мы прогнали Зверя — Говорят меж людьми То так, то сяк, Но я видел сам, Своими глазами: Пьер Бартелеми, Священник, бедняк, Бос, бледен и прям, Прошел сквозь пламя В испытанье огнем. А потом, потом Умер с таким Странным лицом, Будто видел что, А другим не сказал — Может, город какой, Может, Крест святой, Может, просто огонь Изнутри — другой, Чем снаружи, чем Видно всем… А Копье святое — Как же иначе — Принесло удачу, Все это знают. Ни гадать не стоит, Ни жалеть не стоит, О таких не плачут, О таких вспоминают, Упокой Господь его душу.

24.11.00

Крестовый Поход Бедноты (Готье Неимущему)

(Девиналь.)

Порой надежда убивала, Хоть жив надеждой смертный род, И всякий от своей умрет — Я видел сам, как то бывало. Но, Христе, Сам позволил Ты Призвать нас в путь до высоты, К рассвету руки простирая. Я видел море — толщу вод, Что в жажде уст не напитала. Вода без края, без начала, Но горькой солью обожжет. А хОлмы волн его круты, И от ветров и темноты Не упасется птичья стая. Давно об этом сердце знало — Под звуки гимнов шел народ Назад в купель, крича «вперед», И в небесах звезда вставала, Чтоб путь чертить к яслям святым, И те, на чьих плечах кресты, Всё вверх смотрели, умирая. Венец святого кожу рвет, Но выбирать нам не пристало, А тем, кому звезда сияла, Мучений мало наперед. Сколочен крест, в крови кнуты, Но, оглянувшись у черты, Прозреешь ли, душа слепая? И близ Никеи в час привала Я песнь сложил бы про поход, Но коль строка пергамен рвет, Мне жеста рот бы разорвАла. И крылья книг белы, пусты, Пишу анналы немоты, Следов письма не оставляя. Но дело праведных — с высот Глядеть торжественно-устало, Как бьется смерть, лишившись жала, Как пилигрим с ладоней пьет Вино небесной чистоты, Растут Евангелья цветы Из их костей, благоухая. Когда надежда убивала, И влага вод сушила рот, Мы шли назад, крича «вперед», И было нам мучений мало. Но крылья книг еще чисты, И спеть еще успеешь ты, Как пахнет смертью Весть Благая.

1.10.01.

Amor de lonh [1] (Джауфре Рюдель)

Разо:

Князь (Prince) Блайи и впрямь, должно быть, погиб во Втором Крестовом походе, шедшем освобождать Эдессу; но более его имя не живет без легенды о Дальней Любови Мелисанде. Так уехал рыцарь из Блайи — в легендариум, и никто никогда не узнает, что же с ним было на самом деле.

Ни страха, ни горя, Жофре, князь Рюдел: Пройдет через море, Кто верен и смел. Молись же Марии Средь алчущих вод, Кто водной стихией К Купели идет. Но море бездонно, Смерть в каждой волне. «Прости, но без Донны Не справиться мне. А, стены Эдессы, А, битвы вино, Прости — без принцессы Мне слишком темно». Светла твоя Блайя, Жофре, князь Рюдел, Ее вспоминая, Того ль ты хотел? Так рушится кладка Стен дома души — Грызет лихорадка, Замучили вши. Как плач у колодца Стал вязью сирвент, [2] Так истина ткется Высоких легенд: «Ни золото мессы, Ни ветра крыло — Увидеть принцессу Меня бы спасло». Молись, ибо вскоре Увидишь предел, Умрет среди моря Жофре, князь Рюдел. Оставь же, пучина, Оставь его нам — Он станет картиной, Прекрасен и прям. Я вижу, как в небе Летит в прежний дом Над волнами лебедь, И истина в том. Даст Бог, и над Роной Сверкнет на воде — Увидеть бы Донну, Да где ж она, где? «Где сказки завеса, Там смерть на заре. Прости — без принцессы Не станет Жофре.»

Любовь Дальняя (ок.)

Маркабрюн, «A la fontana del vergier».

1 2

Комментарии: