Овидий
Шрифт:
«Ашана, Ашана», - повторяю уже едва не вслух. И сердце радуется.
Выходим на ту же полянку, где я прождал её полдня.
– Здесь, - радостно говорит Малк.
Я похожу к тому месту, где сидел, там же валяется букет вялых болотных цветов, что я для неё собирал. Но её здесь нет.
– А когда ты её видел в последний раз? – спрашиваю.
– Сразу после битвы, когда вы пошли со старейшинами говорить. – Как ни в чём не бывало, отвечает Малк. – Кстати, она просила вам кое-что передать. Так волновалась,
Он вынимает из своего кармашка острое как сталь перо гарпии и протягивает мне. Я беру его в руки, и сердце сжимается от боли.
«Неужели это прощанье. Нет, нет, я не верю. Ненавижу её». Растерянно смотрю на Малка, готов разрыдаться прямо здесь. Мне сейчас так больно, так больно, сердце как будто умерло в груди, а я будто перестал жить. А может лучше умереть, чем терпеть такую боль, что мечом из груди не вырубишь.
– А больше она ничего не говорила?
– из последних сил сдерживаю слёзы.
– Да вроде нет, - как ни в чём не бывало, отвечает Малк. Смотрю на него и вижу, что он понятия не имеет, что со мной сейчас происходит. – Кстати сэр Овидий. Не хотите послушать мой новый стих, может он вам понравится?
– И начинает рассказывать:
– Я в бликах солнца ощущаю, твой нежный и пьянящий взор,
В лучах заката помышляю о близости, что не дал Он.
Мы разные с тобой, я знаю. Как море, ветер и огонь.
И лишь в мечтах я дозволяю, увидеть сон, где мы вдвоем.
А в моём сердце так и отдаётся: «Увидеть сон, где мы вдвоём. Мы вдвоём… мы вдвоём только во сне. Мы больше никогда не будем вместе. Я никогда не буду счастлив. Я проживу свою жизнь без любви и света». Я не сдерживаюсь, и слезинка скатывается из моих глаз.
– С вами всё в порядке сэр Овидий. Простите за стих, вижу, что он не нравятся вам до слёз, - искренне извиняется Малк.
– Вошёл вон! – ору на него.
– Простите, простите, - расшаркивается, - больше никогда не буду писать, больше никогда не буду читать вам свои бездарные стихи.
– Ты ещё здесь?! – ору на него, уже не сдерживая слёз.
Он разворачивается и убегает. Не хочет попадаться под горячую руку. В гневе я страшен, готов убить кого угодно.
– Су-у-у-ука! – ору на неё, - проклятая стерва, тварь! Динамщица, на куски порву! – уже не сдерживаю слёз. Как же мне больно. Как больно.
Сижу и жду её до самой ночи, а с ночи до утра сижу и жду. Но она так и не приходит.
Один встречаю рассвет, а рядом лежит мой завядший букет болотных цветов.
Кручу в руках перо Ашаны. Так сложно осознать, что её нет рядом. Только что была, сама ко мне прижималась, шептала что-то на ухо, улыбалась, а теперь её нет. Там на болотах среди ящеров она была со мной в моём сердце, и когда я за снегом на вершину бежал, была, и когда с ящерами дрался. А сейчас на душе пустота, как будто её оттуда вместе с мясом вырвали.
«Никогда
«Возьми себя в руки, ты же мужик, ты же герцог, ты же гидру одолел, - убеждаю себе. – Гарпия, эта тварь ранила меня куда сильнее рикшезианской гидры. Боже как болит в груди. Никогда мне ещё не было так больно». Хватаюсь за сердце, колотит как ненормальное. А в голову приходят только дурные мысли о смерти, как об избавлении.
– Хватит! – ору на себя и луплю себя кулаком в грудь. – Хватит! Забудь её, слышишь? Забудь!
«Доберусь до ближайшего борделя сниму самую дорогу шлюху, такую красивую, что Ашана ей даже в подмётки не будет годиться», - сам себя убеждаю и понимаю, что это невозможно. Её носик, её губки, её волосы, ещё щиколотки.
«Её стопы, у неё же нечеловеческие стопы, а когти-пазуры», - хватаюсь я за ниточку, пытаюсь убедить себя, что она мне не пара.
«Общипанная курица, сука, тварь», - схожу я с ума по чуть-чуть.
ГЛАВА 27
– Сэр Овидий, - слышу осторожный голос полурослика.
– Что Малк?
– яростно сжимаю зубы и смахиваю с глаз предательскую слезу.
– Вас ждут. Настало время церемонии.
– Что уже рассвело?
– Да, солнце взойдёт с минуты на минуту. Уже и гости прибыли. Только вас ждут.
«Нельзя заставлять гостей ждать», - думаю.
– Сейчас, - говорю. – Иди, я сейчас подойду.
– Вам не нужна помощь сэр Овидий? – волнуется он. – А то вы тут всю ночь просидели один.
– Спасибо Малк. Я в порядке. Нужно было немного помедитировать, - и с пустой надеждой спрашиваю. – Ашана тоже там?
– Гарпия? Нет. Со вчерашнего дня её не видел.
– Тогда иди, я скоро подойду, - повторяю я.
Когда Малк уходит, я делаю глубокий вздох.
– Прощай Ашана, жаль, что у нас ничего не вышло, - шёпотом говорю я. Не плачу, слёз уже не осталось. Лишь лёгкая тоска на душе. Едва заметная грусть. Вспоминаю из школьной программы: «Не жалею, не зову, не плачу, все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охвачен, я не буду больше молодым».
Бросаю на поляну прощальный взгляд и чувствую себя взрослым, умудрённым годами.
– Прощай, - повторяю я и ухожу. Но сделав два шага, резко возвращаюсь, ищу в траве её пёрышко. Разглаживаю его, жалею, что помял, прижимаю к своему сердцу. Как же хочется снова ощутить её аромат.
Я прихожу на поляну за несколько секунд до рассвета. По периметру горят факелы, а посреди поля битвы где ещё вчера лежала гидра – накрыт громадный стол.
Все собравшиеся, как только видят меня, начинают скандировать: