Овладевая минотавром
Шрифт:
— Это было тяжело, не так ли? Но оно того стоило?
Он закрывает глаза и испускает долгий вздох, обдавая теплом и щекоткой мою руку.
— О да. Оно того стоило. Спасибо, Моя Леди.
— Сейчас я возьму полотенце и вымою тебя.
Я неохотно отрываюсь от мягкого взгляда его больших карих глаз, чтобы сходить за влажной тряпкой. Я аккуратно вытираю его и не отрываю глаз от своей задачи, чтобы не смотреть слишком долго на всю его мужественную, чудовищную красоту. Странно, как сильно его внешность влияет на меня. Обычно я не из тех, кого
Однако я замечаю Джаррадека.
Я замечаю, как дергается упругий живот, когда я вытираю его, осторожно, чтобы не размазать слова, которые я хотела бы там сохранить. Я замечаю, как его хвост ударяется о бок, когда я вытираю выше, твердые грудные мышцы.
Когда у меня, наконец, заканчиваются оправдания, чтобы продолжать пользоваться полотенцем, я все еще не закончила прикасаться к нему. Я откладываю ткань в сторону с колотящимся сердцем и провожу кончиками пальцев по его коже. Он на ощупь горячий и гладкий. Почти такой же приятный, как и его твердый член в моей руке раньше.
Услышав его вздох, я поднимаю глаза и вижу, что он наблюдает за мной. На этот раз я не могу отвести взгляд.
— Ты так прекрасна, когда кончаешь, — говорит он мне хрипло.
Легкий трепет внизу моего живота заставляет меня отрицать, что его слова ничего не значат.
— Спасибо.
— Так прекрасна. Спасибо, что подарила мне это.
У меня в животе бабочки устраивают вечеринку, но я изо всех сил стараюсь сохранять спокойное выражение лица.
— Если ты будешь хорошо себя вести, я позволю тебе повторить это в следующий раз, — моя влажная, покалывающая киска хотела бы, чтобы я снова забралась на него и настояла, чтобы он сделал это снова прямо сейчас, но это ведь так не работает, не так ли?
Я не знаю. Я действительно не знаю, что я делаю. Отчаянное желание только делает это очевиднее.
Я отбрасываю эти мысли и жестом указываю Джаррадеку.
— Перевернись на живот. Позволь мне вытереть тебе спину, — в конце концов, он платящий клиент. Это кажется правильным.
Когда Джаррадек выполняет мою просьбу, я перелезаю через него и потираю руками его широкие плечи. Его стон удовольствия наводит на мысль, что это именно то, что ему нужно. Должна признать, что и для меня это тоже не такая уж рутина.
Некоторое время мы молчим. Я концентрируюсь на том, чтобы размять узлы у него на шее и в верхней части спины, продавливая костяшками пальцев и двигаясь небольшими круговыми движениями, пока его спина не становится более расслабленной. Я остро ощущаю жар его тела у себя между бедер.
Через некоторое время он спрашивает:
— Могу я спросить, есть ли у тебя другие клиенты? Поэтому тебя так трудно забронировать? Я бы виделся с тобой каждый день, если бы мог.
Не уверенная, что еще сказать,
— Нет. Других клиентов сейчас нет, — я не хочу признаваться, что у меня никогда не было других клиентов, кроме него. Несмотря на то, что он кажется вполне довольным, прямо сейчас мне слишком нужны его заказы.
Он снова замолкает, и я опираюсь на его поясницу, перемещаясь так, чтобы сесть на его упругую задницу.
— Тогда, могу я видеть тебя чаще? Пожалуйста. Мне нужно больше, — в его голосе столько искренности. Момент такой нежный.
Я чувствую себя неловко. Честно говоря, я бы хотела предложить ему дополнительное время, но мне нужно позаботиться о надлежащем уходе за детьми. Прежде чем я это осознаю — правда вырывается наружу.
— Я не могу.
Его хвост ударяется о мою ногу.
— Почему нет?
— Потому что я еще и мама.
Я жду негативной реакции. Такие парни не хотят знать реальности. Зачем я вообще это сказала? Я должна была поддерживать видимость таинственной и соблазнительной любовницы.
Затем Джаррадек удивляет меня.
— Сколько лет?
— А?
— Сколько лет твоим детям? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю.
Я осторожно возобновляю массаж.
— Три и семь.
Низкий рокот исходит из глубины его груди.
— Держу пари, они великолепны. И держу пари, ты отличная мама.
Я качаю головой. Нет никаких причин, почему от его простых слов похвалы у меня сжимается горло и на глаза наворачиваются слезы. Просто я не думаю, что кто-либо когда-либо раньше говорил мне это. Я никогда не осознавала, как сильно мне хотелось, чтобы мне это сказали.
Я смущенно откидываю прядь волос с лица.
— Я не уверена, что это так.
Я продолжаю массаж.
Он берет мою руку, когда я провожу по его плечу. Его большая, теплая ладонь кажется твердой, но не властной.
— Я уверен, что это так.
Он не может этого знать, но слова Джаррадека трогают меня. Я выдавливаю какой-то ответ. Я едва осознаю, что. Но я думаю о том, что он сказал, даже спустя несколько часов после того, как я пришла домой, лежа без сна и уставившись в темный потолок своей спальни.
Я хочу, чтобы эти слова были правдой.
Обычно я боюсь слишком много раздумывать на эту тему. Я избегаю вспоминать все те времена, когда я все еще была с Джеймсом и жалела, что забеременела. Все те разы, когда я жалела, что нас с ним связывает что-то настолько значимое.
Теперь, когда я свободна, я все еще иногда жалею, что сделала это. Вплоть до того момента, когда кто-то из них улыбается, или заставляет меня смеяться, или плачет и нуждается в объятиях. Тогда я знаю, что не имеет значения, с чем мне придется столкнуться, это всегда будет стоить того для меня.
Я только надеюсь, что, оглядываясь назад, они вспомнят эти приятные моменты, а не те, когда я плакала или огрызалась, или забывала что-то, что они хотели в магазине, или готовила один и тот же ужин каждый вечер в течение недели.